Они петляют, плутают, идут в обход. Барнс не думает, что за ними следят, но осторожность не помешает. Признаться, он весьма смутно представляет себе тот район, в котором они оказываются. Поэтому когда перед ними вырастает мрачное двухэтажное здание с темной табличкой на фасаде, мужчина ощущает настойчивое беспокойство, скребущее где-то под ребрами.

– Приют? – удивление слышится и в голосе Наташи. – Не переборщил ли Ник с конспирацией?

Джеймс хмурится и не позволяет самым безумным догадкам развиться в полноценную паранойю, поэтому просто молча идет к черному входу, замок на двери которого красноречиво болтается на ручке.

Он пропускает Наташу вперед, прикрывает за собой тяжелую металлическую дверь, и они тихо двигаются по тускло освещенному коридору. Останавливаются около потемневшей от времени деревянной лестницы, лихо закручивающейся вправо, и в полумраке закутка замечают Ника.

– Вы как всегда пунктуальны, – Фьюри подходит ближе и довольно улыбается.

– Consuetudo altera natura, – нараспев отвечает Наташа, открыто оглядываясь и пытаясь рассмотреть помещение. – Где же восьмое чудо света?

– Он сейчас спустится, – Ник на удивление спокоен, но по языку тела, по выражению лица и глаз Барнс понимает, что глава Щ.И.Т.а в предвкушении. Джеймс надеется, что эта эмоция относится к самому факту путешествия и будущим перспективам, которыми этот тернистый путь должен, в итоге, закончиться. – Уложит кое-какие вещи и вы познакомитесь.

Мужчина замечает быструю ухмылку, скользнувшую змеей по лицу Фьюри. Что он задумал? Против воли Джеймс начинает нервничать все больше и больше. Он не думает, что это ловушка. Приют точно нет, а вот вся эта затея, в которую они с Наташей так неосмотрительно ввязались – безусловно. Но он пока не понимает, в чем заключается главный подвох.

Барнс только собирается прямо спросить, что происходит, как сверху слышится шум, кто-то громко топает и лестница нещадно скрипит под ногами спускающегося. Джеймс усмехается, опуская голову и сжимая переносицу между большим и указательным пальцами. Шаги не настолько тяжелые, чтобы принадлежать взрослому мужчине. А топот такой громкий скорее потому, что обувь на пару размеров больше, чем требуется.

– А вот и Стив, – слышится приторно-радостный голос Фьюри.

Барнс поднимает взгляд и… «Что это? Что это, блять, такое?». Теперь веселье Фьюри становится понятно, да и в чем подвох тоже ясно. Только вот Барнсу почему-то не смешно.

– Хэй, Стив, – Романова первой берет себя в руки, но по напряженной фигуре и голосу Джеймс видит, что она весьма удивлена, если, конечно, это состояние можно назвать удивлением. – Я Наташа, а это Джеймс, мы будем твоими проводниками.

– Стив Роджерс, – мальчик протягивает худющую, костлявую руку и улыбается от уха до уха, – очень приятно с вами познакомиться.

Мужчина смотрит на него во все глаза и внутри все звенит от злости. Не вечные вопросы интересуют Барнса, а лишь один простой, насущный вопрос – как, как это недоразумение должно добраться до Юты и не рухнуть без сил на первом же пригорке?!

Он не знает, откуда в нем столько раздражения и ярости по отношению к абсолютно незнакомому человеку. Но Джеймс смотрит на невысокую субтильную фигурку, хиленькие птичьи ручки и ножки, которые того и гляди переломятся, стоит только ветру подуть чуть сильнее, на скуластое бледное лицо с яркой синевой глаз, которые кажутся непропорционально огромными, на тоненькую шейку, которую мужчина может свернуть не прилагая особых усилий, и честно, от всего этого великолепия Барнс просто теряет дар речи. Чувство досады ядом разливается в крови, отравляя организм.

– И мы рады, – Наташа нервничает и косится на остолбеневшего мужчину. – Джеймс, – она поворачивается к Барнсу, ища поддержки, – мы ведь рады, скажи?..

Будь ситуация другой, его бы даже, наверное, позабавило растерянное, обескураженное лицо девушки.

– Безумно, – удается выдавить ему из себя.

Фьюри веселится от души, стоя за спиной у виновника встречи. И судя по тому, как перекашивается лицо Ника от едва сдерживаемого смеха, взгляд Барнса сейчас поистине убийственный, но вместе с тем очумелый.

– Ник, можно тебя на пару слов?

– Да-да, конечно.

Глава группировки рукой указывает в каком направлении двигаться. Барнс проходит мимо мальчика и тот опускает глаза, встречаясь с буравящим, темным взглядом.

– Какого хрена, Ник? – хрипит Барнс, как только за ним закрывается дверь одной из комнат.

Фьюри проходит следом, сложив руки за спиной, и посмеивается.

– Это, блять, не смешно, – Джеймс редко ругается. Вслух, по крайней мере. Но сейчас он взбешен. – Мы с Наташей не нанимались няньками.

– Джеймс… – Фьюри пытается вставить хоть слово, но Барнс не собирается молчать.

– Этот хлюпик не дойдет и до границы штата, – он тычет пальцем в дверь, давая понять, о каком именно хлюпике идет речь, – ты…ты видел его? Он болеет всем, кроме родильной лихорадки, да? Сколько вообще ему лет?

– Конечно, я его видел, – невозмутимости этого мужчины можно только позавидовать, – если у меня один глаз, это не значит, что я не замечаю очевидных вещей. Стиву шестнадцать. Он довольно…болезненный мальчик, тут ты прав, – в ответ на данное утверждение Барнс лишь хмыкает. А то он не заметил.

– Ник, – Джеймс берет себя в руки, – ты же понимаешь, что он не дойдет. Я проложил маршрут, там больше четырех тысяч километров. Даже, даже если нам повезет и мы где-то найдем машину на ходу, до этой машины еще надо добраться, а делать это нужно на своих двоих. А зараженные? А люди? Он ведь наверняка понятия не имеет, как защищаться.

– Ты не только проводник, но и телохранитель, – напоминает мужчина, опираясь бедром о столешницу.

Барнс видит, что Фьюри не переубедить. И он не понимает, почему мужчина так настойчив. Ник ведь знает особенности дальних походов, знает, что и в обычной жизни это не так легко и просто, а уж в существующих реалиях да с таким прицепом – самоубийство чистой воды.

Но эта ситуация в который раз помогает Джеймсу убедиться в продуманности и хитрости Фьюри. Все-то у этого старого лиса схвачено – и сопровождение, которое не в силах отказаться быть таковым, и сам сопровождаемый. Кого никто не будет искать, на кого мало обращают внимания, и кого не хватятся? Правильно, сироту. Ловкий, ловкий сукин сын.

– Хорошо, – Джеймс откидывает волосы с лица, – хорошо, я понял.

– Я уверен, что все будет отлично, Джеймс, – Ник идет к двери, – ты недооцениваешь свои возможности и возможности Стива, он хороший парень, ты еще успеешь в этом убедиться.

Этот хороший парень потянет их на дно при первой же встрече с зараженными, зло думает Барнс, но молча выходит вслед за Фьюри и видит Наташу, которая возится с оружием, и что-то объясняет мальчишке, который внимательно ее слушает.

– Спасибо за оружие, Ник, – девушка передает Барнсу Винчестер, у нее за спиной уже висит Калашников, по бокам в кобуре пара пистолетов.

– Не за что, – Фьюри машет рукой, ну один в один добрый дядюшка, с умилением глядящий на своих племянников. – Ты все собрал, Стив? Ничего не забыл?

– Да, все взял, – Роджерс легко улыбается. У него спокойный, ровный голос. А вот взгляд нетерпеливый.

– Мы отвлечем войска. Думаю, у вас будет что-то около часа, чтобы покинуть карантинную зону, – они выходят на улицу. Фьюри вновь поворачивается к молчаливому и по-прежнему напряженному мужчине, – не теряйте головы. Удачной дороги. Встретимся в Солт-Лейк-Сити.

– До свидания, мистер Фьюри, – мальчишка поправляет лямки рюкзака и окидывает взглядом приют. Он, вроде как, прощается с домом. И тут у Барнса мелькает мысль: знает ли Роджерс, что прощается навсегда?

– Пока, Ник, – Наташа приободрилась. Видимо, пока Джеймс с Фьюри отсутствовали, она нашла общий язык с мальчиком.

– До встречи, – Барнс жмет протянутую руку, и чувство у него такое, что он самолично только что затянул петлю на своей шее.

Они торопливо удаляются все дальше, углубляются в хитросплетения улочек, стараясь держаться в тени от света редких фонарей.