Эрен сделал несколько глотков воды из пластиковой бутылки и прислонился спиной к стене. Он устал даже с учётом нынешней силы, а без «Аш-фермента» не продержался бы и часа. Именно сейчас, в сравнении, он полностью осознал, что выйдя на ринг Пустым, он неминуемо проиграл бы. Слился бы в первом же бою, а уж если его противником был Жан, то ещё и пробил бы самое глубокое дно своей самооценки. Считай, ему крупно повезло с Пиксисом и его «секретной» сывороткой.

— Так о чём хотел поговорить? — Эрен закрутил крышку бутылки и поставил её рядом с собой на скамью.

Марко взял планшет и передал его Эрену.

— Нашёл на скамейке после сегодняшней тренировки. Это ведь Армина? Я не смотрел в него, честно.

Планшеты были у всех одинаковые, только Армин таскался с ним постоянно и практически не выпускал из рук, так что с большей долей вероятности он был именно его. Эрен кивнул и с благодарностью принял находку. Марко помолчал, вздохнул и развернулся лицом к Эрену.

— Вообще, я хотел поговорить об Армине. — Он запнулся, подбирая слова, и продолжил: — У него гаптофобия, да? Армин боится чужих прикосновений.

Вот как, оказывается у этого недуга было научное название. Фобия, болезнь… Эрен не хотел называть это болезнью, не хотел, чтобы люди кружили вокруг Армина и со страдальческим или глумливым лицо говорили: «Бедняжка, он же больной». Армин не был больным, по крайней мере для него.

Эрен вздохнул и склонил голову вниз.

— Армин повидал в жизни много дерьма: и в приюте, и позже, когда мы сбежали.

— В приюте? — переспросил Марко. — Ты же сказал, что вас воспитывал знакомый.

Вот же балда! Ну как можно было так облажаться?! Чёртово трепло!

«Молодец, Эрен, — заругал он себя, — расскажи ему ещё, что Армин Пустой, да и ты когда-то им тоже был!».

— Прости, — виновато проговорил Йегер, — я соврал тогда. Просто не хотел, чтобы докучали с расспросами. Только не рассказывай никому, ладно? — Марко сделал вид, что закрыл рот на замок и выкинул ключ. — «Солнечный Дом» — так назывался приют, в котором мы жили после смерти родителей.

— Солнечный Дом, — повторил Марко, — весёлое название.

Эрен грустно усмехнулся и передёрнул плечами.

— Да только название в нём и весёлое. Место подобное Аду, где с детьми обращались так же, как Чистильщики с нелегалами.

— Чистильщики?

— Я так называю сотрудников охранного бюро, — пояснил Эрен. — Постоянные телесные наказания, изматывающий труд, кормили два раза в день. В общем, это было место, в котором не хотелось быть. Именно поэтому мы втроём и сбежали оттуда. Я был тем, кто хотел вырваться на свободу, кто обещал защищать свою семью, а в итоге Армина защитить так и не смог, ни в приюте, ни после. — Эрен замолчал, окунаясь в ужасы прожитых лет, а потом вновь тихо заговорил, будто его голос доносился из прошлого: — Что не убивает нас, то делает сильнее… Слова конченных, отбитых на голову людей. Может, одну десятую процента трудности и делают сильнее, но остальных девяносто девять и девять десятых они ломают. С особым удовольствием перетирают каждую косточку в теле и разрывают душу на мелкие лоскутки. — Эрен упёрся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. Эти воспоминания причиняли боль. Покалывающую и острую, будто частые-частые уколы иглы. И она никогда уже не оставит его. Это его плата. Самая большая плата за его слабость. — Даже когда в приюте заболели дети и Армин умирал на глазах, мучаясь от нестерпимой боли, я болел бессимптомно, был чёртовым носителем того же вируса, но не испытал и доли той боли, что чувствовал Армин и остальные ребята.

Эрен замолчал и открыл глаза. Что он несёт? Какой ещё вирус? Какой носитель? Он был тогда единственным Пустым, которого болезнь не затронула. Он же даже на обследование не ходил. Перед глазами возник яркий свет больничной лампы-таблетки, несколько лиц в медицинских масках и защитных очках склонялись над кем-то. Эрен видел руки и ноги, привязанные ремнями к столу, чувствовал, как сдавливает грудную клетку. Слышал писк каких-то приборов и людской гомон. «Реакция отрицательная, — говорил знакомый женский голос. Врач из медпункта. — Симптомов и отклонений нет». Чьи? Чьи это воспоминания?

— Эрен? — Марко тронул его за плечо, и он сразу пришёл в себя. — Что-то не так?

— А, нет всё в порядке, задумался просто. — Эрен вытер лицо полотенцем и снял его с шеи. — Что-то я разболтался, извини. Ну, а Жан? У него тоже есть какая-то печальная история, оправдывающая его поведение?

— Нет, — улыбнулся Марко, — у него просто характер дурной. — Эрен, в принципе, так и думал, только дурной — это мягко сказано, скорее уж сволочной. — Мы познакомились с Жаном около трёх лет назад, когда он пытался своровать хлеб из булочной нашей семьи.

— У твоей семьи есть булочная? — удивился Эрен. — Никогда не слышал, чтобы Меченные имели собственный бизнес.

— Мой отец потомственный Чистый, — пояснил Марко. — Родился и по сей день живёт здесь, в городе N. Пекарский бизнес передавался в их семье из поколения в поколение. Моя мама же Меченная и работала у них служанкой. Они с отцом полюбили друг друга, и в результате этой связи родился я, унаследовав метку от матери, — Марко задрал штанину и показал метку на лодыжке. — Дедушка, конечно же, был против того, чтобы отец связывал свою жизнь с Меченной, потому лишил его права вести бизнес. А вскоре после этого скончался от сердечного приступа. У отца не было братьев и сестёр, потому-то булочная перешла под его руководство. Многие Чистые, прознав, что отец женился на Меченной, перестали покупать у нас хлеб, и бизнес почти прогорел, но вскоре всё вернулось на круги своя. Видимо, голод и любимый вкус свежеиспечённого хлеба стояли выше всяких предрассудков, — засмеялся Марко.

Эрен невольно улыбнулся. Отчего-то рядом с Марко становилось спокойно. Он действительно был добрым и хорошим парнем.

— Знаешь, — продолжал тем временем Марко, — а Жан ведь полицейским хочет стать.

— Ха, серьёзно? — усмехнулся Эрен. — Ну флаг ему в руки. Ещё ни один Меченный не попадал в ряды полицейских.

— Ему многие об этом говорят, но он всё равно не сдаётся. — Марко задрал голову и еле заметно улыбнулся. — Но, может, благодаря шансу, что предоставила ему Арена, он сможет добиться того, чего никому ещё не удавалось. Я верю, что у него всё получится.

Марко встал со скамейки и потянулся.

— А ты-то здесь ради чего? — поинтересовался Эрен. — Не ради же Жана.

Марко прищурился и лукаво улыбнулся.

— Кто знает, может, и так. — Он поблагодарил Эрена за компанию и направился к выходу, но возле самой двери остановился и крикнул: — Эрен, не вини себя за то, что случилось с Армином. Просто будь рядом со своим другом и верь в него.

Быть рядом… Эрен прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Кажется, кто-то ему уже говорил об этом.

День настал. Пришло время для первого сражения. Голова шла кругом, Эрен жутко нервничал. Возникшая после введения концентрата «Аш-фермента» уверенность в своих силах безостаточно испарилась, будто Эрен всю жизнь был неуверенным в себе нытиком-слабаком. Он не спал почти всю ночь, сумел только отрубиться под утро на пару часов, однако сонливости не ощущал, возможно, из-за того, что перевозбудился, а может, всё дело было в ферменте. Эрен чувствовал скорее моральную подавленность, нежели физическую.

— Ты в порядке? — с заботой поинтересовался Армин.

Они втроём сидели в одной из комнат ожидания рядом с манежем. Вчера после тренировки Эрен больше не говорил с Армином, а утром тот совершенно не хотел касаться темы произошедшего с ним, да Эрен и сам не поднимал её. В жизни бывают такие разговоры, которым лучше вообще никогда не возникать. Армин был подавлен, проявлялось это не только в ссутуленной спине, осунувшемся бледном лице или уставшем взгляде, даже голос звучал иначе: тихий и робкий, будто он разговорил с незнакомым человеком. Но даже так, при всей тяжести, что нёс сейчас Армин на своих плечах, он беспокоился в первую очередь за Эрена. Вот уж на кого действительно стоило равняться. Эрен положил руку на плечо Армина и улыбнулся.