Это был триумф Хорти и его сторонников. Но возвращение «исконных земель» лишь усилило стремление хортистов к экспансии. Теперь она распространилась на земли СССР.

В апреле 1941 года в беседе с Гитлером Хорти заявил: «Почему это монголам, киргизам, башкирам и прочим надо быть русскими? Если превратить существующие сегодня советские республики в самостоятельные государства, вопрос был бы решён. За несколько недель армия Германии сделала бы эту важнейшую работу для всего человечества».

26 июня 1941 года, через четыре дня после нападения Германии на Советский Союз, немецкие самолёты без опознавательных знаков, с целью провокации, совершили налет на венгерский город Кашша. Генеральный штаб  Венгрии немедленно объявил эти самолеты советскими, что дало Хорти предлог на следующий же день объявить войну СССР.

1 июля на Восточный фронт в украинское Прикарпатье для подкрепления 17-й немецкой армии была направлена 50–ти тысячная венгерская «Карпатская группа» в составе механизированного корпуса, 1-й горнострелковой бригады и 8-й пограничной бригады.

Продвигаясь вместе с немецкими войсками, «Карпатская группа» воевала активно, но не слишком удачно, и к тому моменту, когда она вместе с немецкой 1-й танковой армией в октябре 1941 года подошла к городу Сталино (в 1961 году переименован в Донецк) венгерские части понесли огромные потери в личном составе и потеряли 80% техники. В ноябре 1941 года войска «Карпатской группы» были отозваны на родину. На Украине остались лишь несшие гарнизонную службу венгерские бригады сил безопасности: 102-я, 105-я, 108-я, 121-я и 124-я, общей численностью 6 тысяч человек.

Но фюрер немецкой нации по-прежнему нуждался в большом количестве союзных войск, какого бы военного качества они не были. Поэтому в январе 1942 года в Будапешт к Хорти по поручению Гитлера прибыл фельдмаршал Кейтель и передал просьбу фюрера снова направить венгерские войска на территорию СССР. За это Гитлер обещал не только отдать Венгрии часть завоёванных там земель, географию которых он готов был обсудить позднее, но и, дополнительно, награждать отличившихся в боях венгерских офицеров и солдат персональными крупными земельными наделами.

Это предложение отвечало желаниям Хорти и его окружения, и 11 апреля 1942 года началась отправка на Восточный фронт срочно набранной, теперь уже 200–тысячной 2-й Венгерской армии под командованием ярого хортиста генерал-лейтенанта Густава Яни. В составе трёх корпусов 2-й армии – 3-го, 4-го и 7-го было в общей сложности 15 пехотных дивизий, 2 горные бригады, кавалерийская бригада, бронетанковая дивизии и 10 дивизий для несения охранной службы.

К идеологической подготовке этой военной компании правительство Венгрии во главе с премьер-министром Миклошом Каллаи подошло со всей серьёзностью. Она была объявлена для Венгрии национальной, как «возврат старого долга» – ответ на подавление Россией в 1849 году венгерского восстания, целью которого был выход Венгрии из Австрийской империи.

В напутственной речи, обращённой к отправляющимся на фронт солдатам 2-й армии, Миклош Каллаи сказал: «Наша земля должна быть защищена там, где лучше всего победить врага. Преследуя его, вы обезопасите жизни ваших родителей, ваших детей и обеспечите будущее ваших собратьев».

Зоной размещения 2-й Венгерской армии немецкое командование определило район Курска. К маю туда прибыл 3-й венгерский корпус, в который входили 6-я, 7-я и 9-я легкие пехотные дивизии. Также к Курску прибыл 30-й танковый полк 1-й венгерской бронетанковой дивизии. Полк состоял из двух танковых батальонов, каждый из которых имел одну тяжелую танковую роту из 11 немецких танков Pz-IV и две танковых роты, вооруженные чешскими лёгкими танками Pz-38.

Однако переброска двух других венгерских корпусов задерживалась из-за низкой обученности их дивизий и слабой организации транспортных служб. Поэтому для усиления неполной 2-й Венгерской армии генерал-полковник Вeйхс временно придал ей немецкие 16-ю моторизованную и 387-ю пехотную дивизии.

Наступление 2-й Венгерской армии началось в 3 часа утра 28 июня к югу от Щигров, на участке от Сетенева до Рождественского. Там оборонялись 212-я, 45-я и 62-я стрелковые дивизии 40-й армии Брянского фронта. В первой линии вместе с немецкими частями наступали 6-я и 9-я венгерские дивизии. Их поддерживала 1-я венгерская бронетанковая дивизия. Во второй линии за ними шла 7-я венгерская дивизия.

Основной удар пришёлся на советскую 212-ю стрелковую дивизию полковника Шутова.

Начало наступления, доносящийся с передовой грохот взрывов, широкие огненные всполохи на горизонте, обозначающие позиции русских, от которых скоро должен был остаться один лишь прах, приводили подполковника жандармской службы Сабо в сильное возбуждение. Он едва удерживался от того, чтобы, нарушив правила поведения старшего офицера, начать приплясывать на месте.

Начиналось первое для Сабо сражение этой войны. В 41-м году в «Карпатской группе» для него должности не нашлось, и лишь со 2-й Венгерской ему удалось попасть на фронт. Он был из уважаемого рода, поэтому ему самому предложено было выбрать дивизию, в которой он возглавит группу жандармов. И он назвал 7-ю дивизию генерал-лейтенанта Барнаи, где командиром 35-го полка служил его давний приятель ещё с 1-й Мировой – полковник Шоймаши.

Стоя у палатки штаба 35-го полка вместе высыпавшими из неё штабными офицерами, обмениваясь предположениями с Шоймаши о ходе боя, идущего в пяти километрах впереди, Сабо с нетерпением ждал, когда ночное зарево начнёт смещаться к горизонту, что означало бы прорыв русской обороны. Офицеры громко сожалели о том, что лишь 6-й и 9-й дивизии теперь достанутся все лавры за эту победу, и что обещанными фюрером поместьями будут награждены офицеры только этих дивизий. А Шоймаши с важным видом рассчитывал, сколько километров успеют пройти до рассвета дивизии прорыва.

–Русской обороне конец! Это им не 41-й год. Теперь наша армия в пять раз сильнее! – восклицали офицеры, внимая своему командиру, прихлопывая в ладоши.

Потом из штаба вынесли несколько ящиков с вином и бокалами, и офицеры принялись пить за победу и за новые венгерские земли, приветственно поднимая бокалы в сторону дороги через палаточный лагерь 35-го полка, по которой непрерывным потоком двигались колоны автомашин с подкреплениями и боеприпасами для сражающихся дивизий.

До дороги было пятьдесят метров, поэтому в свете фар лиц солдат, сидевших в этих машинах, различить было нельзя, но, судя по многочисленным воинственным возгласам, несущимся из колонны, и ободряющим крикам стоящих у палаток солдат 35-го, настроение у всех было великолепное.

Такого народного единения Сабо не наблюдал уже давно. И он искренне огорчился, когда Шоймаши снова пригласил его и офицеров в штабную палатку, чтобы продолжить заниматься делами также готовящегося к наступлению 35-го полка.

Несмотря на общее нетерпение, приказа о его выдвижении всё не поступало. Вместо этого из штаба 7-й дивизии, находящегося недалеко – в расположении 4-го полка, постоянно прибывали курьеры со сведениями о ходе боёв.

Первый успех был достигнут через 45 минут после начала наступления. 6-я дивизия прорвала фронт и начала быстро продвигаться к участку Морозово – Второе Никольское. Правда, офицеров 35-го полка несколько огорчило странное сообщение о том, что по мере продвижения от участка прорыва 6-я дивизия начала встречать всё усиливающееся сопротивление. Это было непонятно, так как бегущие части сопротивляться не могли.

В 4.10 утра из 9-й дивизии, наступавшей южнее, пришло сообщение о том, что она достигла района западнее хуторов Кабицы и Прудок, восточнее деревни Дмитриевка и хутора Еськов.

Не выдержав ожидания, Шоймаши, позвонил в штаб 7-й дивизии и поинтересовался у дежурного офицера, готовит ли генерал-лейтенант Барнаи приказ о её движении вслед за передовыми дивизиями. Ответ он получил обнадёживающий, за что Шоймаши и Сабо выпили ещё по бокалу.