– Нет, – мужчина сжимает губы и пытается отползти подальше.
– Тут кожа горячее, – шепчет Стив, низко склонившись над мужчиной, продолжая невесомо порхать по животу тонкими пальцами. – Может, ты все же сходишь к мистеру Хиллу? Он настоящий врач, вдруг что-то идет не так?
– Все уже почти зажило, – сипит Барнс, все еще пытаясь незаметно отползти в сторону.
Роджерс бросает на него пристальный взгляд. Зависает на несколько мгновений, будто обдумывая что-то, а потом снова склоняется над мужчиной и проводит языком по рубцующейся ране.
Барнс едва не сваливается с кровати – так старательно пытался отодвинуться от мальчишки, что незаметно даже для себя оказался на самом краю.
– Стив… – он замирает, когда горячий влажный язык скользит по тонкой, чувствительной коже. – Стив, что ты… постой. Подожди, не…
Роджерс сжимает его бедра, обтянутые тканью штанов, и настойчиво притягивает ближе к себе. Барнс переворачивается на спину, и, вцепившись в покрывало, тяжело дыша, смотрит, как мальчишка вылизывает рубцы.
Он зализывает рану, как это делают животные – широко и мокро проходится языком по изувеченной коже. Острым кончиком оставляет короткие быстрые мазки. Медленно-медленно ведет вверх, прижимается губами к грубым краям, а прохладными ладонями несмело поглаживает напряженные бедра.
Барнс, откинувшись на подушку, позволяет себе раствориться в ощущениях. Чувствует ли он голод? Безусловно. Напряжение и физическое желание копятся в нем, но он понимает, что не должен поддаваться слабости и использовать Стива таким образом. Да, чертовски хочется подмять хрупкое, тонкое тело под себя, навалиться сверху и раствориться в тугом жаре. До зубного скрежета и трясущихся рук хочется. Еще до ранения хотелось, но Джеймс понимает, что нельзя терять голову.
– Стив, слышишь, постой. Подожди. Не надо, Стив, – он все же находит в себе силы приподняться. Касается ладонью щеки мальчика и заставляет того отстраниться.
Досадно лишь то, что единственное, что в этот момент действительно интересует Барнса – так же ярко горели бы губы и щеки Стива, окажись он под Джеймсом? А шея и грудь? На них бы тоже спустился алый цвет? Или кожа на груди и животе оставалась бы бледной, отчего метки, жадно оставленные Барнсом, были бы еще заметнее? Мужчина едва не взвывает от подобных мыслей, которые вихрем носятся в голове, вообще никак не помогая найти выход из сложившейся ситуации.
– Почему не надо, Джеймс? – Роджерс сидит на коленях, облизывая губы. – У тебя же… ну, у тебя стоит. – Последнее слово он произносит практически неслышно, отводит стыдливо глаза и полыхает румянцем еще сильнее.
«Да, точно, Стив, пять баллов тебе за наблюдательность», – хочется съязвить Барнсу.
– Потому что это неправильно, – Джеймс окончательно принимает сидячее положение, одергивает футболку, и протягивает руки ладонями вверх – открытый жест, чтобы не оттолкнуть мальчика еще больше, а успокоить.
– Ты несешь какую-то чушь, – Роджерс хмурится и уголок его губ сердито дергается. – Пусть я кажусь тебе неопытным малолеткой, но я не дурак, я же вижу, что… – он теряется и взмахивает руками, пытаясь таким образом выразить обуревающие его чувства.
– Послушай, Стив, – осторожно начинает Барнс. Ему меньше всего хочется обидеть парня. – Иногда нам кажется, что мы испытываем те или иные чувства к тому или иному человеку, но в действительности же…
Боже, если бы его сейчас – мямлящего и невразумительно что-то бормочущего себе под нос, тщетно пытающегося прикрыть член, натягивающий ткань штанов – увидела Наташа, она смеялась бы до слез. Барнс и сам не ожидал, что ему, дожившему почти до пятого десятка, придется не только возбуждаться при виде подростка, но и пытаться образумить, отговаривать его от поспешных, необдуманных поступков.
– В общем, Стив, я не мастер воспитательных речей и подобных вещей, – упрямо продолжает он, опустив взгляд и сцепив перед собой руки в замок, не оставляя попыток прикрыться, – не надо делать то, о чем потом можешь пожалеть. О чем мы будем жалеть. Не стоит.
Он уверен, что с горем пополам, но донес до Стива правильные мысли, и при этом не задел чувства мальчика. Барнс поднимает голову и с надеждой смотрит на Рожерса: правильно ли тот все понял, не обиделся ли. Мальчишка сидит, упрямо сжав губы, и все то время, что Барнс толкает просветительские речи, кивает головой в такт словам.
– Ну… в общем, надеюсь, что между нами не осталось недопонимания, – заканчивает свой монолог мужчина и замолкает.
Стив тоже молчит. Сидит на месте, переплетая тонкие бледные пальцы, и задумчиво проходится языком по губам. «Уходи, уходи скорее, мелкий, пока я держу себя в руках», – мысленно молит его Барнс. В его ближайших планах как раз и есть мысль подержать себя в руках. В руке. Да, в компании собственной руки он и скрасит этот напряженный вечерок. Отличная идея. Нужно только, чтобы Стив ушел к себе в комнату, а завтра утром они уже и не вспомнят, с чего начался весь сыр-бор.
Роджерс наконец-то перестает изображать истукана, и на долю секунды Джеймс искренне уверен, что все – проблема миновала. Он свято верит в собственную ложь до того самого момента, пока Стив вдруг не подается вперед.
– Нет-нет-нет, – шепчет Барнс, накрывая рукой дрожащую ладонь Роджерса на своей щеке.
– Скажи, что не хочешь, и я уйду, – Стив вздрагивает.
– Я не… – Джеймс шумно сглатывает и смотрит в ярко горящие глаза напротив.
– Ты не… что? Ну же, – на самом деле у Роджерса все внутренности скручивает от страха и волнения. Он вовсе не уверен, что Барнс не выкинет его за шкирку из комнаты. Он ставит на кон все и надеется выиграть.
– Я не… – Джеймс не помнит, что хотел сказать.
Что он вообще должен говорить, когда Стив так близко? В голове у Барнса не остается ни одного слова, ни одной мысли, когда Роджерс склоняет голову вбок, замирая в каких-то жалких паре сантиметрах от губ мужчины.
«Нельзя, надо остановиться», – стучит у Джеймса в висках, когда он прижимается к напряженному рту. Мальчишка крупно вздрагивает и тут же замирает, когда Джеймс целует его. У Барнса горячие губы и жесткая, колючая щетина. Стив никогда не чувствовал ничего подобного. Мужчина мягко прихватывает нижнюю губу, ласкает едва ощутимо, ни на чем не настаивая, не давя. Когда Джеймс отстраняется, Стив несколько секунд так и остается сидеть – закрыв глаза, тяжело дыша сквозь приоткрытые губы. Будто боится, что это все сон, что Джеймс только что не целовал его, а ему это все показалось. Он открывает глаза, поначалу избегая смотреть на мужчину, но все же находит в себе смелость поднять взгляд.
Барнс тоже тяжело дышит. Стискивает кулаки, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на мальчишку. Это же Стив, с ним так нельзя, с ним нужно быть нежным, заботливым, нужно сделать все правильно.
Пока мужчина усмиряет себя, Роджерс со стоном-всхлипом впивается в чувственные губы. Жадно, но неумело целует, крепко прижимаясь к чужому рту. Пока дают, пока позволяют. Он уже не знает, отчего дрожит: от страха, что Джеймс все же одумается и оттолкнет его или от бешеного восторга, который опьяняюще кружит голову.
Мужчина кладет ему руку на затылок, успокаивающе массирую кожу, а потом слегка оттягивает пряди волос, заставляя разорвать поцелуй-укус.
Стив смотрит на влажный, припухший рот и ловит себя на том, что вернись однажды Джеймс домой с такими вот зацелованными губами, Роджерс бы свихнулся от ревности. При одной только мысли, что кто-то другой может дотрагиваться или целовать Барнса кроме него, Стиву становится дурно и волна злости поднимается в груди. Взгляд становится колючим, ревностным.
Барнс улавливает изменения в настроении и усмехается мягко, будто точно зная, о чем думает мальчишка. Он решает не тратить время на слова, а просто томительно и тягуче целует Стива, тем самым обещая, отдавая себя. Они ведь и так уже нарушили все правила, верно?
В этот вечер они просто целуются. Сначала так и остаются сидеть на кровати напротив друг друга. Обмениваются медленными, мягкими, неглубокими поцелуями. Джеймс обхватывает Стива за загривок, ведет ладонью выше и зарывается пальцами в отросшие волосы на затылке. Тянет мальчишку ближе к себе, и тот, избегая взгляда мужчины, неловко устраивается на его бедрах. Несмело гладит широкие плечи и обнимает за шею. Барнс опирается на спинку кровати и прижимает Стива к себе.
