Дав мышцам немного отдохнуть, Эрен попытался поохотиться, чтобы накормить чем-то Армина и заткнуть собственный желудок, но все его бесчисленные попытки оказались провальными — напуганная живность сбегала от него, стоило ему подойти ближе, чем на двадцать метров. Тогда он с грустью думал, что будь на его месте Саша, давно б уже поймала белку или зайца. И так начался очередной процесс самобичевания, закончившийся ровно в тот момент, когда он, придя к Армину с пустыми руками, вновь взглянул на его болезненное лицо. Он должен был бороться! Как бы ни было страшно, как бы ни хотелось сдаться, он не мог позволить слабости завладеть его сердцем.

Сгущались сумерки, мелодия леса постепенно сменялась, но тревога никуда не ушла. Теперь можно было не бояться титанов, но лес не стал безопасным. Эрен подумал об обломке клинка, бьющего его по бедру. Сможет ли он защититься этим от волков или диких кабанов? Сможет ли он, имея лишь сломанный клинок, защитить Армина, да и успеет ли вообще? Мышцы налились свинцом, с каждым шагом Эрен будто утопал в вязком болоте. Хриплое, натужное дыхание разрезало тишину леса ножом. Эрен присел, перехватил Армина, отдышался немного и снова направился вперёд. Вперёд, только так. Йегер уже не знал, что там, впереди, он просто целенаправленно шёл туда, куда был направлен его замыленный взгляд. Очертания деревьев начали растворяться во мгле, но Эрен чувствовал, что за этой сжимающей его со всех сторон чернотой непременно будет спасательный шлюз. Мысли путались, голова стала тяжёлой, веки слипались от усталости и недостатка сна. Эрен встряхнулся и прикусил до боли нижнюю губу, возвращая сознанию ясность. Нельзя было сдаваться!

— Всё хорошо, Армин, — успокаивал он не сколько друга, сколь себя. — Скоро мы обязательно выберемся, встретим своих, дойдём до города, а там уже тебя залатают как следует. А как поправишься, расскажешь мне про внешний мир ещё раз, договорились? — Армин не ответил. Эрен улыбнулся дрожащими губами и часто заморгал. — Да, лучше не отвечай, береги силы.

Тишина сводила его с ума, с каждым шагом, с каждым хрустом снега, тошнота всё сильнее подступала к горлу. Казалось, что если Эрен замолчит, то его непременно вырвет. Потому он говорил. Говорил долго, сбиваясь из-за недостатка воздуха, громко, чтобы Армин не терял связь с реальностью. Ведь, похоже, его голос — единственная ниточка, удерживающая его в этом мире. Тонкая, прогнившая, вот-вот готовая порваться.

— Помню, мама пела мне в детстве колыбельную, — не умолкал Эрен. — Я никогда не жаловался на сон, порой засыпал даже на скамье на кухне, — усмехнулся он. — Но от маминого голоса становилось спокойно и тепло. — Эрен шмыгнул носом, вспомнив лицо Карлы и её нежные прикосновения. — Одну до сих пор помню. Как же она начиналась?..

Деревья потихоньку стали редеть, ветер с новой силой захлестал по лицу. Просторная поляна белым озером растелилась перед ногами.

— А! Вспомнил.

Звёзды яркие горят,

Месяц жёлтый смотрит с неба,

Спать давно уже велят

Непослушным малым детям.

Эрен прошёл несколько метров. Нога запнулась, тело потеряло равновесие, и они оба рухнули в снег.

Всё живое на земле,

Как животные, цветы,

Мирно спит в туманной мгле,

Поскорей усни и ты.

Эрен подполз к Армину и, приподняв, прижал к себе. Горячее дыхание жизни быстро превращало узорчатые снежинки на ресницах Армина в капельки воды. Эрен провёл красной ладонью по его белой щеке и растянул потрескавшиеся губы в улыбке. Страшное лицо отразилось в мутных зелёных глазах. Пятиметровый титан в нескольких метрах от них скалил жёлтые зубы. Деревья затрещали, земля задрожала. Эрен уткнулся в холодную шею Армина и прикрыл глаза.

Завтра, милый, не страшись,

Ведь я рядышком с тобой.

Страхам всем ты улыбнись

И глаза свои закрой.

Для того, кто знал печали,

Этой ночью я пою,

Спи, малыш, под тёплой шалью,

Баю-баюшки-баю.

Свирепый рёв разорвал вуаль сна, звук металлических тросов заскрежетал слух. Титан дёрнулся и свалился вниз, окатив Эрена снежной пылью, — тёмная фигура разведчика взмыла вверх, а затем тяжело опустилась на землю.

— Эрен! Ты цел? — Ханджи села возле него и грубо встряхнула.

Эрен шумно выдохнул и расслабился.

— Как он? — кивнул на Армина Леви, убирая клинки.

Ханджи проверила пульс Арлерта и замотала головой.

— Мёртв.

Леви тихо выругался и отвёл взгляд в сторону. Они опоздали.

— Армин не умер, — возразил Эрен, смотря на Зоэ пустыми глазами. — Он просто уснул. Я спел ему колыбельную. — Эрен убрал с лица мёртвого друга волосы и улыбнулся. — Он просто спит.

Луна показалась из-за облаков, осветив поляну тусклым светом. Звуки леса смолки, лишь ветер продолжал разносить тихую колыбельную. Колыбельную леса.

========== День шестой. О тайнах дождливой зимы и дедушкиных свитерах ==========

Комментарий к День шестой. О тайнах дождливой зимы и дедушкиных свитерах

High school AU

Эрен не особо любил зиму: все эти игры в снежки, катание с горки, лепка снеговиков и прочие «детские развлечения» всегда нагоняли на него скуку. В общем-то, будучи от природы меланхоликом, на него всё нагоняло скуку. Но эта зима по унылости побила все рекорды: ни снега, ни мороза, только слякоть и бесконечный дождь.

У них только начались зимние каникулы. В памяти ещё яркими пятнами хранились воспоминания о том, как он сдавал химию немного чокнутой Ханджи Зоэ или бегал по всей школе от разъярённого уборщика Леви Аккермана, которому в пору было быть командующим в армии. Год был отвратительным, и Эрен был рад ему окончанию, хотя прекрасно понимал, что в следующем вряд ли что изменится.

Это Рождество Йегеры решили провести вместе с семьёй Арлертов. Армин, сын мистера и миссис Арлерт, учился вместе с ним в одной старшей школе и более того — они встречались, и Эрен даже сам не понял, как так вышло. Он просто защитил Армина от хулигана, а тот сразу же заделался его другом, а через какое-то время предложил встречаться. Эрен тогда подвис точно так же, как иногда вис ноутбук ботаника Арлерта от постоянной работы, и предложил ему немного охладить перегревшиеся мозги. А потом, пару недель спустя, Карла Йегер пришла не в меру радостная с собрания и на ужине заявила, что у неё появилась новая лучшая подруга, впоследствии оказавшейся никем иной, как миссис Арлерт. Тогда Эрен понял, что влип, окончательно и бесповоротно.

Эрен поцеловался с Армином первый раз в школьной мальчишеской раздевалке, руководствуясь принципом «Один раз не пидорас». Потом был второй и третий, и полное осознание, что этот принцип ни черта не работает. Это было странно и мокро, совсем не так, как иногда представлял себе Эрен, но почему-то эти поцелуи затягивали. Да и отношения оказались не обременительными: они не ходили за руки, не жались по углам и уж тем более не целовались на людях. Они не скрывали специально своих отношений, но и не афишировали их на каждом углу. Об их совсем не дружеских встречах не знали даже родители, и это, пожалуй, было единственным случаем, когда действительно стоило молчать — Армин с Эреном даже боялись представить, что с ними сделают, узнай родители о нетрадиционной ориентации своих сыновей.

Карла позвонила, через несколько секунд белая дверь с рождественским венком распахнулась и на пороге показался Армин, как всегда растрёпанный, в чёрных больших очках и… — Эрен окинул парня взглядом — что это вообще на нём?

— Добрый день, — вежливо поздоровался Армин и пригласил гостей в дом. — Проходите, мама на кухне, ждёт вас.

— Ох, какой же у вас уютный дом! — восхитилась Карла, снимая сапоги и осматривая просторную украшенную прихожую в светлых тонах.