Ермаков махнул рукой и побежал по ходу сообщения налево, куда указывал старший лейтенант. Бежать было тяжело – то и дело встречались участки, где стенки прохода были снесены в результате прямых попаданий.

Миновав перепаханный снарядами участок, где раньше, как помнил Ермаков, находилась батарея УСВ, он пробежал ещё около ста метров и, наконец, увидел впереди «сорокопятку». Справа от траншеи откатывались, ведя огонь на ходу, несколько немецких танков.

Внезапно возникшее острое чувство опасности заставило Ермакова остановиться, когда до «сорокопяток» оставалось метров пятьдесят. Он увидел, как из серой дымки перед траншеей выдвигается угловатая «тройка». Точно пущенный снаряд взорвался на позиции батареи, разбив орудие и убив обоих его последних артиллеристов.

В этот момент пехотинцы в траншее закричали, махая руками, указывая вверх. Там, словно ангелы над адовой пеленой неслись над нашими позициями в сторону немцев пять нежданных штурмовиков Ил-2. Несколько десятков бомб обрушились на группу немецких танков, рассыпав её в считанные минуты; затем, штурмовики развернулись и прошли над полем в дыму и пламени, обстреливая немецкую пехоту из пушек.

Неподалёку раздался металлический грохот, земля вздрогнула так, что у Ермакова зашлось сердце. Пронзительная танковая сирена взвыла у траншеи и быстро затихла. Теперь уничтоживший «сорокопятку» немецкий танк представлял собой груду дымящегося железа. Его башня валялась на краю площадки, обе гусеницы лопнули и растянулись в стороны, словно кишки убитого зверя.

Уносящийся на восток «штурмовик» покачивал крыльями; его лётчик, явно, был доволен выполненной работой.

После того, как в пятом часу немцы, наконец, отошли, комбриг Дрёмов принял решение уплотнить оборону бригады. Остатки подразделений он отвёл в село, откуда население ушло ещё днём. За крайними домами бойцы бригады спешно вырыли окопы и устроили стрелковые точки в подвалах, пробив оттуда окна. Обе оставшиеся «сорокопятки» Дрёмов разместил на восточной окраине, чтобы простреливать подходы к дороге, ведущей от Черемисиново через Расовец. Это позволяло прикрыть части 121-й, если бы они, наконец, появились у села.

Все работы велись под непрерывной бомбёжкой. И, хотя «петеэрщикам» и пулемётчикам удалось свалить ещё два пикировщика «Юнкерс», потери бригады от бомбёжек продолжали увеличиваться.

В 18.00 началась четвёртая атака на Расховец. К немцам к этому времени подошло новое подкрепление, так как уже сразу шесть групп танков, каждая численностью до 30 единиц, поддержанных большими десантами, пошли в наступление на село. Очень скоро группы наступавших достигли новой линии обороны бригады. Танки были остановлены расчётами противотанковых ружей, но всё равно пехота противника ворвалась в окопы. Впервые за день в расположении бригады начался ближний бой, то и дело доходивший до рукопашной. Ни одна, ни другая сторона пленных в этой бою не брала.

Теперь немцы уже не отходили, лишь подкрепляли подразделения, ведущие жестокий бой на окраине села.

Трём немецким танкам удалось прорваться через позицию 2-го батальона. Два из них были тут же сожжены бутылками с горючей смесью, а третий, получив в упор множество пробоин от пуль ПТР, взорвался и сгорел.

Но к дороге, ведущей к Расховцу от Черемисиново, немецким танкам подойти не удалось из-за точного огня двух прикрывавших дорогу советских орудий.

С наступлением сумерек накал сражения лишь усилился. Бойцы 111-й бригады сражались упорно и яростно, не зная ещё, что около шести вечера 121-я стрелковая дивизия, к которой так и не пришла на помощь 14-я танковая бригада, начала отступать от передовой к реке Кшень.

Теперь путь понёсшей большие потери 121-й дивизии шёл на восток, по автодороге, ведущей через село Расховец к мосту через реку Кшень. От Черемисиново до Расховца всего 16 километров, но этот путь был для дивизии непростым, так как ей приходилось вести непрерывные арьергардные бои с преследующими её немецкими танковыми частями.

Лишь около девяти вечера колонны 121-й приблизились к Расховцу, где всё ещё продолжался бой. К этому времени на северной окраине села танками были раздавлены последние защищавшие этот рубеж расчёты ПТР, и теперь немцы постепенно продвигались вглубь села, преодолевая сопротивление рассыпавшихся по нему разрозненных подразделений бригады.

В тот момент, когда части 121-й дивизии вошли в Расховец с запада и двинулись через него к восточной окраине, подполковник Дрёмов, наконец, принял решение эвакуировать свой штаб. Но немецкие танки с северной окраины уже начали обстрел центральной площади, когда оттуда на восточную дорогу стали выезжать штабные машины. Один из снарядов угодил в грузовик с секретными документами, картами и ключом кода. Машина вспыхнула и сгорела в считанные минуты. В ней погиб комендант штаба бригады лейтенант Молдавский.

По-прежнему над селом кружили немецкие бомбардировщики, но теперь уже зенитчики 121-й дивизии отгоняли их от движущейся через село колонны. Объединились и противотанковые подразделения 111-й бригады и 121-й дивизии, что заставило немецкие танки прекратить продвижение к дороге.

Последними через село уехали машины с остатками 2-го батальона бригады, державшего оборону на западе села. Единственное уцелевшее орудие поддерживавшего батальон артдивизиона – «сорокопятка» старшего лейтенанта Скоробогатова, было подцеплено к замыкающему грузовику, перед которым ехал «Виллис» помощника командующего фронтом майора Ермаков.

Установленные в грузовике артиллеристов два крупнокалиберных пулемёта беспрерывно обстреливали проулки, не давая немецкой пехоте высунуться из-за домов. А сидящие за спинами пулемётчиков четверо бойцов с заряженными противотанковыми ружьями в руках, готовы были немедленно открыть огонь, если на дороге появятся немецкие танки.

Двигаясь без отдыха, с трудом отбив нападение ещё одной группы танков, выдвинувшихся из деревни Успенка, остатки 121-й стрелковой дивизии и 111-й отдельной стрелковой бригады вышли к станции Мармыжи, откуда под прикрытием 14-й танковой бригады около пяти утра 29 июня перешли на восточный берег реки Кшень и двинулись дальше на северо-восток. По приказу командарма Парсегова, эти части должны были сосредоточиться к северу от Воронежа, чтобы там получить пополнение и полностью восстановить боеспособность.

Глава 10. Орда Хорти

28 июня одновременно с дивизиями 4-й танковой армии Вермахта против войск левого крыла Брянского фронта начала наступление 2-я Венгерская армия.

Венгрия была давней союзницей Германии. В 1-ю Мировую войну, ещё в составе Австро-Венгерской империи венгерские войска сражались вместе с германскими против войск Антанты. После окончания 1-й Мировой войны, вследствие поражения и распада Австро-Венгрии, согласно заключённому в 1920 году Трианонскому мирному договору стран Антанты с Венгрией, в новообразованное Венгерское королевство не были включены две трети тех территорий бывшей Империи, в которых проживало большое количество венгерского населения. Трансильвания была отдана Румынии, Хорватия – Королевству Югославия; Словакия и Карпатская Русь – Чехословакии. Это позволило правителю Венгрии – авторитарному регенту адмиралу Миклошу Хорти, укреплять свою власть на основе лозунга «возвращение исконных территорий». Короля в Венгерском королевстве не было, поэтому Хорти без какой-либо конкуренции принял роль лидера нации.

После начала экспансии гитлеровской Германии в Европе Хорти составил с Гитлером прочный союз, который вскоре привёл к возврату части земель, утерянных Венгрией по итогам 1-й Мировой войны. На основании так называемых «Венских арбитражей», а на самом деле просто на основании подкрепленных военной силой решений нацистской Германии и фашистской Италии, в 1938 году Венгрия аннексировала южную Словакию, в 1939 году – Закарпатскую Украину, а в 1940 году отняла у Румынии Северную Трансильванию.

В 1941 году войска Венгрии поддержали Германию и Италию в кампании против Югославии и сделали зоной венгерской оккупации те югославские земли, которые были отогнуты у Венгрии по Трианонскому договору.