–Идите к домам! – приказала им Эльза. – Вы – пионерки, вы обязаны ничего не бояться!

У огромной воронки от бомбы она поскользнулась в луже крови и упала, вымазав лицо. Но ту же быстро встала.

–Все, кто может идти, вставайте! – крикнула она. – Идите к выходу… туда, где были ворота! Там вам помогут!

И сразу же в парке началось шевеление. В разных его концах начали вставать дети. Их было не много, не более полутора десятков, у большинства из ран текла кровь. Но, увидев здесь столько живых, Эльза едва сдержала радостный возглас.

Перегоняя друг друга, по парку быстро шли горожане. Мужчины брали на руки поднявшихся с земли детей и несли их из парка, а женщины, стеная и плача, занялись лежавшими на земле.

Вскоре вдалеке послышалась сирена «скорой помощи».

«Почему-то у некоторых мёртвых одежда чистая», – подумала вдруг Эльза и поняла, что долго уже не сможет удерживать в себе спокойствие. Но она продолжала идти, решив обойти весь парк.

Возле фонтана Эльза нашла ещё одну уцелевшую девочку. Она была без сознания, но ручки её всё время мелко подрагивали.

–Я помогу, тётя Эльза, – сказал подошедший паренёк.

Она посмотрела на него непонимающими глазами и, наконец, узнала. Это был Миша Фетисов, шестиклассник из её школы, постоянный участник её университетского факультатива по немецкому языку.

Миша зачерпнул горстью воду из разбитой чаши фонтана и плеснул девочке в лицо.

–Сюда! – крикнул мальчик. – Здесь ещё живая!

В этот момент среди жалостливых вскриков людей, выносящих из парка раненых и убитых детей, раздался страшный вопль. Молодая санитарка в белом халате бежала к выходу на негнущихся ногах.

Эльза заставила себя подойти ко второму парковому дубу, от которого бежала медсестра. Там на нижней ветке, на длинной светлой косе, зацепившейся за сучок, раскачивалась окровавленная девичья головка.

–Надо её снять! – выдавила Эльза, обращаясь сама к себе.

И тут её вырвало. Когда она снова выпрямилась, головы на ветке уже не было, а Миша Фетисов прикрывал что-то лежащее на земле у дерева подобранным здесь же куском материи.

–Идите, тётя Эльза! – сказал он. – Вы уже не можете.

В глаза Фетисова, полных ярости и гнева, не было слёз.

Потом Эльза, как ей показалось, бесконечно долго шла из парка, стараясь не забыть, где была та лавка, на которой она сидела до начала бомбёжки. Ей почему-то хотелось теперь оказаться именно там, чтобы хотя бы на мгновение вернуть себе сладкое ощущение надежды на лучшее, которое она недавно ощущала.

Она заметила в стороне Севу и Ивана, склонившихся над телом, но продолжила идти к заветной лавке. Ей почему-то не показалось странным, что впереди она увидела Головача, несущего на руках раненого ребёнка.

Потом она долго сидела, пытаясь стереть с лица платком засохшую кровь, ожидая когда вернуться её друзья.

В ближних к парку домах продолжали выпадать стёкла из развороченных взрывной волной оконных рам. К трамваям, которые на время стали выполнять функцию санитарных вагонов, на носилках и на руках несли из парка раненых. Тела погибших рядами укладывали у остатков парковой ограды, чтобы родители и родственники могли их опознать. Вокруг стоял крик, стон, сновали врачи, заводские санитарные группы; росла толпа пришедших сюда жителей окрестных домов.

Вскоре приехали на машинах сапёры, чтобы обследовать парк на предмет неразорвавшихся бомб. Подошли и несколько девушек в военной форме, видимо, зенитчиц.

«Зря они сюда пришли, – подумала Эльза. – Люди их могут обвинить в том, что наблюдатели ПВО не заметили появления бомбардировщика».

Снова у ограды, где лежали мёртвые, раздались громкие стенания. Обняв детское тельце, женщина в дорогом платье, пыталась поднять её на ноги.

–А вот, немка сидит! – раздался рядом знакомый голос.

Это был Черепков. На его лице застыло выражение праведного гнева. К лавке сразу же подступило несколько человек.

–Она такая же как те, что бомбили! – крикнул Черепков. – Я её знаю! Она всегда была на стороне фашистов!

Эльза быстро поднялась, но уйти ей не дали. Её быстро окружили со всех сторон, толкая, крича оскорбления и угрозы. Особенно покоробило Эльзу то, что громче всех кричала на неё её соседка по дому Дробкина – та, что была вечно пьяной, и, по общему мнению других соседей, вороватой.

Эльзу ударили в плечо, потом, откуда-то сзади ей нанесли удар кулаком по шее. Она снова попыталась вырваться, но люди стояли вокруг неё твёрдо.

И вдруг окружавшие её люди начали быстро расходиться. Исчез и Черепков, который, видимо, и ударил её кулаком сзади. Высокий капитан-пехотинец с недобрыми внимательными глазами молча взял Эльзу за руку и повёл к домам. Эльза увидела, что вся его форма выпачкана в крови. Очевидно, он тоже помогал выносить тела из парка.

–Немке помогаешь, солдатик! – зашипела ему вслед Дробкина, но, стоило офицеру чуть повернуть голову в её сторону, она тут же замолкла.

У стены кинотеатра «Пионер», Эльза остановилась.

–Спасибо вам! – сказала она капитану. – Это несправедливо, они не должны были так. Они же ничего не знают!

–Вы, я вижу, сильная, – ответил офицер, разглядывая пятна на своём рукаве. – Я видел вас там, в парке, когда вы помогали раненым. Но пока, советую, туда не ходить. Люди в горе часто становятся неразумными.

Тут капитан фыркнул, убедившись, что платком кровавые пятна не оттереть. У него, видимо, были очень крепкие нервы.

Только в этот момент Эльза обратила внимание на орден Красной звезды на его груди.

–Пойдёмте, мы с мамой почистим вашу гимнастёрку! – решительно произнесла она. – Мы живём здесь недалеко, на проспекте Революции.

Софья Петровна не удивилась тому, что Эльза пришла с незнакомым военным. Но в дом его сразу не пустила. Открыв дверь, она встала у порога, испытующе глядя в лицо гостя.

–Капитан Ермаков Николай Сергеевич! – представился тот.

Тон его был более мягким, чем у кинотеатра «Пионер», когда он в первый раз заговорил с Эльзой.

–Шанина Софья Петровна. Университетский библиотекарь. Мать этой прекрасной девушки.

И продолжила, обернувшись уже к Эльзе:

–Значит, ты, рыбочка моя была там? А у нас весь дом гудит про эту бомбёжку. Боже мой, какое там несчастье с детьми! Многие соседки ходили туда помогать, а я вот не смогла.

Она тихо всхлипнула. Эльза, не стесняясь Ермакова, обняла мать.

–Он к нам ненадолго, мама. Пусть умоется, а мы отчистим его одежду.

–Я понимаю, что ненадолго, – ответила Софья Павловна. – Но мундир ты ему чисть сама, а я попробую покормить его ужином. Вы ведь едите картофель с рыбой, молодой человек?

В сумрачных глазах капитана заиграли весёлые искры.

–Почту за удовольствие! Как бы мне только мало не показалось, а вкусным обязательно покажется.

–Это очаровательно! – серьёзно произнесла Софья Павловна. – Значит, в Красной армии и сейчас хорошо воспитывают офицеров.

Через полчаса капитан сидел в отчищенной спиртом гимнастёрке за круглым столом напротив Эльзы, а её мама раскладывала со сковородки по тарелкам рыбное жаркое, бормоча, что надо обязательно четверть выделить Севе, так как иначе он останется голодным и обидится.

–Сева – брат Эльзы, – пояснила Софья Павловна, и грустно улыбнулась, заметив, как при слове «брат» с лица капитана ушла только что возникшая мина беспокойства. – Кушайте на здоровье, товарищ офицер! Но раз вы – хороший человек, ответьте мне на один простой вопрос. Я не собираюсь выпытывать у вас военную тайну, но скажите, что это за бомбёжка была такая? Случайно, да?

Ермаков опустил взгляд, немного подумал, потом ответил, чётко произнося слова:

–Совершенно очевидно, что данное бомбометание было прицельным. Немецкая авиация базируется в Курске, оттуда они периодически совершают налёты на предприятия Воронежа. Маршрут они знают хорошо, поэтому бомбардировка детского парка не могла быть случайно ошибкой.

–Так зачем им это? Мы что здесь, в Воронеже, не знаем, что началась война?