Он подбегает к дому, успевая заметить, как в двери мелькает силуэт. А потом внутри раздаются выстрелы.

У Джеймса в ушах будто белый шум, а в голове ни единой мысли – только одно имя бьется набатом в висках.

Барнс залетает в дом, на ходу подстреливая первого человека. Словно в замедленной съемке видит, как тело начинает оседать на пол бесформенным мешком, но резко дергает его на себя и прикрывается, как щитом. В труп тут же летят пули, предназначенные Барнсу. Джеймс с холодной яростью и расчетом пережидает, и когда наступает пауза, он резко отталкивает изрешеченное тело от себя и твердой рукой стреляет несколько раз во врага, который опрометчиво показывается из укрытия.

– Стив!!! – он и так нарушил все правила. Теперь уже ничто не важно. Он должен услышать Стива. Убедиться, что не опоздал.

– Джеймс! – слышится со второго этажа ломкий, напуганный голос.

Барнс подлетает к лестнице, когда вдруг ему на затылок обрушивается удар. Джеймс дезориентирован, он теряется на какое-то мгновение, а в следующую секунду чувствует толчок такой силы, что перехватывает дыхание и судорогой сводит легкие, а потом наступает странное онемение.

Его ведет в сторону, и следующая пуля, которая, очевидно, должна была быть контрольной, попадает в голову чужаку, находящемуся у него за спиной.

Джеймс не слышит, как зло матерится тот, кто стоит на лестнице. Джеймс будто видит все со стороны и будто все звуки выключены. Он с трудом сглатывает вязкую слюну, которая скребет по пересохшему горлу, а потом неуверенной рукой, почти не целясь, выпускает сразу три пули в того, который снова вскидывает пистолет.

Кто-то резко выворачивает звук на полную. Барнс глохнет от громоподобного шума, с которым тело летит с лестницы, и глохнет от чудовищной, страшной боли, которая вдруг резко, бесконтрольно распространяется по всему телу. От пробитого затылка до ватных ног.

Джеймс хватается рукой за стену, инстинктивно пытаясь опереться на что-нибудь, слышит торопливые шаги наверху и из последних сил порывается поднять пистолет. На площадке второго этажа появляется Стив. Он замирает на мгновение, увидев внизу распластанные тела, а потом, когда переводит взгляд на Барнса, ползущего вдоль стены, глаза на его бескровном лице становятся неправдоподобно огромными и темными. Мальчик кубарем скатывается вниз.

Он заваливается в комнату, выбивая дверь плечом, и падает на пол.

– Джеймс! – Стив залетает следом, отбрасывает пистолет в сторону и бросается к мужчине.

– Я в порядке, в порядке, – спешит успокоить его Барнс, зажимая рану слабеющей рукой.

– Тебя ранили! – испуганное лицо Стива маячит над ним.

– Да? А я-то думал, что это?.. – Джеймс пытается шутить, впрочем, неудачно, как и всегда.

Поначалу он даже не почувствовал боли, наверное, дело в адреналине или еще чем-то таком. Но сейчас, оказавшись пусть и в относительной, но все же безопасности, Барнс чувствует, как она накатывает волнами и медленно, но верно подчиняет себе сознание.

– Сейчас, подожди, – мальчишка уже вскочил на ноги и суетится рядом, – давай, я помогу.

Он начинает стягивать с мужчины тяжелую куртку. Стив старается все делать медленно и предельно аккуратно, но Джеймсу все равно больно. Он стонет сквозь стиснутые зубы.

– Прости! Прости, Джеймс!

– Ничего, все нормально, – Барнсу душно, и еще ему вдруг кажется, что в правом боку проворачивают нож. Он пытается дышать медленней. И вдруг до него доходит, он беспокойно вскидывает голову и пытается поймать взгляд Стива. – А ты? Ты не ранен?

Мальчик смотрит на него, как на помешанного, видимо думает, что это горячка на подходе.

– Нет, – он отрицательно мотает головой и вновь начинает тараторить, – ты должен лечь. Нужно тебя осмотреть.

Стив быстро освобождает место у ближайшей стены, перетаскивает туда потрепанный матрас, на котором спал эти дни, и подходит к Барнсу:

– Сейчас я тебя перенесу, потерпи чуть-чуть, хорошо?

– Все нормально, я сам, – Барнс напоказ беспечно машет свободной рукой и с видимым трудом подползает ближе к матрасу.

Стив все же помогает, вновь опускается рядом с мужчиной, и Барнс вдруг с удивлением отмечает, что бледное, объятое страхом лицо мальчика расплывается перед глазами.

– Откуда ты… ты знаешь, как оказывать первую помощь? – еще и язык начинает заплетаться.

– Были курсы в приюте, – коротко бросает Стив, приподнимая рубашку и начиная осматривать место ранения.

Вместо ножа в бок загоняют раскаленный гвоздь.

– Джеймс, – спустя время произносит Роджерс. Ему кажется, что у него дрожит все: голос, руки, ноги. Да у него зуб на зуб не попадает. – Есть две новости, хорошая и плохая.

Барнса тоже трясет, он с трудом фокусирует взгляд на лице мальчишки и разжимает побелевшие губы:

– Хорошая.

– Пуля прошла навылет, – Стив даже пытается улыбнуться, только вот получившаяся гримаса не вселяет особой надежды на лучшее.

– Плохая?

– Если задело кишечник, то ты умрешь, – Роджерс с трудом выдавливает из себя эти слова, губы совсем не слушаются.

– Охеренная новость, просто охеренная. Спасибо, мелкий.

Мужчина откидывает голову назад и тихо хрипло стонет.

– Джеймс, – Стив чувствует себя беспомощным ребенком, – я не знаю, что делать. Что мне делать?!

Он жалко всхлипывает и испуганно пялится на свои испачканные руки – все до запястий в крови Барнса. Роджерс бессильно кусает губы и продолжает зажимать рану.

– Стив, послушай, – Барнс захлебывается словами, пытается справиться со сковывающей все тело болью, – ты все знаешь, только…не паникуй. Успокойся. Это же не тебе продырявили брюхо.

Из груди Роджерса вырывается истеричный смешок.

– Мелкий, – Джеймс едва шевелит пепельно-серыми губами, – возьми себя в руки. Все будет хорошо, только не бойся, ладно?

Стив кивает в такт словам, смотрит перепуганными глазами и того и гляди заплачет. Мужчина порывается еще что-то сказать, но с губ не слетает ни звука, его поддернутые болью глаза закатываются, а голова безвольно падает набок.

Роджерс остается совсем один. Осознание этого сковывает его, он сидит и широко открытыми, застывшими глазами смотрит, как сквозь пальцы течет густая темная кровь. Он даже не дышит, будто это в его теле остановились все процессы, будто это действительно он – Стив Роджерс, получил смертельное ранения.

«Приди в себя, черт возьми!», – вдруг отчетливо звучит у него в голове твердый, ровный голос Барнса, каким он обычно объясняет ему элементарные вещи – «хватит сидеть и любоваться, чего ты прижимаешь к этой дыре свои ладошки? От этого кровь не перестанет хлестать, знаешь ли». Стив вскидывает голову и изумленно смотрит на бессознательного мужчину.

– Я идиот, Джеймс. Сейчас, подожди, я все сделаю.

Он наконец-то берет себя в руки. В голове вдруг все встает на свои места, появляется четко упорядоченный план действий.

Пальцы почти не дрожат, когда Роджерс осторожно, но быстро поднимает рубашку и прижимает к ране кусок ткани, который несколько секунд назад был его футболкой. До того, как Стив разрезал ее ножом на несколько продольных полос.

– Так, хорошо. Сейчас… сейчас нужно найти аптечку.

Он встает и хватает рюкзак Барнса.

– Прости, Джеймс, я не хочу рыться в твоих вещах, но так нужно.

Он перерывает все вверх дном, вытряхивает содержимое на пол и начинает быстро перебирать вещи в поисках аптечки.

– Да где же она, черт бы тебя побрал, Барнс!

Ему попадается все, кроме того, что нужно. Запасная одежда, жестяные банки с едой, коробки со спичками, пара коробок с патронами, нож и отмычка, карты, помятая фляга.

– Алкоголь! – восклицает мальчик.

Это пригодится для того, чтобы обеззаразить инструменты, которыми Стив будет обрабатывать рану, и которых у него пока что нет.

– Да где же аптечка?!

Еще коробок со спичками, кусок мыла, завернутый в бумагу, бритва. Еще один пистолет. Стив быстро отбрасывает от себя все эти ненужные мелочи. И, наконец, натыкается на небольшую железную прямоугольную коробочку, хватает ее и торопливо пытается открыть, ломая ногти о плотно прилегающий край крышки.