– Типа того, – хмыкает Элли и с интересом смотрит на то, как быстро и умело Барнс затачивает лезвие.

Когда шелест металла стихает, Джеймс подушечкой большого пальца проверяет остроту лезвия и, убедившись, что все готово, протягивает нож рукоятью вперед.

– Благодарю, – Элли улыбается и ополаскивает лезвие под струей холодной воды. – Ну что, как прошел ваш первый день в нашей скромной обители?

– О, – вскидывает голову мальчик, которому доверили чистить картошку, – сегодня было столько всего! Я познакомился с ребятами, они очень хорошо приняли меня, сначала показали все, потом мы убирали в хлеву, потом кормили свиней. Джеймс, там такие забавные хрюшки! Я впервые в жизни увидел живых поросят! – Глаза Стива сияют и широкая лучезарная улыбка освещает его лицо, даже щеки нежно розовеют от удовольствия.

Барнс едва сдерживает от того, чтобы не улыбнуться в ответ. На такого воодушевленного и счастливого Стива он мог бы смотреть вечно.

– А один мальчик – Говард – обещал показать мне поилку, которая сама через определенное время наливает воду в корыта!

– О, Говард у нас изобретатель, – Элли даже спиной умудряется выражать одобрение и удовлетворение от рассказа мальчика, – много разных нужных штук придумал.

– Он такой умный, – нож, которым Джеймс режет очищенную картошку, замирает над очередным пластиком. Ему показалось или в голосе Стива проскользнуло восхищение?

– Есть такое, – девочка обтирает руки о полотенце и поворачивается к Роджерсу и Барнсу, – вы закончили с картошкой? О, да это чертов – прости, Стив, – шедевр.

Она забирает тарелку с аккуратными кубиками и заливает все это водой.

– Ну, а ты? – Элли коротко оглядывается на мужчину, – как тебе наши парни?

– Хорошо.

Мужики и правда на редкость адекватные. Пока, понятно, присматриваются к нему, Джеймсу, но в целом день прошел мирно и продуктивно.

– Вы сработались?

– Да.

– Джоэл тебе все объяснил, разъяснил?

– Да.

– Ты всегда так односложно отвечаешь? – девочка поворачивается к нему, опирается бедром на каменную столешницу гарнитура и складывает руки на груди.

– По большей части.

Она закатывает глаза и пропускает воздух через губы с характерным звуком, тем самым, должно быть, выражая скуку.

– Джеймс не особо разговорчивый, – вступается за него Стив, подходя ближе к мужчине, будто готовясь встать между ним и девочкой, если понадобится.

– То есть, в вашей паре ты отвечаешь за коммуникацию с людьми, да?

Мальчик не успевает ответить, дверь открывается и в прихожей что-то шумно падает на пол, судя по звуку – какие-то железяки.

– Джоэл?! – Элли вытягивает шею и вслушивается в шебуршания.

– Да, малышка, – слышится хрипловатый голос в ответ.

На кухню заходит старик, на ходу отряхивая пыль с рубашки. Оглядывает присутствующих, кивает Барнсу и Роджерсу, и переводит взгляд на девочку, стоящую около плиты.

– Готовите?

– Ага, скоро будем ужинать. Сегодня опять суп.

– Отлично, – Джоэл коротко, но тепло улыбается ей, отчего морщинки вокруг глаз становятся глубже, – все нормально?

– Замечательно, – бойко отвечает она, подмигивая своим новоявленным соседям.

– Хорошо, – он неловкими пальцами возится с застежкой на манжете.

– Давай я, – Элли подходит к нему и высвобождает пуговицу из петли, – до ужина еще есть время, можете отдохнуть, господа. – Обращается она и к старику, и к мужчине, и к мальчику.

До ужина, убедившись, что Элли точно не нужна помощь, Стив и Джеймс сидят в комнате Роджерса, и Барнс с искренним интересом и неугасающим вниманием еще раз слушает подробный рассказ мальчика о первом дне пребывания в общине.

– В общем, все было очень-очень круто, Джеймс, – Стив устраивается на кровати по-турецки, слегка наклонив корпус вперед, подаваясь ближе к мужчине, который сидит, откинувшись на спинку. – И все ребята очень хорошие, приняли меня так дружелюбно, – тут он закусывает губу и опускает глаза, и Барнсу становится понятно, что Стив волновался и переживал о том, как коллектив его примет.

Он соскучился по мальчишке за день. С удивлением понимает, что для него абсолютно непривычно, когда Роджерса нет рядом, когда никто не болтает без умолку (Элли, пару раз появляющуюся около него, он в расчет не берет), никто ничего не рассказывает и не спрашивает. Не дергает его легко за рукав, чтобы обратить внимание Джеймса на какое-нибудь особенное дерево или птицу, или на необычную форму облака. Барнс вдруг чувствует, что чего-то, а точнее кого-то, не хватает. Кого-то очень важного и неотъемлемого, кого-то, кто стал его частью.

– Эй, Джеймс, – Стив с легкой тревогой смотрит на мужчину.

– Прости, задумался, – Джеймс виновато улыбается уголком рта и заглядывает в голубые искрящиеся глаза, – что ты спрашивал?

– Как прошел твой день? – Роджерс чувствует, как на физическом уровне ему становится легче и спокойнее рядом с мужчиной.

Он так соскучился по Джеймсу за день, будто они несколько недель не виделись, а не несколько часов.

– Хорошо, – Барнс ерзает, устраиваясь повыше. – Разбирали один дом, он сгорел, – решает не вдаваться в подробности, – Джоэл все контролирует, работяги его уважают и беспрекословно слушаются. В общем, рабочий процесс налажен.

– Как твоя рана?

– Все нормально, мелкий, – он усмехается, когда слышит это привычное, сказанное крайне серьезным тоном «рана», – я же сказал, что все уже хорошо.

– Ну ладно, – решает не спорить Роджерс. В этот раз.

– Эй! Спускайтесь ужинать! – раздается с лестницы громкий голос Элли.

После ужина они все убирают, по очереди идут в душ, а потом девочка зовет всех пить чай. За окном уже темно, и лампа, висящая над кухонным столом, мягко освещает помещение чуть тусклым светом. Атмосфера какая-то особенно уютная, даже Барнс проникается, отпивая душистый чай, в котором плавают листья мяты и смородины, засушенные девочкой с осени.

Стив с Элли болтают, и это выглядит так естественно, так правильно, будто они не первый год коротают весенние вечера подобным образом. Джоэл, отсев от стола под более яркий свет настенного светильника, возится с пружиной на ржавых плоскогубцах. А Джеймс, опустив взгляд, слушает рассказ девочки о ком-то из жителей общины. Элли вообще кладезь знаний и нужной информации, самой важной она торопится поделиться со Стивом.

В какой-то момент Барнс отвлекается на свои мысли и теряет нить разговора. Он медленно сжимает и разжимает кулак левой руки, которую после горячего душа начинает выкручивать, кости опять ноют.

– А вы откуда? – ловко перепрыгивает с темы на тему девочка.

– Из Кариота, – вдруг решает пошутить Джеймс, возвращаясь в реальность.

Судя по недоуменному взгляду Элли и Стива – шутка не зашла.

– Забавно, – раздается из угла, где сидит старик.

Они обмениваются с Барнсом пристальными, оценивающими взглядами. Но Джеймс видит, что в глазах Джоэла мелькает насмешка. Ну хоть кто-то оценил шутку.

– А мы из Бостона, – торопливо вклинивается Элли, чувствуя напряжение, витающее между мужчинами.

– Это неважно, малышка, – снова подает голос Джоэл, – наш новоиспеченный друг прав: сейчас почти все пришли из того города, который он назвал.

– Ага, там битком. Не продохнуть, – кивает Джеймс.

– Мы, вообще-то, из Нью-Йорка, – все еще удивленно косясь на мужчину, говорит Роджерс.

– Это, видать, их старческие шутки, которые понять в состоянии только тот, кто видел динозавров, – машет рукой Элли и вновь непринужденно уводит разговор в другую сторону.

Барнс усмехается в бороду и с прищуром смотрит на старика. Да уж, что есть, то есть. Все они – в большей или меньшей степени – пришли оттуда.

Он вертится с боку на бок. Сначала ему кажется, что кровать непривычно мягкая. Потом кажется, что подушка слишком твердая, потом, что матрас кочками. На этом Барнс плюет на все, стаскивает одеяло на пол и ложится около кровати. Так, сначала кажется ему, гораздо удобнее. Но и на полу он никак не может уснуть. Крутится, лежит, уставившись в потолок, и с неудовольствием понимает, что не может уснуть без сопящего Роджерса под боком. Мужчина не собирается идти к нему, он не хочет будить мальчишку, который вымотался за день, и нести караул всю ночь у его двери тоже не планирует. Так проходит еще часа полтора-два. Наконец, Джеймс решает, что только заглянет к Стиву, убедится, что тот спокойно спит, и уйдет обратно к себе.