— Энни, ты не должна…

— Попрошу тебя только один раз, — прервала она его, — выживи. Что бы ни случилось, выживи и сделай этот мир таким же прекрасным, каким ты сделал его для меня.

Леонхарт повернула голову в его сторону — лёгкая, красивейшая улыбка, которую Армин когда-либо видел, играла на её губах.

— Энни!

Леонхарт резко остановила лошадь, поставив её на дыбы. Армин не удержал равновесие и полетел на землю. Сильнейшая боль разлилась по его голове и телу. Он лишь смог слегка приподнять голову, как размытый силуэт удаляющей лошади сменился чернотой, и Армин потерял сознание.

Энни утёрла глаза и взмахнула упряжью. Впервые за много лет её сердце разрывалось от сожаления и скорби, но в то же время она была счастлива так сильно, как не была даже в лучших её снах. Здесь и сейчас она должна была закончить то, что сотню лет назад начали её предшественники. Здесь и сейчас она должна была раз и насегда избавить землю от титанов, чтобы тот, кто был так дорог сердцу, больше не страдал по её глупости.

Энни, несводя пристального взгляда с приближающегося к ней титана, вытащила из голенища сапога узкий кинжал и полоснула острым лезвием по ладони. Ослепляющая молния зигзагом метнулась с неба до самой земли.

Армин, спасибо за яблоки. Я бы очень хотела, чтобы ты ещё раз угостил меня ими.

***

Жан снял плащ и оторванным рукавом рубашки перевязал рану на руке. Казалось, что весь участок по щелчку пальцев опустел, было так тихо, что можно было услышать стук собственного сердца, только плач Дорис рывками врывался в эту могильную тишину. Жан тяжело выдохнул и, подойдя к товарищам, присел к ним. Фойльнер выглядел ужасно, он был настолько бледен, что создавалось впечатление, что из его тела выкачали всю кровь, только огромное красное пятно всё больше и больше разрасталось на его плаще.

— Что же ты натворил, Фойльнер, — причитала Хитч, всхлипывая и утирая безостоновочно льющиеся слёзы. — Дурак, какой же ты дурак.

Борис сделал судорожный вдох и медленно открыл глаза.

— Капитан, — прохрипел он, мутным взглядом уставившись в небо.

— Я здесь. — Жан приблизился к лейтенанту, чтобы тот мог его лучше видеть.

— Дорис. — Борис слегка приподнял руку, и Хитч тут же нежно взяла его ладонь в свою.

— Я должен кое-что сказать тебе, Дорис, — Фойльнер перевёл на девушку взгляд и попытался улыбнуться, но его сил хватило лишь на то, чтобы слегка дёрнуть уголками губ.

— Молчи, — тут же прервала его Дорис, крепко сжимая его ладонь, — тебе нельзя сейчас говорить, побереги силы.

— Я давно уже хотел сказать тебе, но всё храбрости не мог набраться. И почему-то осмелел только сейчас.

Борис усмехнулся и тут же закашлялся кровью. Жан отчётливо слышал, как при каждом сказанном слове в груди Фойльнера булькало и хрипело. Кровотечение в лёгких, несколько сломанных рёбер и разрыв мягких тканей — вот то, что Жан знал наверняка. Кирштейн зажмурился и отвернулся.

— Дорис, я… — Борис пару секунд молчал, собираясь с духом, и закончил: — люблю тебя. Всегда любил.

И успокоившаяся немного Хитч, разревелась ещё больше.

— Ну вот зачем это сейчас говорить? — ругала она его. — Не умеешь ты момент выбирать, балбес.

— Да, — вновь усмехнулся лейтенант, — настоящий балбес. Капитан, ступай за Эреном, спаси этот город.

Жан кивнул и сжал плечо лейтенанта.

— Хорошо, продержись ещё немного, я приведу помощь.

Кирштейн последний раз одарил Дорис сочувствующим взглядом и подозвал коня.

Жан мчался по улицам ставшего за несколько лет уже почти родным города и не узнавал его, с большим трудом в этой груде камней можно было увидеть фонтан, любимую булочную или высокую часовую башню. Люди сновали туда-сюда, бежали, не глядя по сторонам, и Кирштайну приходилось резко лавировать, чтобы ненароком какой-нибудь испуганный горожанин не попал под копыта. Но больше всего Жан волновался за одного единственного человека, любимую всем сердцем девушку, которая, возможно, сейчас спокойно спала и даже не подозревала о том, какой ужас творится в её родном городе. Он гнал Конкорда по каменным дорогам, мысленно молясь успеть вовремя, и когда он уже был в нескольких десятках метрах от собственно дома, впереди показался знакомый силуэт. Медленно, покачиваясь, она шла к нему навстречу. Огромная радость наполнила душу капитана — жива, но в мгновение ока страхом наполнились его глаза — не выдержав нагрузки, треснувшая стена дома покосилась, накренилась вперёд и стала падать прямо на девушку.

— Микаса! — заорал Жан, предупреждая жену, но его крик потонул в оглушающем грохоте.

Внутренности свело спазмом, Кирштейн покрылся холодным потом и не сводил безумного взгляда с облака пыли перед собой. Но вот показались два людских силуэта, и Жан немного перевёл дух. Он мигом соскочил с коня и подбежал к ним. Сергей, откашливаясь, старательно прикрывал рукой голову Микасы от сыплющихся сверху мелких камушков и песка.

— Все целы? — взволновано спросил их Жан, тщательно осматривая жену на наличие повреждений. — Чёрт возьми, как же я перепугался. Спасибо, Сергей.

— Да о чём разговор. — Мужчина улыбнулся и присвистнул, осматриваясь по сторонам. — Да-а-а, ну и дела, этак весь город в руины превратится. Я-то думал, с титанами покончено.

— Это Эрен, — тихо отозвалась Микаса.

— Да ну?! — удивился Сергей. — Чего он вдруг взбесился?

Микаса опустила голову и больше ничего не сказала.

— Сергей, мне нужна твоя помощь, — встрял Жан. Чем меньше людей будет знать личность титана, тем лучше для Эрена. — Мой друг серьёзно ранен. Возьми коня и скачи в участок. Прошу, поторопись.

— Понял, — без вопросов ответил Сергей. — Позаботься о Микасе.

Мужчина хлопнул Жана по плечу, лихо забрался на Конкорда и помчался в сторону тюрьмы. Как только они с женой остались вдвоём, Кирштейн нежно провёл ладонью по её спутанным волосам и прижался щекой к её макушке.

— Дурёха, я чуть не поседел от страха, хорошо, что Сергей оказался поблизости. Ты настолько сильно хочешь моей смерти?

— Ты ранен. — Микаса кончиками пальцев дотронулась до перевязанной руки мужа и тут же расплакалась.

Жан был настолько ошарашен, что даже не знал, куда себя деть. Микаса никогда, никогда не плакала при нём, а тут на тебе. Он взял её трясущимися руками за плечи и попытался её успокоить, хотя сам сейчас нуждался в этом гораздо больше.

— Ну-ну, прекрати, рана-то пустяковая, не волнуйся.

— Какая же я дура, — причитала Аккерман надломленным голосом. — Прости, прости меня.

Капитан раскрыл глаза от удивления и ослабил хватку.

— Да т-ты чего?

— Я столько лет жила своими мечтами, столько времени убила на то, чтобы достичь своего идеального мира, счастья и совсем не замечала, что оно было у меня прямо под носом. — Микаса прижалась к груди мужа и глубоко вдохнула. — Я была уверена, что Эрен и есть моя жизнь, смысл моего существования, моя истинная любовь, а ты — лишь старая привычка.

Жан поджал губы и отвёл взгляд. Это было больно, неприятно, жестоко.

— Но… — Микаса подняла голову и взглянула прямо в глаза мужа, — именно эта привычка всегда и спасала меня, именно она стала причиной, по которой я всё ещё жива. — Девушка приблизила к капитану лицо и выдохнула ему в губы: — Прости.

Микаса целовала Жана нежно, аккуратно. Тогда Жан впервые почувствовал этот приторно-сладкий, незабываемый, восхитительный вкус. Вкус настоящей любви.

***

Армин полз по земле, цепляясь бледными пальцами за ещё не пожелтевшую траву. Любое движение телом сразу сопровождалось сильнейшей болью. Время опережало его, стремительно неслось вперёд, оставляя молодого человека далеко позади. Армин не успевал, отчаянно пытался догнать его, но оно будто нарочно ускорялось, смеялось над ним, издевалось. Он отчаянно молил подождать, дать хоть какую-то фору, не ради себя — ради дорогих людей, но время было непреклонно, только сильнее дразнило его и с наслаждением наблюдало, как того догоняет страшный призрак смерти. Арлерт повалился на спину, вцепился в рубашку, выгнулся всем телом и издал немой крик. Грудь пыла пожаром, он сгорал изнутри, будто пожухлые листы, каждая клеточка тела превращалась в пепел в огне титаньей сыворотки. Армин уже не мог сдержать слёз, быстро-быстро они скапливались в уголках глаз и стекали по горячим вискам. Молодой человек запрокинул голову и взглянул на двух титанов, слившихся в смертельном танце в нескольких метрах от него.