–Зачем они это сделали, не знаю. Это же фашисты.
Эльза внимательно смотрела на мать, удивляясь её необычному напору.
–А не следует ли из этого, что они скоро они надеются явиться сюда? – спросила Софья Павловна.
–Никаких объективных признаков скорого наступления на Воронеж нет. Скорее всего, они снова попробуют штурмовать Москву.
–Да-да, признаки… Но есть ещё и внутреннее чувство. Знаете, сразу после этой бомбёжки одна моя подруга зашла ко мне, чтобы поделиться радостью. Не удивляйтесь, молодой человек – радостью! Она ведь тоже собиралась вести свою дочку в Сад пионеров, у них было приглашение. Но не повела, потому что дочка в праздничном платьице села порисовать и нечаянно опрокинула на себя баночку с акварелью. Теперь, думаю, та баночка будет в их семье главной реликвией.
Капитан внимательно слушал Софью Павловну, а Эльза с неожиданным для себя интересом наблюдала в этот момент за гостем, сама не понимая, чем он так её заинтересовал.
–Фашисты придут в Воронеж – теперь это ясно, – задумчиво продолжила Софья Павловна. – Гитлер все свои зверства делает осознанно. Наверное, он хочет облегчить путь сюда своим солдатам, чтобы от страха перед ними воронежцы не могли сопротивляться. Но он глуп, этот Гитлер, так как перед лицом опасности многие, наоборот, укрепляются. Я помню это со времён Гражданской, когда мы обороняли от беляков Царицын. Правда, есть другая напасть – рядом с реальной опасностью люди очень меняются. Сильные, – тут она бросила быстрый взгляд на Эльзу, – душой черствеют; слабые, как мой Сева, становятся жестокими; а уверенные в себе – такие, как Иван Савкин, могут попросту себя потерять. Даже такие, как Иса Мажиев, который думает, что он сильнее войны, узнают, как война ими самими легко может управлять. Сопротивляться войне или играть с ней нельзя – надо жить по её законам, а у тех, кто этого не сможет, она быстро жизни отнимает.
Было видно, что на Ермакова слова Софьи Павловны произвели сильное впечатление. Под взглядом Эльзы и её матери он молча доел свой ужин, поблагодарил их за приём и поднялся. Он уже шагнул было к дверям, но все же остановился.
–А такие, как я? – спросил он Софью Павловну. – Как таким, как я, с войной обходиться?
Софья Павловна явно ждала этого вопроса.
–Ты, дружочек, видно, с ней о чём-то уже договорился, раз орден имеешь. Не бойся её, но не позволяй себе думать, что всё о ней знаешь. И, главное, умей голос её слушать, чтобы врагам обмануть себя не дать.
Когда гость ушёл, Эльза и её мать долго ещё сидели за столом, думая каждая о своём. Потом Софья Павловна сказала Эльзе, что, видимо, ей, а также родителям Исы и Ивана нужно начать собираться в эвакуацию.
–Я завтра же зайду и к тем, и к тем, – сказала Софья Павловна. – Отец Исы – инвалид, мать – корректор в газете, родители Ивана – школьные учителя. Для этих категорий граждан эвакуация разрешена. Ну а мне, тем более.
Тут по лицу Софьи Павловна потекли слёзы, и она, махнув дочери рукой, быстро ушла в свою комнату.
Через час, когда, наконец, вернулся, Сева, мать так и не вышла из комнаты, поэтому Эльза сама кормила брата ужином. А он, злой и решительный, клял фашистских палачей и уверял, что они скоро с лихвой заплатят на все свои злодейства.
Назавтра город погрузился в траур. На каждом предприятии, в каждой семье как личную трагедию восприняли убийство фашистами 300 детей в Саду пионеров. Чтобы хоть как-то снизить остроту переживания горожанами этой трагедии, первый секретарь обкома ВКП(б) Никитин, возглавлявший также Воронежский городской комитет обороны, разослал в городские газеты распоряжение: официально никак не упоминать о бомбёжке Сада пионеров. Даже главная воронежская газета «Коммуна» вышла без траурных заголовков. Но люди успокаиваться не хотели, и состоявшиеся 14 июня похороны погибших детей вылились в массовую процессию на проспекте Революции. В ней приняли участие большая часть жителей города. Дорога, по которой везли гробы с погибшими, была усыпана цветами.
Тогда прямо у кладбища по инициативе первого секретаря обкома был проведён общегородской траурный митинг, на котором, кроме него, выступили и другие члены Воронежский городской комитет обороны: заместитель председателя ВГКО Яковлев, председатель облисполкома Васильев, начальник воронежского гарнизона полковник Глатоленков и начальник областного Управления НКВД Голубев.
Глава 2. Торжество фюрера
Когда 14 июня, в начале совещания в Германском Генеральном штабе рейхсминистр авиации Геринг сообщил, что, в соответствие с приказом фюрера, акция устрашения в Воронеже проедена, Гитлер отреагировал в точном соответствии с моментом – на его лице мгновенно возникла наиболее любимая им маска безжалостного божества.
–Вот видите, я делаю для вас, всё что необходимо! – сказал он, обводя участников совещания величественным взглядом. – Теперь наступление победоносных германских войск будет на направлении главного удара подкреплено особенным страхом русских. Со вчерашнего дня они знают, что ко всем, кто не покорится Рейху, смерть будет безжалостна. Она не пощадит даже их детей! Животный ужас сделает русских слабее перед нашими ударами! Главное: акция проведена 13 числа – в мистический для русских день!
По знаку Гитлера, Геринг продолжил:
–Мои асы попали точно в цель! Летчики считают, что на детском мероприятии в парке Воронежа вряд ли кто-то уцелел. Отличился экипаж из первой группы 27-ой бомбардировочной эскадрильи «Бёльке». Хейнкель-111.
–Мой фюрер, три сотни русских детей разорвало в клочья, – добавил начальник службы военной разведки и контрразведки адмирал Канарис. – Но несколько раненых там всё-таки есть.
–Жаль! Война против России должна быть как можно более жёсткой! Это борьба между двумя различными идеологиями и двумя расами, поэтому её необходимо вести с неслыханной доселе жестокостью. Я ведь прав, Кейтель? Ваш приказ войскам от 16 сентября 41-го года о беспощадном уничтожении партизан хорош! Ну–ка!
И генерал-фельдмаршал Кейтель, начальник штаба Верховного командования вермахта, радостно кивнув, процитировал по памяти:
–«Следует иметь в виду, что человеческая жизнь в соответствующих странах в большинстве случаев не имеет никакой цены, и что устрашающего действия на непокорное население можно добиться лишь с помощью исключительно жестоких мер. Искуплением за жизнь каждого немецкого солдата в таких случаях должна служить смертная казнь 50–100 гражданских лиц. Изощрённые способы этих казней должны увеличивать степень устрашающего воздействия».
Наконец, все присутствующие перевели дух. Потому что на лице фюрера появилась скупая улыбка.
Это было особо представительное совещание, так как на нём должны были быть окончательно зафиксированы параметры предстоящего генерального наступления. Кроме Геринга, Кейтеля и Канариса здесь были: начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, начальник штаба оперативного управления Верховного командования вермахта генерал-лейтенант Йодль, начальник оперативного отдела генерального штаба сухопутных войск генерал-лейтенант Хойзингер, Генерал-квартирмейстер Вагнер, начальник 12-го отдела Генштаба «Иностранные армии востока» полковник Гелен. Кроме того, на совещание были приглашены все армейские высшие чины, которым предстояло воплотить в жизнь план наступления: командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Бок, начальник штаба группы армий «Юг» генерал пехоты фон Зоденштерн, командующий 1-й танковой армией генерал-полковник фон Клейст, командующий 2-й полевой армией генерал-полковник барон фон Вейхс, командующий 4-й танковой армией генерал-полковник Гот, командующий 6-й армией генерал танковых войск Паулюс, командующий 17-й армией генерал-полковник Руофф, и от военно-воздушных сил – генерал-полковник фон Рихтгофен, командующий 4-м воздушным флотом.
Обстановка на фронте благоприятствовала новому немецкому генеральному наступлению. Были одержаны победы у Харькова и Курска, близилось взятие Севастополя; продвинулись вперед румыны; окруженная группировка у Волхова доживала последние дни. Исходя из этой ситуации, Германским генеральным штабом в строжайшей секретности была разработана трёхэтапная наступательная операция «Зигфрид», которую Гитлер из суеверных соображений велел переименовать в «Блау».
