–Я видел на фронте много таких людей. Таким был и мой сын, который месяц назад погиб!

Голос Липчанского надломился. Он достал из кармана смятый треугольный конвертик.

–Ты, Савкин, зачем хочешь на фронт? От себя бежишь, или так себя ищешь? А мой Павлик пошёл в армию не для себя, а потому, что по-другому было для него нечестно. Только так нужно воевать. Иначе и не подвиг это, а вроде как блажь.

И Липчанский начал читать письмо вслух.

–«Папа, вот я и на фронте. Ты уже в тылу, но теперь я сражаюсь на передовой за родную землю, за всю нашу страну. Я не знаю, боюсь ли умереть, но, наверное, этот страх простителен, потому что я делаю здесь всё, как положено солдату. Я защищаю советских людей, мою маму, тебя, сестёр от страшного врага. Ты меня поймёшь, а они пускай пока не знают, с какими людоедами, извергами, насильниками мы здесь воюем. Когда мы отбиваем у них какие-нибудь деревни, мы всегда находим там могилы замученных пленных, расстрелянных коммунистов и комсомольцев, казнённых евреев. Я готов воевать без сна и отдыха, жить впроголодь в сырых окопах, лишь бы быстрее уничтожить всю вражескую нечисть, приползшую на нашу землю. Так думают у нас в полку все. Мы будем уничтожать фашистов из пушек, минометов, пулеметов, автоматов, винтовок, будем душить их голыми руками. Я уже много раз видел, как погибают мои товарищи, но знаю, что мы победим. Те из нас, кто доживут до победы, будут самыми счастливыми людьми на свете. И мы вернёмся, чтобы рассказать вам, что нам здесь пришлось пережить!»

–Простите меня! – сказал Иван, сжимая кулаки. – Я вёл себя не как человек.

Все смотрели на него так, словно видели в первый раз, словно и не понимали, о чём он сейчас говорил.

–Так зачем ты, Савкин, хочешь идти на фронт? – спросил Липчанский.

И в голосе его послышалась жалость.

–Моя очередь, – ответил Иван. – Просто теперь моя очередь!

И его отпустили, хотя все понимали, что это неправильно.

Уже через час Иван оформил все необходимые документы и вышел за ворота завода с долгожданной рекомендацией на зачисление в танковые войска. Ему очень хотелось немедленно пойти в военкомат, но сначала он решил зайти за Эльзой в университет, чтобы идти в военкомат вместе.

В Воронежском государственном университете было малолюдно, потому что уже начался период каникул, к тому же после 13 июня было принято решение об эвакуации университета в Елабугу. Но всё равно в коридорах большого университетского здания народ ещё ходил – это были слушатели различных курсов, которые продолжали вести сотрудники ещё не эвакуированных кафедр. Курсы имели прикладное значение и были организованы для военных, ополченцев и для членов добровольных отрядов содействия фронту.

Работала пока и университетская библиотека, заведующей которой была Софья Павловна. По дороге на кафедру иностранных языков Иван хотел было зайти и к ней, но удержался, решив, что она снова будет его отговаривать от фронта.

На оконном подоконнике возле открытых настежь дверей кафедры, Иван увидел Мишу Фетисова, которого неоднократно видел на семинарах Эльзы. Сейчас мальчик был одет в выглаженный школьный костюм, его пионерский галстук был ровно повязан, и придавал простоватому лицу мальчика некую солидность.

Что-то быстро записывая в лежащем на коленях блокноте, Миша то и дело посматривал в открытую дверь, откуда доносился голос Эльзы, декламирующей немецкий текст.

–Это вы, дядя Иван. Мне тоже сегодня там места не хватило, – сказал мальчик сердитым голосом. – Несправедливо, да? Я на курсы уже три месяцы хожу, а сегодня вперёд меня набежали.

От окна, возле которого сидел Миша, через проём двери была видна учебная доска, рядом с которой с небольшой брошюрой в руке стояла Эльза. На доске мелом было написано по-немецки: «Бор–Раменский. 1942 год. Кто такие гитлеровцы».

Судя по малиновым петлицам военных, сидевших в аудитории, здесь были в основном офицеры и сержанты НКВД из расквартированных в городе полков. Участников семинара было не менее ста человек, но Эльза вела занятие уверенно; она быстро переводила текст брошюры на немецкий и давала чёткие пояснения.

У них в школе немецкий язык преподавали не очень, но когда Иван бывал с Исой у Эльзы дома, Софья Павловна во время их вечерних посиделок часто развлекала детей немецкими сказками, многие фразы произнося и по-русски, и по-немецки. Это было очень интересно, так как мама Эльзы и Севы умела превратить в загадку сравнение немецких и русских фраз, находя во многих сходные и по значению, и по звучанию слова.

–… «В течение нескольких лет гитлеровцы вколачивали в головы немцев одну и ту же бредовую мысль о неравенстве рас, – диктовала Эльза по-немецки. – Весь огромный пропагандистский аппарат фашистской партии, вся её печать были мобилизованы для того, чтобы соблазнить немца мыслью о возможности ограбить другие народы…»

–А меня в военкомате завернули! – сказал Миша. – Несправедливо это. Что я не человек?

–Человек. Но подросток, – ответил Иван, продолжая с интересом наблюдать за Эльзой.

–«Гитлеровские палачи и политические жулики готовили армию разбойников. Выставляя себя сторонниками собирания и воссоединения немецких земель, национал-социалисты готовили захват других стран и народов. Гитлер начертал на своём знамени покорение всей Европы, а затем и всего мира. Упоённый лёгкими победами в Западной Европе и на Балканах, Гитлер 22 июня внезапно, из-за угла напал на нашу Родину. Он забыл, чем кончились все походы иноземных захватчиков на Россию».

Эльза прервала декламирование и громко спросила аудиторию, знают ли слушатели, что сказал о фашистах товарищ Сталин в своём докладе о 24-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции? Многие подняли руки, но Эльза указала на пытавшегося спрятаться за спинами товарищей широколицего сержанта, похожего на борца. Тот поднялся с огорчённым видом и ответил, с трудом подбирая немецкие слова:

–«Гитлеровская партия – есть партия врагов демократических свобод, партия средневековой реакции и черносотенских погромов».

–Молодец, Сабашин, но вам нужно больше практиковаться.

Неожиданно сержант заулыбался.

–Так, попрактикуемся! Обязательно!

Весь зал засмеялся.

Эльза одобрительно кивнула, но тут же подняла руку, призывая участников занятия к тишине. И семинар продолжился. Теперь Эльза начала произносить фразы из книги по-русски и указывая то на одного, то на другого слушателя, и просила переводить на немецкий.

Ивану было немного удивительно, что все эти офицеры и сержанты НКВД, многие из которых были старше Эльзы, явно, признавали её авторитет и искренне радовались, когда получали её одобрение. Сама же Эльза, как показалось Ивану, была теперь немного более эмоциональна, чем обычно. Наверное, на это повлияла тема занятия. Фразы «гитлеровская партия», «гитлеровские палачи», она произнесла с заметным отвращением.

Эльза посмотрела на свои наручные часики и начала давать задания для самостоятельной работы.

–Ну вот, закончилось, – с сожалением произнёс Миша. – Мало. На фронте фрицев пока не пойму.

Но Иван даже не повернул к нему головы. Потому что сейчас его занимало то, что идущую к выходу из аудитории Эльзу сопровождал какой-то майор.

Заметив Ивана, девушка помахала ему рукой.

–я – в военкомат. Так что пойдём вместе, – сказал ей Иван, «не замечая» майора.

И показал ей заводскую рекомендацию.

–Хорошо, что ты зашёл, – ответила Эльза. – А это майор Ермаков. Он у Сада Пионеров мне очень помог. С мамой они потом поговорили интересно.

При упоминании о знакомстве майора с Софьей Павловной, Иван насупился. Но Ермаков продолжал улыбаться, с явным восхищением глядя на девушку.

Ещё вечером 21 июня новый личный порученец командующего Брянским фронтом получил от него первое задание. Приказано было отправиться в Воронеж, и там при содействии начальника гарнизона полковника Глатоленкова в течение двух дней изучить его оборону. Более суток, без сна и отдыха Ермаков мотался на предоставленном ему Глатоленковым ленд–лизовском «Виллисе» по позициям 232-й дивизии, изучал систему обороны мостов через Дон и через городскую реку Воронеж, проверял конфигурацию расположения постов ПВО, разговаривал с начальниками тыловых служб и с командирами городского ополчения. Всё это время его преследовала мысль о том, что где-то неподалёку находилась Эльза, которую легко было найти или в её квартире на проспекте Революции, или по месту работы – в Воронежском университете.