И как каждого, по очереди, за ноги вытаскивал из дома, тоже вспоминать не хочет. Выбиваясь из сил, потому что каждый мужик, судя по ощущениям, весил как здоровенный боров. На последнем дыхании тянул за измызганные, заскорузлые штанины, которые то и дело выскальзывали из напряженных, сведенных судорогой пальцев.

И как вдруг Стив не выдержал, разрыдался все же, хоть и давал себе обещание не плакать, когда дотащил того – со второго этажа – до лестницы и столкнул его вниз. Тело, напоминающее ростовую неуклюжую куклу, с душераздирающим грохотом скатилось по ступенькам, и уже почти в самом низу что-то оглушающее хрустнуло. Стив стоял на верхней площадке и беззвучно плакал, зажмурившись и прижав ладони к губам. Он сам едва не свалился с лестницы, пока спускался вниз, безуспешно стараясь не смотреть на мертвеца, который, неестественно вывернув шею, будто следил за каждым его движением. Роджерс, переборов себя, подхватил его за ноги и поволок по полу, на котором остались бурые пятна крови, как единственное напоминание о той бойне, что произошла в этих стенах, которые, кстати, тоже были в крови.

Когда все пять тел оказались вытащены на улицу и разложены в шеренгу, Стив, обливаясь холодным потом и сдирая обмороженную кожу на руках, перетащил каждого поочередно за дом, сложил друг на друга. У него мелькнула мысль, что надо их или предать земле, или сжечь. Но сил больше не было, да и необходимого инвентаря тоже: ни лопаты, ни спичек и бензина, которые мальчик мог бы так необдуманно тратить.

Поэтому он оставил все, как есть, но каждый раз, проходя мимо окна, которое выходило на задний двор, отводил глаза от объемного сугроба. Природа сама создала ледяную гробницу для этих людей.

– Там не на что больше смотреть, – настаивает Стив, – не стоит тратить время.

– Хорошо, как скажешь, – Барнс не хочет спорить.

Он виноват перед Стивом. И он понимает, что для мальчика это было нелегко. Рожерс отказался рассказывать ему подробности, ограничился коротким: «Я убрал тела из дома». Джеймс понимает, и Джеймс винит себя в том, что не смог уберечь Стива от всей этой грязи. Но Барнс утешает себя мыслью, что Стив не замарал руки кровью – он ведь никого не убил.

Стив не соврал, когда решил утаить некоторые вещи от Джеймса, он всего лишь не дал ему страдать еще больше.

– И еще кое-что, Джеймс, я… – Мальчик мнется и не торопится продолжить, но раз уж разговор зашел о неприятном, то самое время признаться.

– Что? – мужчина обеспокоенно вскидывает голову.

Это все последствия ранения и сотрясения, спешит убедить себя Барнс, вся эта нервозность из-за них.

– Я потратил почти все патроны для ружья, – признается, наконец, Стив. Нервно теребит в руках какую-то тряпку и не смеет поднять взгляд.

– Это ничего, мелкий, – Барнс облегченно выдыхает. Он уже было подумал, что мальчик заболел или поранился. – У нас есть патроны для пистолета. Дойдем до города, может, найдем что-нибудь.

– Просто я никак не мог попасть в зайца… и в оленя. Вообще ни в кого не мог попасть.

У него будто из головы вылетело все, чему Джеймс его учил. Он просто палил по цели. Подстрелил, правда, одного довольно крупного оленя, но попал не в шею или голову, как говорил ему Барнс, а в живот. И про то, что нужно выждать время, а не гнаться тут же за раненным зверем, потому что, чувствуя погоню, он убежит дальше, – про это тоже забыл. Бродил потом какое-то время, отыскивая следы ярко-красной крови, но вскоре понял, что сам заблудится, а подстреленного оленя, который умирал в муках, не найдет.

Потом все же приноровился, и несколько раз удалось достать зайцев и белок.

Стиву еще учиться и учиться. Не ровня он Джеймсу. Ни в чем не ровня.

– Я понял. Не переживай, – Барнс не хочет, чтобы мальчик расстраивался.

Нехватка патронов – в этом, конечно, нет ничего хорошего, но они что-нибудь придумают.

– Извини, – все же бормочет Стив, пряча глаза, хоть Барнс и не выглядит недовольным.

Джеймс не говорит ничего, просто треплет его по светлым вихрам. На губах Роджерса появляется несмелая улыбка.

– Я тут… – Стив вдруг подскакивает, вспомнив что-то, и начинает рыться в рюкзаке, – кое-что припас, так, мелочь, но все же.

Вытаскивает небольшой сверток и протягивает Джеймсу.

Барнс отставляет кружку с кипятком, берет кулек и разворачивает.

– Почему, кхм, – в горле отчего-то начинает першить, – почему сам не съел?

– Подумал, что вдруг ты тоже все же захочешь, – мальчишка пожимает плечами и неуверенно косится на мужчину.

Барнс аккуратно берет дрожащими пальцами гладкий квадратик шоколада. Джеймс думает, что этот шоколад, заботливо оставленный Стивом, – самое вкусное, что он когда-либо ел.

========== Весна ==========

Весна

– А что это за сказка?

– Какая сказка?

По тающему снегу, который днем превращается в кашу, а за ночь замерзает култышками, идти тяжело.

– Ну, «Ганзель и Гретта» или как там, – Стив перекладывает подстреленного зайца, уши которого волокутся по земле, в другую руку. Поправляет пистолет, болтающийся на поясе.

Джеймс отдал ему пушку насовсем. И нож, конечно. Стив так гордится собой – он заслужил доверие Джеймса.

– Ааа, – Барнс ведет плечами, на которые давят лямки рюкзака, скребет пальцами по небритой щеке и косится на мальчика, – это сказка о том, что родители отвели своих детей в лес и оставили там, а дети…

– Постой-ка, – перебивает Роджерс, останавливаясь на месте и поворачиваясь к мужчине, – ты что, хотел тогда пошутить про то, что заведешь меня в лес и оставишь одного?

– Ну… да? – он старательно пытается придать голосу нотки раскаяния.

– Просто заметь, Барнс, – Стив фыркает, но его глаза насмешливо сверкают, когда он, продолжая путь, поглядывает на мужчину, – мы с тобой вместе уже больше полугода, и за это время ты ни разу не пошутил смешно.

Джеймс лишь покаянно кивает и хмыкает себе под нос, соглашаясь с данным утверждением.

– Там суть не в этом, – признается он, – вечером с меня – сказка, с тебя – слово, идет?

– Идет, – обрадовано отзывается мальчик.

– Давай понесу, – меняет тему Барнс, показывая на тушку, которой Стив то и дело неосторожно бьет себя по ноге.

– Нет, я сам, – упрямится Роджерс, ни за что не соглашаясь на предложенную помощь.

Он уже в который раз меняет руки, потому что заяц оказывается не таким уж и легким, и тащить его не особо удобно, но Стив не хочет нагружать Джеймса дополнительным весом.

Джеймс быстро устает. Ни за что, конечно, не признается, но Стив все прекрасно видит и понимает. Он специально просит мужчину делать остановки и привалы чаще, хотя за те месяцы, что они с Барнсом путешествуют, действительно привыкает к темпу, который задает Джеймс.

И Джеймс знает, что Стив делает это для него. И Стив знает, что он знает.

И в который раз Барнс не может найти слов, которые смогли бы описать, насколько он благодарен Стиву. За все.

Ранение заживает. Может, не так быстро, как хотелось бы (тут Роджерс мог бы многое добавить от себя по поводу того, что Барнс абсолютно халатно относится к собственному здоровью), но жизни мужчины точно ничего не угрожает.

– Лечить тебя больше нечем, – замечает мальчик, демонстрируя Барнсу пустую жестяную коробку, – так что постарайся больше не делать из себя живой щит, ладно?

– Приложишь подорожник, если что, – отшучивается в своей манере мужчина.

Стив вскидывает брови и с наигранной пытливостью оглядывается по сторонам, даже ладонь козырьком ко лбу прикладывает – выискивает подорожник среди сугробов. Поворачивается к мужчине, разводит изумленно руками:

– Ни одного не нашел, – удивленно хлопает глазами он. – Видимо, не сезон.

Барнс в ответ на этот спектакль закатывает глаза и отворачивается, якобы для того, чтобы убрать пустую аптечку в рюкзак.

Стив успевает заметить, как губы Джеймса растягиваются в улыбке.