Борис склонил голову на бок и о чём-то задумался. Кирштейн взял в руки крепкую палку и пошебуршил ей в кострище, переворачивая банки, чтобы мясо в них прогрелось равномерно. Краем глаза он заметил, как Фойльнер встал с камня и побрёл в лес.

— Куда собрался? — крикнул ему Жан.

— Пойду прогуляюсь, — бросил тот и скрылся в тёмных зарослях.

Жан почесал шею и криво улыбнулся.

— Этот парень безнадёжен, — хохотнул он и продолжил ковыряться в догорающем хворосте.

Борис пробирался сквозь кусты и деревья, отмахиваясь от надоедливой мошкары. И чего Жан на него так накинулся? Можно подумать, он бы на его месте говорил с Хитч вежливо. Дорис, несомненно, раздражала его порой, но он никак не мог избавиться от своих нежных чувств к ней. Он даже с ужасом стал подозревать, что эти их каждодневные перепалки ему начинают нравиться. Точнее, ему нравилось то ощущение жизни, которое вспыхивало в его груди каждый раз, когда они с Дорис начинали очередную ссору. Но в то же время жуткая тоска раздирала его нутро. Время стремительно неслось вперёд, чувства оставались без ответа, а смирение со своей ролью всё сильнее тушило тот самый огонёк жизни. Борис как-то даже пытался насильно избавить себя от этой любви, каждый день твердил себе, что Дорис ему больше не нужна, но сердце никак не хотело принимать этого. Душа лейтенанта раскололась на двое: одна половина истекала кровью, будучи верной светлой любви, другая осталась непоколебимой, похоронив в глубокой яме все свои чувства.

— Может, мне стоит ей признаться? — задумчиво протянул Борис. Сердце забилось в груди часто-часто. — Ха, да она растопчет мои чувства, как жука. И меня вместе с ними.

Фойльнер сделал шаг, но запнулся о корягу и чуть не пропахал носом землю.

— Чёртово дерево! — выругался он и пнул по стволу, зашипев тут же от тупой боли в пальцах.

Женский крик разнёсся по лесу; стая птиц поднялась над деревом большим чёрным облаком.

— Дорис, — выдохнул молодой человек, оборачиваясь на звук.

Вся обида и сомнения мигом исчезли, Борис перешагнул через корни и помчался в сторону заводи. Он бежал, не разбирая дороги, царапал руки о цепкие ветви, не видел ничего вокруг. Липкое, неприятное чувство тревоги сковало внутренности — с Дорис случилась беда.

Он молнией прорвался сквозь заросли и выскочил на берег заводи с чуть голубоватой водой, искрящейся в лучах тёплого солнца. Борис говорил, что защитит Дорис от змей, но как быть с волком? Девушка медленно ступала на мелководье, спиной отходя от оскалившегося на неё хищного зверя. Тому явно не понравилось, что на его водопой забрели чужаки, и теперь он намеревался показать, кто был хозяином этих мест. Борис занёс руку за спину, но столкнулся с пустотой — ружьё было аккуратно пристроено возле камня, рядом с которым Жан разводил костёр. Волк зарычал и ступил в воду, тесня Дорис на глубину. Капля холодного пота скатилась за шиворот, заставляя Бориса исходить мурашками. Рука коснулась рукояти ножа в набедренных ножнах. Была не была. Фойльнер выхватил нож и с яростным криком понёсся на волка, размахивая руками и разбрызгивая воду во все стороны. Зверь шугнулся, прижал мохнатые уши к голове, чуть попятился и, развернувшись, побежал прочь в лес. Отдышавшись и убедившись, что волк убрался восвояси, Борис убрал нож и распрямил плечи. Он был горд собой и своим поступком. Теперь-то Дорис поймёт, что он не только языком умеет работать.

— Ха, трусливое животное! — довольно заговорил он. — Не на того напал, волчара! Не волнуйся, Дорис, со мной ты в безопасности.

Фойльнер обернулся к девушке, да так и застыл на месте. Как и говорил Жан, её волосы действительно переливались мягким светом. Капли воды, сверкая в лучах солнца, стекали по персиковой бархатной коже. Всё же лейтенант ошибался, называя Хитч плоской. Грудь у девушки была, Борис не назвал бы её большой, но вполне привлекательной. Взгляд коснулся острых ключиц, тонкой шеи и остановился на прекрасном, залитом румянцем лице. Тут-то Борис и понял, что сейчас на самом деле произошло: Дорис, застигнутая врасплох, стояла перед ним обнажённой, а он откровенно пялился на неё.

— Борис, — прорычала Хитч, сжимая руки в кулаки.

Ему ещё никогда не было так стыдно. Стало так жарко, будто он находился в печи. Борис попятился назад и выставил руки вперёд.

— Я-я ни-ничего не видел, — заикаясь на каждом слове, пролепетал он. — Честно-честно.

Фойльнер развернулся и припустил к берегу, но стоило ему сделать всего несколько шагов, как что-то тяжёлое прилетело ему в спину. Лейтенант плюхнулся на четвереньки в воду и сразу же развернулся к Дорис. Девушка, чьё красное лицо исказило от злости, опустила ногу и нагнулась, поднимая со дна большой валун. Молодой человек закрыл глаза руками, оставив небольшую щёлочку. Пора пустить в ход то, чему учил его Жан.

— У-у-у тебя красивые волосы, Дорис. — Грозная тень нависла над лейтенантом. — И прекрасное стройное тело. — Дорис прищурилась и замахнулась камнем. — А ещё мне очень нравится твой лёгкий смех!

Борис сглотнул и нервно улыбнулся. Дорис осклабилась, и глаза её вспыхнули яростным огнём.

— Сдохни, Фойльнер!

Жан не спеша жевал жилистое мясо из консервов, поглядывая то на греющегося в одних трусах у костра Бориса, то на сверлящую его убийственным взглядом Дорис.

— Так что у вас там случилось? — осторожно поинтересовался Жан.

— Ничего! — тут же хором отозвались товарищи.

Кирштейн вздохнул, открыл банку с мясом и протянул её трясущемуся от холода Борису.

— Держи, поешь хоть немного, путь предстоит долгий.

Лейтенант с благодарностью принял её и собирался уже воткнуть нож в кусок мяса, как Дорис в пару присестов закинула в рот остатки своей порции, выкинула пустую жестянку и выхватила из рук порцию Бориса.

— Но это моё мясо, — пожаловался тот на неё. Хитч обернулась и одарила его ещё одним уничтожающим взглядом. — Хорошо-хорошо, можешь съесть его, я не против, — тут же покладисто добавил он.

Жан изогнул брови, но решил больше не влезать со своими вопросами, от греха подальше. Он доел обед и сделал из фляги несколько глотков воды.

— Когда одежда Бориса высохнет, продолжим путь, — скомандовал капитан и встал на ноги.

— Куда направимся дальше? — поинтересовалась Хитч.

— Будем следовать вверх по течению. Рано или поздно мы должны будем наткнуться на какое-нибудь заброшенное поселение. Армин и Эрен не смогут всю оставшуюся жизнь бродить по лесу, наверняка они тоже ищут какое-нибудь местечко, где смогут обосноваться и на какое-то время залечь на дно.

Жан взглянул на небо — погода портилась.

***

Когда глазам Эрена и Армина предстало очертание небольшого поселения, небо уже застелили серые облака. Они успели добраться до заветной деревни засветло, что хоть немного избавило их от нервного напряжения. Карта оказалась настоящей. Армин очень сильно переживал, что приехав в выбранное место, они не обнаружат там ничего.

Проходя между старых полуразвалившихся зданий с выбитыми стёклами и провалившимися крышами, по телу проходил озноб. Сложно было поверить, что когда-то здесь кипела жизнь, что было время, когда утреннее солнце, отражаясь от окон, заливало эти улочки золотистым мягким светом, а разбуженные им люди выходили во двор, блаженно потягиваясь и улыбаясь, и начинали свои повседневные дела. Армин остановил коня и с грустью взглянул на разрушенный опустевший колодец. Он не мог вырисовать в своём воображении счастливых людей и мирной деревеньки, мозг всё настойчивее подсовывал картину страшных человекоподобных монстров, с жадностью пожирающих жителей.

— Интересно, удалось ли хоть кому-нибудь спастись? — Эрен осмотрелся по сторонам, словно всё ещё ожидал увидеть живого человека.

— Кто знает. Но вот что странно, этой деревне должно быть уже больше ста лет, но она не выглядит такой уж древней.

— Думаешь, её построили позже стен?

Армин переглянулся с Эреном и неоднозначно пожал плечами. Он слегка ударил коня по бокам и повёл его дальше.