Он достает из-за пояса нож и кладет его под твердую подушку. Из рюкзака, пристроенного около кровати, вынимает пистолет, проверяет патроны – все на месте. Джеймс чувствует себя параноиком в какой-то мере, но лучше проявить бдительность, чем довериться, а в итоге оказаться выебанным во все щели, как говорил Рамлоу. Одна из его многочисленных жизненных мудростей.

Он выключает свет и устраивается на кровати. Думает, что та будет скрипеть, но не раздается ни звука. Джеймс трет ладонью уставшие глаза и вслушивается в окружающий шум. Где-то на улице слышны отдаленные голоса, которые время от времени заглушает свистящий ветер, внизу Элли что-то с грохотом роняет – судя по звуку что-то железное, за стеной слышится чихание. Барнс хмурится. Он надеется, что Стив не подхватил простуду и не заболеет. Джеймс шумно вздыхает и закрывает глаза.

***

– Что делаешь, малышка?

Элли бережно откладывает гитару и смотрит на мужчину, который стоит в дверном проеме, оперевшись плечом на косяк.

– Да вот, настраивала старушку. Или ты в целом о жизни?

Джоэл устало проходит в комнату, опускается на цветастое покрывало, аккуратно сшитое из кусочков.

– Где ты был весь день? – Элли ложится щекой на крепкое – несмотря на возраст – плечо.

– Сначала разбирался с Томми, не радуйся, тебе завтра объясняться с Марией, потом возились с одним из генераторов, опять барахлит. Потом думали, что делать с домом. В общем, все как обычно, – он прижимается небритой щекой к шелковистой макушке.

– Ну давай, спрашивай уже, – через какое-то время говорит девочка, почти успев окунуться в теплую дремоту.

– Уже спросил и жду ответа, – бормочет старик, с неохотой поднимая голову.

– Лишних рук не бывает, ты же знаешь.

– Зато бывают лишние рты.

– Не в этом случае, – она несогласно качает головой. – Вот увидишь, Цербер еще себя покажет. Не стоит разбрасываться такими ресурсами.

– Ну, допустим. А его мальчишка? Цыпленок.

– Джоэл, – Элли фыркает, – этот цыпленок вытащил Цербера с того света. Ага, – кивает она, когда старик недоверчиво косится на нее, – Барнса подстрелили и Стив вывозил один.

– Это он тебе сказал?

– Если бы, когда я заикнулась о ранении, Цербер не выглядел таким недовольным, то можно было бы поставить слова Стива под сомнение, но выходит, что так все и было.

– И зачем нам тогда раненый мужик? – упорствует Джоэл.

– Он говорит, что уже в полном порядке. Вряд ли, конечно, но тут быстрее придет в себя.

– Ладно, как скажешь, – поднимает он руки, сдаваясь.

– Вот правда, Джоэл, – вдруг твердо говорит девочка, упираясь острым подбородком в чужое плечо, – они вольются. Можешь мне не верить, но этот Барнс не такой уж и мудак, хоть и производит соответствующее впечатление, а Стива все недооценивают из-за того, что он не здоровенный и не накаченный. Если бы они ничего собой не представляли, то не пережили бы и половину зимы.

– Время покажет, – дипломатично заканчивает разговор старик.

Элли благодарно улыбается:

– Я там оставила тебе суп в тарелке. С бедрышком, как ты любишь.

– Не подлизывайся, я серьезно, если с Томми мы все уладили, то Мария недовольна, и говорить с ней будешь ты.

– Да поняла я, поняла, – девчонка хитро сверкает глазами и ласково чмокает старика в щеку.

– Ты меня услышала, – ворчит Джоэл для вида, поскольку никогда не умел быть по-настоящему строгим с Элли.

– Услышала, конечно, – она обвивает его руку и напоследок крепко сжимает в полном любви объятии.

– Ладно, пойду помоюсь и спать. – Старик гладит ее ладошку своей мозолистой, грубой рукой и поднимается на ноги.

– А как же суп?

– Поздно уже, надо следить за фигурой.

– Джоэл, – Элли тихо смеется, глядя на усмехающегося старика. – Убери тогда в холодильник, пожалуйста. И спокойной ночи.

– Хорошо. Спокойной ночи, малышка, – он, прихрамывая, выходит из комнаты.

***

Утром Джеймс спускается вниз и, зайдя в кухню, с тревогой осматривается.

– Он с Элли во дворе, – Джоэл поднимается из-за стола, задвигает за собой стул, берет посуду и окидывает мужчину цепким взглядом. Ни слова не говорит про свою одежду.

– Хорошо… спасибо, – Джеймс не знает, как относиться к старику. Пока что Джоэл не вызывает в нем ничего кроме здравого чувства опасения и подозрения.

– Остались лепешки. Чайник недавно вскипел, – судя по всему, он тоже не особо болтливый. – И еще, – старик обходит Барнса и открыто, но без агрессии смотрит в глаза, – никто не собирается трогать твоего мальчишку, не обязательно сторожить у его двери.

С вечера Джеймс так и не смог уснуть. Возился долго, вслушивался в то, что происходит вокруг, слышал, как – судя по тяжелым шагам – Джоэл пошел в душ, потом снова вертелся с боку на бок. Думал, что делает Стив, быстро ли уснул. Опять, наверное, сбил все одеяло в ноги и теперь мерзнет.

А что, если они ждут, пока Барнс и Роджерс заснут? И тогда… что?

Он ненавидит свою паранойю, но это сильнее него. Джеймс достает из-под подушки нож, из-под матраса Беретту и выскальзывает из комнаты, предусмотрительно перешагнув через скрипящую половицу около двери.

Он сидит у комнаты Стива всю ночь. По правую руку кладет пистолет, по левую – нож. И сидит, уперевшись спиной и затылком в деревянную обшивку. В свою комнату возвращается уже утром, когда за окном светает. Спит пару часов. Еще нет восьми, когда он спускается вниз.

Что ответить на слова старика, он не знает. Это странное чувство, когда кто-то идет тебе навстречу, протягивает руку помощи, а ты скалишься и в любой момент готов эту самую руку укусить. Вот именно так сейчас себя чувствует Джеймс, хотя в словах Джоэла нет ни грамма разочарования или осуждения.

– Завтракай, потом Элли скажет, что делать, – напоследок говорит хозяин дома. Надевает куртку и выходит, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Джеймс зависает на секунду, а потом через заднюю дверь выходит во двор. Справа располагаются балки, между которых натянуты веревки, на которых и сушится одежда. Бо́льшая часть двора обнесена забором, за которым построен курятник.

Барнс подходит к веревкам и проверяет высохла ли его куртка.

– Ты чего в одной футболке? – он поворачивается и видит Элли, за ней из сарайчика появляется Стив.

– Куртка еще не просохла, – мужчина натягивает на себя рубашку, у которой немного влажные манжеты.

– В прихожей висит куртка Джоэла, возьми пока ее, – девочка откидывает прядку в лица.

– Доброе утро, – Роджерс торопливо подходит к мужчине и привычно приваливается к левому боку.

– Доброе, – впервые – начиная со вчерашнего вечера – Джеймсу спокойно. Стив рядом.

– Ты позавтракал? – на ходу спрашивает Элли.

– Еще нет, – возвращаясь за ней в дом, отвечает Барнс.

– Тогда пока завтракаешь, я отведу Стива к остальным, – и, глядя на вскинувшегося мужчину, поясняет, – к остальным подросткам, пора присоединиться к нашему дружному коллективу. Это называется интеграция, Цербер.

– Все нормально, Джеймс, – Стив ставит перед ним большую кружку с чаем, – не волнуйся, пожалуйста.

Барнс встречается с успокаивающим взглядом голубых глаз. Белки немного покрасневшие. У Роджерса всегда так, когда он мало или плохо спит. Мужчина снова начинает себя накручивать. Ладно, окей, он понимает, как это выглядит со стороны – типа он чокнутый параноик, который ни на шаг не может отпустить от себя мальчишку, но он правда не находит себе места, когда Стива нет рядом. Это, должно быть, ненормально, но уж как есть.

– Завтракай, я скоро за тобой вернусь. Каждый после себя моет посуду, я вам не посудомойка, – Элли идет к двери, смотрит на напряженного мужчину и на неуверенно замершего мальчика. – Стив, я жду тебя снаружи, не задерживайся сильно, пожалуйста.

Как только за ней закрывается дверь, Барнс вскакивает со своего места и подходит вплотную к Роджерсу.

– Ты что, не спал? – он быстро оглядывает его, вдруг что-то пропустил.

– П-почему ты так решил? – мальчик немного сбит с толку и смущен, ничего-то от Барнса не скроешь. Ну, почти ничего.