У него закрадывается мысль, что с помощью подобного фокуса можно скрыть некоторые вещи. Например, следы от укусов. Нужно будет обсудить эту идею с Джеймсом. Может он и эскиз придумает.

– Спасибо, – девочка улыбается.

Старик разглядывает свои карты и никак не участвует в разговоре. Может, не одобряет то, что Элли сделала татуировку. Или может ему не нравится сам рисунок. Кто знает.

Барнс же вообще почти сразу теряет интерес к подобной теме – каждый волен делать со своим телом то, что вздумается. Его больше занимают другие мысли.

Джеймс, сколько себя помнил, сравнивал людей с животными. Он не особо задумывался, откуда это пошло. Наташа была для него лаской: притягательная внешне, но на деле ловкая, проворная, смелая, а порой и агрессивная, опасная для врагов. Самого себя Барнс относил скорее к кошкам. Лев, пожалуй. В детстве у него была энциклопедия про животных, подаренная мамой на день рождения. Там, на многочисленных страницах, были изображены величавые, грозные животные. Тогда-то Барнс и решил, что будет таким же большим, сильным и отважным как лев. На деле же, благородный и смелый царь зверей из него вышел так себе. И вот сейчас – сидя напротив Джоэла – он отчетливо понял, кто он есть на самом деле. Что он, что Джоэл – они оба собаки. Два верных, преданных пса, готовых служить своим хозяевам. В этом старике Барнс вдруг ясно увидел свое будущее – он привязан к Стиву, связан с ним точно так же, как и Джоэл связан с девочкой. Что-то крепкое, неразрывное, не позволяющее отойти, отступить. Барнс вздохнул, опять же как усталый пес, усмехнулся своим же мыслям и решил, что такой жизненный сценарий его вполне устраивает.

***

– Ебучий случай.

– Элли, – с мягким укором напоминает Стив.

– Однако, досадно, – исправляется девочка, скрестив руки на груди и скептически рассматривая дерево, поваленное ночной бурей.

– Хорошо хоть на курятник не свалилось, – Джоэл устало трет переносицу. Работы прибавилось.

– Или на картошку, – у Элли своя головная боль.

– Есть топор или пила? – Барнс прикидывает с чего лучше начать.

– Топор. Пила затупилась, – старик идет в дом и возвращается с инструментом в руке. – Возьму еще один у соседей.

– Не надо, – качает головой Джеймс, – сам справлюсь.

– Уверен?

– Конечно, – он кивает и начинает закатывать рукава рубашки.

– Я тогда пойду, мне нужно к Томми.

– А я обещала сегодня помочь Марии.

– А я постараюсь закончить пораньше на ферме и помогу тебе, – Стив улыбается и ласково смотрит на мужчину.

– Не торопись сильно, – Джеймс позволяет себе ненадолго прижаться к мальчишке.

Когда все расходятся по своим делам, Барнс, стараясь не сильно вывозиться во влажной земле, подходит к вишне, вырванной практически с корнем, и поднимает топор.

– Эй, Джеймс, – Стив тихо появляется за спиной минут через сорок. Барнс вздрагивает от неожиданности. – Прости, не хотел пугать тебя, – фыркает он, сверкнув глазами.

– Не напугал, – усмехается мужчина, срывая с губ быстрый поцелуй, – не подходи близко, я весь грязный и потный.

– Как будто это что-то новое, – поддевает мальчишка. Джеймс лишь качает головой и согласно хмыкает. – Я отпросился ненадолго. Чем тебе помочь?

– Ничем, можешь просто посидеть рядом, отдохнуть.

Стив пожимает плечами и устраивается на крыльце, наблюдая за тем, как работает мужчина.

– Джеймс, – громко зовет он через какое-то время, чтобы Барнс услышал его за ударами топора о дерево.

– Что, Стиви? – не отрываясь от дела.

– Когда мы пойдем дальше? В Солт-Лейк-Сити? – он думает над этим вопросом уже несколько дней и решает задать его, пока они с Барнсом наедине.

– Мы не пойдем дальше, – наконец отвечает мужчина.

Он поворачивается к ничего непонимающему Стиву, с размаху вгоняет топор в ствол и начинает вытирать потные ладони тряпкой, заткнутой за пояс штанов.

– То есть, как это не пойдем? – мальчику кажется, что он ослышался. Он думает, что, возможно, не так понял слова Барнса. – Ты имеешь в виду, мы еще на какое-то время задержимся здесь, чтобы ты окончательно восстановился, а потом уже продолжим путь?

Джеймс складывает руки на груди и по его лицу нельзя ничего понять.

– Нет, Стиви, – интонация мягкая. – Дальше я пойду один.

– Чего?! – Роджерс вскакивает с крыльца и сокращает расстояние между ними. – Джеймс, ты что, перегрелся на солнце?

Мальчик тянется ладонью ко лбу Барнса, чтобы убедиться, что у него нет температуры, иначе как объяснить тот бред, что он несет? Джеймс перехватывает ладонь и прижимается к прохладной коже губами, прикрывает глаза и оставляет короткие поцелуи на запястье. Стиву нравится разница между тем, как жесткая щетина колет кожу, и как мягко и бережно Джеймс целует его. Роджерс не отстраняется, лишь запускает вторую руку в темные волосы. Пропускает отросшие пряди сквозь пальцы, гладит склоненную голову. Приподнимается на носочки и ласково целует в лоб, привычно гладит морщинку между бровей. Барнс благодарен за то, что Стиву не нужны слова. Роджерсу хватает взглядов и коротких, порой едва ощутимых прикосновений. Вот и сейчас мужчина берет в свои грубые, мозолистые руки чужую ладошку, и прижимает их переплетенные пальцы к груди. И по тому, как сияют глаза мальчишки, Барнс в который раз убеждается, что его понимают.

– Тебя отпустило? – тихо спрашивает Стив, утыкаясь носом в заросшую щеку.

– Меня и не прихватывало, – мужчина отстраняется и с едва заметной улыбкой смотрит на мальчика. – Я говорил абсолютно серьезно.

На самом деле у него нет плана. И это тоже ему несвойственно. Джеймс привык просчитывать все наперед. Единственное, что он знает точно и в чем он уверен, так это в том, что Стив не пойдет ни в какой Солт-Лейк-Сити. Барнс не позволит препарировать мальчишку, как крысу.

Мужчина не задумывается, насколько его поступки правильны с точки зрения морали, вопросов нравственности, долга и подобных вещей. Да, это эгоистично. Он ставит жизнь одного человека выше всех остальных жизней. Вот только ему нет дела до других. Ему все равно. Наличие иммунитета у Стива значит лишь одно – мальчик не погибнет от вируса, не станет одним из зараженных. Это главное. От всего остального Барнс сможет его защитить.

Что собирается делать сам Джеймс? Вот он-то как раз и пойдет туда. Дойдет до пункта В, до конечной точки. И что там случится? Этого мужчина не знает. Как вариант, можно появиться перед людьми Фьюри и сказать, что он потерял мальчишку. «Погиб смертью храбрых». Джеймс прекрасно понимает, что этот вариант – никакой не вариант вовсе. Значит, придется делать то, что у Барнса получается лучше всего. То, чем он занимался почти всю свою жизнь. Лгать и убивать.

Он не знает, сколько там людей: как много врачей, есть ли солдаты, а если есть, то сколько? Было бы неплохо разжиться схемами госпиталя, но это вряд ли возможно. Барнс не знает как, но избавится от всех, кто может добраться до Стива, причинить ему вред. Стив останется с Джеймсом, никто не заберет мальчика у него. Никто.

– Договор с Фьюри был таков – сначала в город прихожу только я. Ты должен был остаться с Наташей. А я должен был убедиться, что все в порядке – ученые на месте, готовы встретить тебя и начать работать над получением вакцины. Если все складывалось именно так, то я возвращался за вами, и мы вместе шли в госпиталь. Если нет, то я либо возвращался, и мы двигались обратно – в Нью-Йорк, либо не возвращался, в силу различных обстоятельств, и тогда вы с Наташей уходили одни. Вот и все. Мы следуем договору, Стив.

– Я не знал этого, – Роджерс удивленно смотрит на него. – Мистер Фьюри не говорил мне ничего подобного.

– Конечно, – соглашается Барнс, ничем не выдавая то напряжение, которое охватывает его изнутри, – об этом знают два человека – я и сам Ник. Даже Наташа была не в курсе.

Мальчик доверчиво смотрит ему в глаза и Джеймс видит, что ему верят. Ложь выдала себя за правду. В который раз.

– То есть, я остаюсь здесь, а ты отправляешься в город? Встречаешься с врачами, а потом возвращаешься за мной? – еще раз уточняет мальчик.