– А как ты – знатный и потомственный эллин оказался в Македонии? – продолжал свой опрос Филипп. От внезапно нахлынувшего любопытства он на время позабыл о предстоящем вожделенном походе.

– На свет я появился в Стагире¹⁸ – полисе, что граничит с владениями Македонии на самом севере Халкидики, – принялся охотно объяснять Аристотель. – Прадед мой и дед занимались лекарским ремеслом в городах Халкидики и на острове Эвбея. Отца моего ко двору пригласил лично царь Аминта – твой отец.

– Я рад, что ты вместе со своей семьёй живешь во дворце, – хлопнул греческого юношу по плечу Филипп. – Сразу видно, что ты очень умён. Я хочу и впредь беседовать с тобой, чтобы набираться ума и мудрости, как завещал мне и братьям отец. Кроме того, я хотел бы продолжить изучение греческого языка.

– Мой отец отправляется в поход вместе с царём Александром, – сообщил Аристотель. – Если будет время и возможность, то можешь попрактиковаться в изучении греческого языка с ним.

– А кто же будет лечить моих родных и близких, что остаются в Пелле? – с тревогой спросил Филипп.

– Я и мой брат – Аримнест, – улыбнулся Аристотель. – Именно поэтому я поглощён изучением трактатов, посвященных науке врачевания, чтобы как можно больше пополнить свои знания в лекарском искусстве. Тебе предстоит доказать, что ты – настоящий воин и будущий царь, а мне необходимо полноценно заменить отца на время его отсутствия.

– Так, пусть же боги будут благосклонны к нам обоим! – торжественно произнёс Филипп. – Мне пусть они пошлют удачу на поле боя и победу, а тебе мудрости в искусстве врачевания!

III

В поход против Птолемея Алорита и его сторонников из Пеллы выступили в южном направлении 3000 человек – 2000 профессиональных воинов и ветеранов, а также 1000 ополченцев.

Регулярная армия Македонии в ту эпоху была невелика. Около 3000 воинов и разведчиков несли службу по охране рубежей царства, постоянно проживая в приграничных поселениях и заставах. До 2000 пехотинцев и всадников находились в столице Македонии и самых крупных её городах.

В случае объявления войны или похода, а также при нападении врага к регулярным частям присоединялись ветераны – воины, отслужившие положенный срок и вышедшие в отставку. Пополнялось македонское войско и за счёт ополченцев – вооружившихся крестьян, пастухов и горожан.

Наиболее подготовленными, экипированными, обученными и хорошо вооруженными были царские солдаты – личные телохранители, а также воины конной и пешей агемы. Царские воины в обязательном порядке имели бронзовые шлемы греческого образца, медные кирасы, защищавшие туловище, а также наручи и поножи для защиты конечностей.

Прочие македонские воины экипировались попроще. Вместо металлических шлемов многие из них носили специальные амортизирующие удары кожаные или войлочные колпаки, а вместо кирас – панцири из выдубленной и спрессованной кожи, обработанной солью.

Ветераны использовали то защитное снаряжение и экипировку, которое имелось у них в наличии после оставления службы. Практически совсем беззащитными на войну отправлялись ополченцы.

Поскольку полный комплект вооружения выдавался только воинам, нёсшим постоянную службу, то единственный шанс заполучить его предоставлялся на поле боя. Каждый воин имел определенную долю при дележе добычи. Причитавшуюся себе часть трофеев можно было вполне взять в виде захваченных у врага доспехов или оружия.

Каждый македонский воин – и пеший, и конный в обязательном порядке имел при себе два копья – основное и запасное, меч или махайру¹⁹, большой охотничий нож или кинжал, боевой топор, круглый щит средней величины.

Несмотря на то, что подавляющее большинство македонцев являлось отменными охотниками и стрелками из лука, на поле боя это оружие использовалось крайне редко. Македонцы считали зазорным метать во врага стрелы издалека, когда твои соратники и земляки рубятся с противником на дистанции ближнего боя.

И всё-таки цари македонские содержали в своём войске отдельный отряд стрелков-лучников. Своей меткой, быстрой и убойной стрельбой они причиняли врагу порой огромный урон ещё до столкновения основных сил.

Сразу столько воинов, собравшихся в одном месте, Филиппу ещё никогда не доводилось лично видеть в окрестностях Пеллы. Юному царевичу казалось, что у стен столицы и на её окраинах находятся десятки тысяч бойцов. От этой мысли ощущение собственной силы и значимости переполняло юношу.

Филипп буквально рвался в бой, ему казалось, что с такой непомерной силищей вполне возможно сокрушить не только подлеца Птолемея, но и завоевать всю Элладу. С таким войском, которое будет пополнятся по мере продвижения гарнизонами городов, отрядами ополченцев и ветеранов, Филиппу казалось, что возможно завоевать и саму Персию – самую могущественную державу Ойкумены²⁰.

Увы, но все прежние наивные представления Филиппа об эпичности боевых походов и мечты о невероятных героических приключениях, связанных с войной, рассыпались и развеялись уже в первые дни марша.

Практически весь световой день армия Александра, ведомая опытными военачальниками, следопытами и проводниками, живым ручьём двигалась на юго-запад. Лишь после заката солнца отряды останавливались на ночлег. Едва неба касались пятна зари, как македонцы вновь трогались в путь.

Настоящий воин обязан был стойко, терпеливо и молча переносить все тяготы, неудобства и трудности марша. Филиппу постоянно хотелось есть, частенько его одолевала жажда. От длительной езды верхом болела спина и шея, затекали ноги и ягодицы, усталость болью и окаменелостью отзывалась в различных мышцах.

Несмотря на все эти и многие другие неудобства, Филипп не подавал вида, что ему трудно даётся этот первый в жизни дальний боевой поход. И уж тем более, он не говорил вслух о своём физическом состоянии. Лучше упасть от истощения сил или потерять сознание от голода и боли, чем высказать или выказать хотя бы намёк на трудности и невзгоды.

Для того, чтобы максимально обезопасить младшего брата на время перехода и в последующих столкновениях, Александр первоначально определил место Филиппа в конной агеме. Принадлежность к правящему роду Аргеадов позволяла юному сыну царя без жесточайшего отбора и многолетней выслуги стать бойцом самого элитного отряда македонской армии.

Однако Филипп попросил старшего брата перевести его в отряд царских пажей. В их число входили юноши из числа самых знатных македонских родов и кланов. Отроки начинали службу в качестве оруженосцев, постигая азы воинской службы под наставничеством опытных командиров. Проявив себя с положительной стороны и заслужив репутацию отважного воина, пажи продолжали службу уже в качестве младших офицеров.

Решение Филиппа не пользоваться своими привилегиями царского сына, а проходить службу наравне с прочими сверстниками, вызвало всеобщее одобрение и у Александра, и у его военачальников, а также у офицеров и простых воинов. Это обстоятельство придало Филиппу дополнительные силы и усилило его стремление добыть в первом же бою свой заветный кожаный пояс истинного македонского воина.

IV

До низовьев Галиакмона македонская армия добралась довольно быстро – всего за четыре дневных перехода. Дозорная и охранная служба в лагере Птолемея действительно была налажена из рук вон плохо. Авангард Александра находился в нескольких часах пути, а воинство Алорита вместе со своим предводителем даже не подозревали о близости грозного противника.

Столь поразительную и роковую беспечность Птолемея македонский царь и его старшие военачальники просто не имели права не использовать максимально эффективно. На военном совете было принято единодушное решение атаковать врага на рассвете.

Именно в предрассветные часы большинство даже самых стойких и сознательных караульных поддаются чарам Морфея – коварного и обольстительного бога сновидений. Именно накануне рассвета завершались обильные попойки, пиршества и гулянки в стане Алорита. Большинство участников этих хмельных пирушек погружались в глубочайший хмельной сон или отключались до завершения застолья.