Стив не понимает, что происходит и только собирается спросить, но тут Наташа тоже меняется в лице, подлетает к нему, зажимает рот рукой и толкает за ближайшую машину, заставляя пригнуться.

Мальчик чувствует, как у него душа уходит в пятки и сердце пропускает удар, когда он слышит это. Тихие щелчки и потрескивания. Он знает этот звук. И судя по напряженному взгляду девушки, которая все еще зажимает его рот ладонью, ей он тоже хорошо знаком. Она снова прикладывает палец к своим губам, напоминая о том, что нужно быть тихим, и Стив кивает. Наташа убирает руку от его лица и достает из-за пояса нож, выглядывает из-за машины, пытаясь точно определить откуда идет звук. Роджерс оглядывается и с удивлением обнаруживает, что Барнса нигде нет, он будто испарился в воздухе, а ведь Стив даже не заметил, как и когда мужчина исчез.

Джеймс прячется за машиной, которая стоит чуть ближе к обочине, около самого угла очередного дома, из-за которого и раздаются приближающиеся потрескивания. Он глубоко, медленно дышит, прислушиваясь и пытаясь определить, как их много. Судя по шаркающим, нетвердым шагам – всего один, но не факт, что где-то поблизости не поджидает целая группа.

Барнс бесшумно огибает машину, касаясь кончиками пальцев ржавого, покореженного борта, в правой руке сжимая нож, заранее вытянутый из ножен. Он пригибается ниже, когда из-за поворота наконец появляется щелкун, шаркая широко расставленными ногами и нелепо размахивая руками. Зараженный останавливается на месте, покачиваясь и не переставая стрекотать и вертеть головой. Джеймс подбирается еще ближе. Он хочет подойти почти вплотную, чтобы была возможность сделать все максимально тихо, потому что он уверен – щелкун здесь не один, а значит, надо быстрее с ним расправиться и уносить ноги. Зараженный делает пару неуверенных шагов вперед и резкий, пронзительный звук, похожий на поросячий визг, замирает у него где-то в глотке, не успевая сорваться с зубастой, осклабленной пасти, когда ему точно в темечко, с треском, по самую рукоять входит нож. Барнс держит конвульсивно подергивающегося щелкуна за шею и с силой дергает нож на себя, ломая при этом края наростов. Тело падает на землю и мужчина отходит, внимательно озираясь по сторонам, нет ли поблизости еще кого-то.

– Ты почти, как Чернобог, – шутит Наташа, подходя ближе, – только у того был молот и скот, а у тебя нож и зараженные.

– Ты мне льстишь, – мужчина быстро обтирает лезвие о штанину и прячет оружие в ножны, – и не было у него никакого молота.

Он проходит мимо замершего мальчика, который широко раскрытыми глазами смотрит на распластанное по земле тело.

– Пойдем, Стив, – Наташа кладет руку ему на плечо и мягко подталкивает вслед за Барнсом.

Роджерс, послушно разворачиваясь, еще раз оглядывается и кидает взгляд на тело, на то, что когда-то было лицом, а теперь превратилось в некое подобие панциря, состоящее из твердых наростов. Около головы уже скопилась лужица крови и одинокая струйка стекает под вывернутую грязную руку. Стив гадает, сколько еще таких безликих зараженных им придется встретить на своем пути.

Они продолжают идти без перерыва. Стиву тяжело, он обливается потом, легкие жжет, и кроссовки, которые больше на полтора размера, умудряются натирать ноги, но он ни за что не попросит остановиться. Он обещал себе быть сильным, а значит, будет таким. К тому же, его проводник явно не в духе, а как Стив уже успел понять, болтовня и внеплановые привалы раздражают Барнса.

Напряжение витает в воздухе: они трижды, считая утреннего одинокого щелкуна, столкнулись с зараженными. Второй раз случился уже после полудня, когда солнце ушло из зенита. Барнс, как и утром, незаметно исчез из поля зрения, а потом, умудрившись обойти двух щелкунов со спины, быстрыми, отработанными движениями насадил их головы на торчащие из земли арматурины. Третьего взяла на себя Наташа. Сначала она с силой приложилась прикладом по челюсти зараженного, и судя по оглушительному треску, сломала кости, а после, пока щелкун был дезориентирован, проломила ему затылок.

Роджерс, которому приказано было оставаться на месте, прячущимся за очередной машиной, с изумлением наблюдал за тем, как быстро, синхронно и без промедлений действуют Барнс с Романовой. Наташа тенью скользнула вперед, взметнув рыжими волосами, и быстро, ловко уворачиваясь от ударов, атаковала. Но больше всего Стива поразил Барнс. И Стив не знает, что его завораживает больше: сила, с которой мужчина обрушается на противника или та неизбежная неотвратимость, неумолимый рок, с которым он надвигается на цель. Роджерс вдруг как-то сразу понимает, что если Джеймс Барнс решил тебя убить, то ничто и никто тебя не спасет. Понимает и успокаивается, потому что становится ясно – пока Барнс его защитник, ему ничего не угрожает.

После непродолжительной борьбы они на ходу переводят дух и стремительно движутся к черте города. И уже почти покидают Нью-Йорк, когда им встречаются бегуны. На этой стадии зараженные не быстрее щелкунов, двигаются прерывисто и их конечности периодически судорожно подергиваются, но они видят. Судя по всему не так хорошо и четко, но они полагаются не только на слух, и их больше, поэтому приходится сложнее. Барнс успевает получить по лицу и один из зараженных выбивает нож у него из рук. Звук выстрела звучит оглушительно. Автоматная очередь, которая следует после, кладет всех бегунов.

– С почином, – Наташа убирает автомат, поднимает нож с земли и протягивает его мужчине.

Барнс молча принимает оружие, все еще тяжело дыша. Он злится на себя, так глупо и неумело пропустить удар, неужели за те годы, что оставил службу, умудрился потерять хватку?

– Идем. – Бросает он.

Наташа даже не предлагает обработать разбитую губу, кровь с которой мужчина стирает быстрым, полным досады движением.

Стив без лишних слов встает за спину Барнса и с тревогой наблюдает за сгорбленной фигурой, ссутуленными плечами и нервно подергивающимися пальцами левой руки. Мальчик старается даже дышать как можно тише. Он не знает, как может повести себя его проводник, когда не в духе, но на всякий случай не хочет привлекать к себе лишнее внимание, мало ли.

Позже они все же делают привал. Быстро едят, Стив отдыхает, а Наташа с Барнсом проверяют оружие. После опять пускаются в дорогу.

Часов в шесть Романова напоминает мужчине, который, кажется, пребывает полностью в своих мыслях и слабо реагирует на окружающее, что пора искать место для ночлега. Они как раз подходят к небольшому городку, осторожно пробираются между двухэтажными домиками, которые когда-то были окружены палисадниками и выбирают один на самой окраине, наиболее подходящий с точки зрения Джеймса. Метрах в десяти от их временного пристанища протекает речушка, которая, если верить руслу, раньше была полноводной, но теперь заметно высохла.

Наташа разводит огонь, Барнс таскает воду, а Роджерсу поручено подготовить что-нибудь к ужину и заодно проверить запасы. За весь день мальчик не ощущает голода, он взбудоражен и взволнован тем, как поменялась его жизнь, тем, что его сейчас окружает, поэтому не до еды. Тем более что в приюте тоже сильно не пировали, так что чувство, будто живот прилипает к спине – для него довольно привычное. Но все же после тяжелого дня Стиву кажется, что тушенка с крупой, приготовленная на костре – самое вкусное и сытное блюдо, какое он только пробовал.

– Ну, а теперь десерт, – неожиданно заявляет Наташа, когда с основным блюдом покончено.

Она заговорщицки поглядывает на мужскую часть их небольшой группы и с видом фокусника выуживает из своего рюкзака сверток из плотной бумаги.

– Шоколад! – девушка торопливо вскрывает упаковку и глубоко вдыхает запах заветной сладости. – Кусочек мне, кусочек тебе, – она бережно отламывает вторую клеточку и протягивает ее мальчику, – и кусочек тебе. – Последний квадратик предназначается Барнсу.

– Не хочу, – Джеймс качает головой, – съешьте сами.