Мужчина лет сорока был недоволен. Он понимал, что произошла попытка изнасилования, что есть свидетели, но придётся конфликт сглаживать. Он налил воду в стакан, зная, что я не возьму, руки мои дрожали.

Содержимое моей сумки уже было собрано и лежало рядом со мной. Я же была одета в синий халат уборщицы и подламывала ноги на каблуках своих туфель, тихо сидела, опустив голову.

– Заявление писать будешь?– спросил следователь.

Я отрицательно покачала головой.

– Они утверждают, что ты угрожала, выстрелила из пистолета и пыталась их загрызть, – он сам себе усмехнулся.

Четверо здоровых мужиков закрылись с хрупкой девушкой в кабинете, а потом написали заявление.

– Укусы показывали. Похоже собака покусала, – он устало кинул ручку на столешницу. – Напиши заявление. Свидетели написали.

Я отрицательно покачала головой.

– Боишься?

Конечно. Он знал это. И защитить меня никто не сможет. Никто, даже он, представитель исполнительной власти, совершенно бессилен против корпорации.

– Можно, мне домой? – чирикнула я, глядя на него.

– Можно. Хотя они настаивают на твоём аресте. Напиши ответное заявление.

– Меня убьют. Я просто отсижусь дома, я всё равно уволена.

Он выходил, кому-то звонил. Потом выдал мне пропуск.

– Нинель Николаевна, там патрульная машина, довезёт тебя до дома.

– Спасибо.

Я ушла от него. Патрульная машина с тремя крепкими парнями стояла почти у входа, а за воротами полицейского участка уже караулила чёрная с тонированными окнами. Мне предложили сесть на заднее сидение высокого уазика и повезли.

По тёмным улицам города, что тонул в свете фонарей и разноцветных вывесок ближе к спальному району.

Высадили прямо у подъезда. Я вошла в дом, чутко прислушиваясь к шорохам. Никого не было. И стены чистые, неисписанные очень меня порадовали.

Меня встретил Юра, сильно обеспокоенный.

– Я опять без трусов, – печально усмехнулась я. – Мне надо работать.

Я скинула туфли, кинула сумку и побежала к себе в комнату. Юра следил за мной, но ничего не говорил. Он знал, как я работаю. Мой компьютер никогда не подключался к интернету, это замкнутая сеть, информация в которой сжигается без остатка, и даже самые опытные айтишники не выудят то, что я стираю.

Я открыла чистый лист и по памяти стала переписывать то, что видела на документах в архиве корпорации. По памяти.

Моя память уникальна, но назвать её фотографичной я не решусь. Дело в том, что когда я запоминаю быстро информацию, она хранится в моей голове первые двенадцать часов, потом ничего вспомнить не могу. Я из тех людей, кто в школе огромные стихи учили на перемене. Я могла не учиться вовсе, сдавать экзамены на отлично, только просмотрев задания перед сдачей.

Я пользовалась своими способностями ещё в школе. Но откровенно воровать стала в университете, когда мой первый муж, тоже студент попросил забраться к декану и кое-что подсмотреть. Я всё выполнила. Но второй раз не полезла, пошла и развелась. Вспомнила я о своём суженном через пару месяцев, когда нужны были деньги. И вот за деньги я спокойно выуживала любую информацию. Повзрослев, я стала зарабатывать корпоративным шпионажем. Это уголовная ответственность, и я попадаю под статью, но не сижу, потому что не поймали ни разу.

Чем сложнее задание, тем лучше я подготовлена. Я три раза меняла город и фамилию. И вот решила завязать, но не получилось. Это последний раз. Точно. Грязное дело, нехорошее. А слава моя бежит вперёд меня. Как-то вышли на меня, попросили о помощи. А я без денег.

Мне стыдно. Никто не поверит, но это так.

Чтобы не сбить полученные данные в своём мозговом компьютере, я не думала почти ни о чём, мне некогда было рассуждать и вспоминать. Мне нужно было переписать всё, что известно, освободиться от гнёта ворованной информации, а потом отдыхать и думать, о наколках, Гуру и моих новых способностях.

Я скинула все тексты и таблицы на носитель и позвонила связному. Её звали Юля. Она ответила сразу и пообещала подъехать через пятнадцать минут.

Взяв с собой флэшку, я отправилась в ванную комнату, стараясь улыбаться Юрику.

– Есть будешь? – спросил он, провожая меня.

– Да, сейчас отдам данные и поужинаем.

В ванной было развешено постиранное бельё. Это участь сидящих дома мужчин, домашние заботы. Моё любимое хлопковое платье серого цвета в мелкие фиолетовые цветочки, безразмерное, занимало почти всё место.

Теперь, намываясь в душе, я могла вспомнить, что произошло в купе и рассуждать о последствиях.

Я изменилась. Вот и теперь, стоя над раковиной, плевалась кровью, потому что непроизвольно вылезали верхние клыки и мелкие нижние, но очень острые. Я не готова к такому сюрпризу в своём рту, поранила язык.

Это всё метка на моей груди, она меня так трансформировала. И не накалывал её Гуру, ему хватило меня укусить. Благодаря этому, я смогла отбиться от четверых мужчин. Исключительно благодаря этому!

Гуру.

Заныло всё между ног. Тоска наваливалась, хоть волком вой. И я завыла.

Стук в дверь меня отрезвил.

– Эль, там девочка к тебе пришла.

Я накинула халат, взяла в ладонь флэшку и вышла в прихожую.

Юля лет четырнадцать в полосатых чулках с конским хвостом на макушке жевала жвачку и лопала пузыри. Я поздоровалась с ней за руку, оставив в её ладони носитель.

– Спасибки, – чпокнула пузырём девица и ускакала по своим делам.

Они заплатят. Я надеялась на это, половину суммы уже получила, осталось немного.

В документах был договор с одной азиаткой фирмой на поставку дешёвых современных станков. Но договор только в проекте, если сбить цену, то можно было нашему гендиректору сорвать всю сделку, чем конкуренты и займутся. Но это уже не моё дело. Я уволена.

Юркина рука проехалась по моим голым бёдрам под халатом, погладила попу. Противно стало, хотя я всегда была не против. Он, как чужой стал.

– У нас есть что выпить? – увильнула я от ненужных ласк.

– Иркино шампанское в трёхлитровых банках.

– О, нет! С нового года стоит?

– Стоит, – усмехнулся Юра, с тоской зелёной глядя на меня. – Открыть?

– Мы траванёмся и у нас по квартире начнут ходить люди в химзащите, искать оружие массового поражения, – рассмеялась я.

Спать не хотелось даже после плотного ужина. Юра пытался меня отвлечь разговорами, а ближе к полуночи свёл тему к сексу.

Я ему отказала, сославшись на усталость. Уже собралась уйти в свою комнату, как в дверь позвонили.

Ирка приходила так поздно в крайне редких случаях. Теперь подвыпившая и с неугомонным хохотом доставала трёхлитровые банки с шампанским из нашего холодильника. Юра готовил стаканы.

– Он меня бросил, тварь.

Подруга моя была одета в офисную одежду. Красивый костюм молочного цвета на её точёной фигуре смотрелся отлично. Крашеные светлые волосы были уложены в причёску. Ей тридцать лет. Она красивая. Но её опять бросили.

– Чем ты смыла перекись водорода? – смеялась Иришка, с консервным ножом в руках. Открыла крышку, она вылетела, только не в потолок, а в стену. Зашипело, задымилось адское варево Ерёменко.

– Кто тебя научил шампанское в банки закручивать? – смеялся Юра, подмигивая моей подруге.

Тут я осеклась. Раньше не замечала их взаимную симпатию, а теперь просто растаяла от счастья. Это всё решало. Настроение моё улучшилось, я из банки разлила шампанское по стаканам.

– Когда завод вино-водочных изделий закрывали, дед мой грибы винные с собой забрал, теперь разводит в подполе и продаёт за деньги. Тары нет, закатывает в банки, как самогон.

Шампанское от обычного советского ничем не отличалось. Пить приходилось быстро, чтобы не выдохлось. Мы чокались и задвигали тосты, про вечную любовь и верность. Ирка даже всплакнула на этот счёт. Верности ей в жизни не хватало совершенно.

– Вот, вот Юрка, – рыдала Ира, – вот он мужик!

«Забирай», - подумала я, а сама продолжала смотреть на подругу с лёгкой улыбкой. Шампанское накатывало, и попа захотела приключений, и это после прошедших суток.