— Это никого не касается!

— Но помни, ты приносишь значительные жертвы… в ряде отношений. Я хочу, чтобы ты хорошенько все взвесил.

— Взвесил? Я взвесил, сэр, и это пустяки, если на другой чаше весов… Джейми. Я просто не смог бы поступить иначе. Вот и все.

— Я думаю, ты прав, — с чувством заявил Джон Пендлетон. — Более того, я полагаю, миссис Кэрью согласится с тобой, особенно когда будет наконец знать, что настоящий Джейми нашелся.

— Помните, она всегда говорила, что где-то видела меня прежде, — засмеялся Джимми. — Ну, так когда там этот поезд? Я готов.

— Ну, а я — нет, — улыбнулся Джон Пендлетон. — И к счастью для меня, до его отправления еще несколько часов, — заключил он, вставая и выходя из комнаты.

Каковы бы ни были приготовления Джона Пендлетона к отъезду — а они были и разнообразными и поспешными, — все они производились открыто, с двумя лишь исключениями. Этими исключениями были два письма — одно, адресованное Поллианне, а другое — миссис Полли Чилтон. Эти письма — вместе с подробными указаниями — были переданы его экономке Сюзан, чтобы та доставила их по назначению после отъезда Пендлетонов. Но обо всем этом Джимми ничего на знал. Поезд приближался к Бостону, когда Джон Пендлетон сказал Джимми:

— Мой мальчик, я попрошу тебя об одном одолжении… или, скорее, о двух. Первое — давай не скажем ничего миссис Кэрью до завтрашнего дня, а второе — позволь мне пойти сначала одному и быть твоим… посланцем, а сам ты появишься на сцене только… ну, скажем, часа в четыре. Ты согласен?

— Конечно, — с готовностью откликнулся Джимми, — и не только согласен, но даже рад. Я все думал, как сделать первый шаг, и очень доволен, что его сделает за меня кто-то другой.

— Отлично! Тогда завтра утром я попробую позвонить… твоей тетепо телефону и договориться о встрече.

Верный своему обещанию, Джимми появился у особняка лишь в четыре часа следующего дня. Но даже тогда он неожиданно почувствовал такое смущение, что ему пришлось дважды обойти вокруг дома, прежде чем он набрался достаточно смелости, чтобы подняться по широким ступеням и нажать кнопку звонка. Однако, оказавшись в присутствии миссис Кэрью, он скоро стал таким же, как всегда, — так быстро сумела она сделать обстановку непринужденной и с таким тактом вышла из трудной ситуации. Конечно, в самом начале были и слезы, и несвязные восклицания. Даже Джону Пендлетону пришлось торопливой рукой достать из кармана платок. Но вскоре какое-то подобие обычного спокойствия было восстановлено, и только ласковый огонек в глазах миссис Кэрью и восторг счастья в глазах Джимми и Джона Пендлетона остались, чтобы выделить этот случай из ряда обыкновенных.

— И я нахожу, что это так благородно с твоей стороны… по отношению к Джейми! — воскликнула миссис Кэрью, когда они продолжили разговор. — Да, Джимми (я буду по-прежнему называть тебя Джимми по вполне понятным причинам; к тому же, мне кажется, это имя тебе больше подходит), действительно, ты совершенно прав, что хочешь поступить именно так. Тут и я сама приношу, в определенном смысле, жертву, — с грустью добавила она. — Я с гордостью представила бы тебя всем как моего племянника.

— Конечно, тетя Рут, я… — Сдавленный возглас Джона Пендлетона заставил Джимми умолкнуть. Он увидел, что в дверях стоят Джейми и Сейди Дин. Лицо Джейми было очень бледным.

—  Тетя Рут!— воскликнул он, переводя испуганный взгляд с нее на Джимми. — Вы хотите сказать…

Вся кровь отлила от лица миссис Кэрью, да и Джимми тоже. Однако вперед бодро выступил Джон Пендлетон.

— Да, Джейми, а почему бы и нет? Я все равно собирался вскоре сказать тебе об этом, так что скажу, пожалуй, прямо сейчас. (Джимми задохнулся от ужаса и торопливо шагнул вперед, но Джон Пендлетон взглядом заставил его молчать.) Не так давно миссис Кэрью сделала меня счастливейшим из людей, ответив «да» на некий вопрос, который я задал ей. Ну, а раз Джимми зовет меня «дядя Джон», почему бы ему не начать сразу же называть миссис Кэрью «тетя Рут»?

— Ах! А-ах! — воскликнул Джейми в явном восхищении, в то время как Джимми, под суровым взглядом Джона Пендлетона, едва ухитрился спасти положение, не выразив своего удивления и восторга. Естественно, что после этого в центре общего внимания оказалась краснеющая миссис Кэрью, и опасный момент остался позади. Только Джимми слышал, как чуть позднее Джон Пендлетон шепнул ему на ухо:

— Так что видишь, юный негодник, я все-таки не потеряю тебя! Теперь ты будешь племянником и ей, и мне!

Еще не отзвучали восклицания и поздравления, когда Джейми, чьи глаза вдруг зажглись новым светом, без предупреждения обернулся к Сейди Дин.

— Сейди, я скажу им все сейчас! — с торжеством объявил он. Жаркий румянец на лице Сейди рассказал историю любви еще прежде, чем нетерпеливые уста Джейми успели произнести слова.

Последовали новые восклицания и поздравления, и каждый смеялся и пожимал руки всем остальным.

Однако довольно скоро Джимми начал смотреть на них всех обиженными и тоскующими глазами.

— Все это очень хорошо для вас, — пожаловался он затем. — У каждого есть другой. А какое я имею к этому отношение? Впрочем, я могу только заметить, что если бы одна молодая леди, которую я знаю, была здесь, то у меня, возможно, тоже нашлось бы, что сказать вам.

— Минутку, Джимми, — перебил его Джон Пендлетон. — Давайте поиграем в то, что я Аладдин, и дайте-ка мне потереть лампу [17]. Миссис Кэрью, вы позволите мне позвать Мэри?

— Да, конечно, — пробормотала миссис Кэрью с недоумением, отразившемся и на лицах остальных присутствующих.

Несколько мгновений спустя в дверях стояла Мэри.

— Кажется, я слышал, что сюда только что приехала мисс Поллианна. Это так?

— Да, сэр, она здесь.

— Пожалуйста, попросите ее спуститься к нам.

— Поллианна здесь?! — воскликнул хор удивленных голосов, когда Мэри исчезла. Джимми сильно побледнел, потом сильно покраснел.

— Да, — кивнул Джон Пендлетон. — Вчера я послал ей записку через мою экономку. Я позволил себе пригласить ее сюда на несколько дней, чтобы она могла повидать вас, миссис Кэрью. Я подумал, что девочке нужно отдохнуть и развлечься, а моя экономка получила указания остаться с миссис Чилтон и позаботиться о ней. Я написал записку и самой миссис Чилтон, — добавил он, обернувшись к Джимми с многозначительным взглядом. — Я надеялся, что, прочитав эту записку, она позволит Поллианне приехать. И похоже, она позволила, так как… Поллианна здесь.

И действительно, она стояла в дверях, краснеющая, с сияющими глазами, но вместе с тем немного оробевшая и испуганная.

— Поллианна, дорогая! — Джимми бросился к ней и, без всяких колебаний, схватив в объятия, поцеловал.

— Ох, Джимми, прямо перед всеми этими людьми! — шепотом, смущенно запротестовала она.

— Пф! Да я поцеловал бы тебя, Поллианна, даже прямо посреди Вашингтон-стрит [18], — клятвенно заверил Джимми. — И уж если на то пошло, взгляни-ка на «всех этих людей» и сама увидишь, стоит ли беспокоиться из-за них. И Поллианна взглянула… и увидела. У одного окна, предусмотрительно повернувшись спиной, стояли Джейми и Сейди Дин, а у другого, так же предусмотрительно повернувшись спиной, — миссис Кэрью и Джон Пендлетон. Поллианна улыбнулась… так мило, что Джимми снова поцеловал ее.

— Ах, Джимми, как все это замечательно и чудесно! — нежно шепнула она. — И тетя Полли… она теперь обо всем знает; и все в порядке… Я думаю, что в любом случае все было бы в порядке. Она уже начинала так расстраиваться… из-за меня. Теперь она так рада! И я тоже. Ах, Джимми, я теперь рада, рада, РАДА всему!

У Джимми захватило дух от безграничного восторга.

— Дай Бог, девочка моя, чтобы так всегда было в твоей жизни, — сказал он прерывающимся от волнения голосом, держа ее в крепких объятиях.