Немедленно после окончания авианалёта немецкие сапёры начали взрывать свои и советские минные поля, чтобы открыть путь для наступательных действий пехоты и танков.

4-я танковая армия Вермахта двинулась в наступление на участке Щигры–Тимское. Прорвать советскую оборону там было назначено её 48–му танковому корпусу, в который входили три танковые дивизии – 9-я, 11-я и 24-я, элитная моторизованная дивизия Вермахта «Великая Германия» и пять пехотных дивизий.

Той же ночью южнее 48-го немецкого танкового корпуса, на позиции 212-й стрелковой дивизии 40-й армии пошли в наступление передовые пехотные дивизии 2-й Венгерской армии – 6-я и 9-я.

121-я стрелковая дивизия оказалась на острие удара 9-й немецкой танковой дивизия, в которой было около 80 танков. Танковую дивизию поддерживала немецкая 377-я пехотная дивизия.

30 вражеских танков, появившихся из-за холмов напротив позиции роты, не произвели на Ису особо сильного впечатления. После только что пережитой чудовищной бомбёжки, это испытание показалось ему вполне посильным. Да, в роте, и, видимо, во всём полку стало меньше людей и орудий. Но воевать можно было и так. Посыльный Святкин сообщил, что противотанковая батарея 297-го артиллерийского полка из шести 45-мм орудий потеряла лишь два и готова нанести удар по вражеским танкам, когда они на сто метров подойдут к передовой траншее. В подкрепление батареи командир полка подполковник Шабанова прислал два 76,2-мм орудия и две 12,7-мм зенитные установки.

–Комбат майор Аристов назначил вас исполняющим обязанности командира нашей роты, – уважительным тоном сообщил Святкин. – Надеется на вас!

Иса холодно кивнул и снова приник биноклю, продолжив наблюдение за танками. Как он и ожидал, немцы применили свою обычную тактику прорыва, о которой говорили преподаватели в школе младших лейтенантов. Немецкие танки шли двумя линиями: в первой было десять средних танков PZ-III, за ними – два десятка лёгких PZ-II. Пехота же – около батальона, передвигалась перебежками в трёхстах позади. Расчёт был на то, что танки добьют оставшиеся советские огневые точки, отутюжат траншею, а затем туда ворвутся немецкие пехотинцы. Такая атака в учебниках называлась «крейсерской».

–В танки не палить! Противотанковые гранаты готовить! – скомандовал Иса.

–А мне? – спросил Головач, пристроившийся в соседней стрелковой ячейке с противотанковым ружьём.

–Сумеешь? – спросил Иса.

–Проще, чем из «тулки» палить.

В двухстах метрах от передней траншеи танки дружно встали и дали залп по её брустверу. В траншее раздались крики раненых, санинструктор Иванов, задев плечом комвзвода бросился туда.

Танки выдули столбы выхлопов и, с рёвом, на форсаже, понеслись вперёд. Но в ста метрах от траншеи вокруг танков начались разрывы снарядов. Две «тройки» загорелись сразу, затем следующая за ними «двойка» наехала на непонятно откуда взявшуюся мину и опрокинулась набок.

Немецкие танки снова остановились и дали залп из 27 орудий по позициям врытой в землю батареи. И сразу же там раздался протяжный металлический скрежет.

Иса даже не оглянулся. Сняв каску, чтобы она не выдала его своим блеском в свете рассветных лучей, он следил за приближающимися вражескими танками. Ему вдруг показалось, что они уже подошли на пятнадцать метров – достаточное расстояние для броска тяжёлой противотанковой гранаты. Но тут же заставил себя признать, что танки ещё далеко, и что команду солдатам подавать рано.

–Ну же! – прорычал рядом Головач.

–Жди, чёрт! Будешь их бить, когда крутиться начнут!

Иса ухватил противотанковую гранату и, взвешивая её в руке, начал рассчитывать, перешли ли приближающиеся стальные чудовища ту черту, до которой он сам мог бы эту гранату добросить.

–Всё, командир! – заорал Головач.

–Рота, бить по гусеницам! – крикнул Иса и швырнул гранату в «свой» танк.

Снова загрохотали разрывы. Но теперь эти звуки были для бойцов как музыка, потому что взрывы гранат остановили–таки стальные фашистские коробки. Одновременно сзади открыла огонь батарея 297-го артполка. Правда, теперь стреляло меньше её орудий, чем в начале танковой атаки.

Ещё три «тройки» с перебитыми гусеницами замерли перед позицией роты, остальные начали резко сдавать назад, стараясь не поворачиваться к траншее бортами. В подбитые танки продолжали лететь гранаты, Головач вбил тяжёлую пулю в моторный отсек ещё одной «тройки» – и теперь уже семь танков горели перед позицией роты. Широкий шлейф гари потянулся по километровому лугу.

Радостно кричали бойцы, потрясая кулаками в сторону фашистских танков, кто-то даже запел весёлую песню.

И тут у Исы сработало какое-то особое боевое чувство, о существовании которого он до этого не знал. Схватка с врагами словно бы включила в нём все его способности, мозг стал работать быстрее, впитывая новую информацию и выдавая команды к действию.

–Рота, к оружию! – закричал Иса. – За дымом их пехота! Огонь настильный, бегло!

На позиции загремели выстрелы, и тут же со всех сторон начало раздаваться: «Пулемёты не стреляет!»

Проклиная себя за то, что перед боем лично не проверил оружие бойцов, Иса побежал по траншее. Он вырвал у ближайшего пулемётчика «Дегтярёв», сбросил диск и увидел, что патронник пулемёта весь забит землё. Заклинившую в руках другого бойца самозарядку Токарева он проверять не стал. Было ясно, что во время артобстрела его новобранцы просто побросали оружие в рыхлую землю, а затем не удосужились его вычистить.

–Отчищайте патронники! – заорал Иса и сам принялся чистить пулемёт.

Он уже слышал топот множества ног, раздающийся за подбитыми танками. В ответ на редкие пока выстрелы бойцов взвода, из тёмной дымки вёлся интенсивный огонь.

Иса хотел было скомандовать, чтобы бойцы береглись гранат, но голос, надорванный криками, вдруг пропал. Однако его солдаты уже привыкли к своему страху и тоже начали чувствовать задачи боя. В тёмный туман летели осколочные гранаты, один за другим оживали оттёртые от грязи пулемёты.

Из дымки слышались болезненные вскрики и проклятья на немецком языке. Несколько гранат с длинными ручками вылетели из-за танка и упали перед бруствером. Затем одна граната угодила в траншею и, словно дождавшись, когда находившиеся там бойцы отскочат в стороны на пять метров, взорвалась, образовав в траншее неровную воронку.

Шесть молодых бойцов без команды бросились за танк со штыками наперевес, и тут же там началась громкая возня, перемежаемая смертельными вскриками. Затем за танком барабанно застучал немецкий автомат МП, но сразу же поперхнулся очередью.

Из-за танка, отмахиваясь от клубов пыли, вышли четверо бойцов и, радостно ухмыляясь, потрясая винтовками с окровавленными штыками, побежали к траншее. У одного из них из раны на плече текла кровь, но он этого словно не замечал.

«Отбили атаку?» – подумал Иса, и вдруг из уже немного осевшей дымки на позицию роты буквально выпрыгнули два немецких лёгких танка. Один из них, сходу перескочил через траншею и понёсся к батарее. А второй, резко развернувшись на бруствере, открыл огонь по траншее.

Иса видел, как стоявшие перед ним бойцы падают один за другим, сбитые очередями 20–милллиметровой автоматической пушки. Он мог бы попытаться выскочить наверх и залечь за бруствером, но не стал позорить себя бегством перед солдатами.

Выпущенный из-за спины Исы заряд ПТР ударил в тонкий лобовой щиток лёгкого танка и проломил его. Танк заёрзал над окопом и замер.

На башне откинулся люк, и из танка быстро выбрался человек в чёрном комбинезоне; его лицо было вымазано машинным маслом. Ошалело оглядевшись, он вдруг словно кошка прыгнул на бруствер и бросился бежать.

Сразу несколько винтовочных пуль впились ему в спину. Танкист изогнулся, сделал ещё несколько шагов от траншеи, но длинная очередь, выпущенная из ППШ, завершила расстрел.

Наверное, комвзвода положено было сделать внушение солдатам за то, что не взяли пленного. Но Исе, после того, как экипаж танка только что положил нескольких его бойцов, это даже в голову не пришло.