Напомним, что на пути отступавших русских центральных корпусов стояла всего-навсего одна-единственная 1-я германская дивизия генерала Конта из состава 1-го армейского корпуса Г. фон Франсуа. Эта дивизия была брошена вперед только утром 15-го числа, когда выяснилось, что русская левофланговая группировка (1-й армейский корпус и др.) уже не сможет наступать. Заняв Нейденбург, вечером 15 августа Франсуа перенес сюда свой штаб и подтянул весь корпус: 2-я германская пехотная дивизия расположилась в районе Нейденбурга, сдерживая натиск русской 3-й гвардейской пехотной дивизии, а 1-я германская пехотная дивизия была двинута еще дальше, к Вилленбергу. Характерно, что бои внутри «котла» были столь ожесточенными, что отступавшие русские по пути громили разрозненные перемешавшиеся германские подразделения, порой захватывая даже и пленных. Например, в одном из таких мелких боев был убит один из командиров бригад германской 1-й пехотной дивизии генерал Тротта.
Одним из вариантов по спасению войск русского центра мог быть раздельный прорыв корпусов: расположенный южнее 15-й армейский корпус Н.Н. Мартоса, не тратя времени на ожидание войск генерала Клюева, мог броситься назад, к Нейденбургу. В то же время 13-й армейский корпус должен был бы «отступать вперед», на соединение с 1-й армией П.К. Ренненкампфа. В этом случае (в случае немедленного прорыва, как только стало известно об отступлении 1-го армейского корпуса под Сольдау) обе русские группировки еще имели перед собой незначительные неприятельские заслоны. Части 13-го корпуса – ландверную бригаду севернее Алленштейна, а 15-й корпус – авангарды группы Франсуа.
Для производства такого рискованнейшего маневра требовались не только последние силы измотанных войск (каждой группе предстояло бы пройти по двойному переходу), но и воля командования, которой уже не было. Вдобавок такой прорыв (предлагавшийся полковником Вяловым) неизбежно предполагал потерю всей материальной части обоих корпусов (артиллерия, пулеметы, обозы), на что русские военачальники не решились, тщетно ожидая помощи извне. Кроме того, вполне вероятно, что русские надеялись на то, что удастся пробиться из окружения сомкнутой массой штыков двух корпусов. То обстоятельство, что при отступлении много людей погибнет в арьергардах, да и просто отстанет, очевидно, не было принято во внимание.
Поздно вечером 14 августа П. фон Гинденбург, убедившись в невозможности окружения всей русской армии, приказал окружить только 13-й и 15-й русские корпуса: части русского 23-го армейского корпуса полностью никак не попадали в «мешок», как о том сказано выше. А фланговые 1-й и 6-й армейские корпуса были отброшены в стороны во имя окружения русского центра. Быстрота маневра усилила реальную мощь германских войск, сделав время и движение материальным физическим фактором. При этом на своих флангах немцы развернули наибольшее количество наступательных огневых средств с тем, чтобы быстрее и прочнее замкнуть кольцо.
Еще накануне ночью 15 августа главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта Я.Г. Жилинский в телеграмме А.В. Самсонову выражал надежду, что 2-я армия сумеет отбросить противника на запад. Но к утру 15 августа 1-й германский армейский корпус подошел к Нейденбургу, отрезая 2-ю армию от млавского направления. Выйдя на сообщения русской армии, генерал Франсуа перешел к тактической обороне, занял все выходы из лесов артиллерией и пулеметами и тем самым удержал русских в кольце окружения. В свою очередь, Самсонов, отпустив штаб, выехал к своим центральным корпусам, чтобы быть вместе с войсками в критический момент развития операции. Не пожелав осторожничать, командарм-2 решил довести сражение до конца.
Вполне вероятно, это стало главной ошибкой командарма-2 в Восточно-Прусской наступательной операции. Судьба сражения под Танненбергом решалась не в центре русского расположения, а под Сольдау, откуда отступал 1-й армейский корпус Л.К. Артамонова. Раз уж корпусное командование не сумело организовать жесткой обороны на фланге 2-й армии, то А.В. Самсонов должен был выехать именно туда, остановить отход войск, остановить врага и во что бы то ни стало удержать за собой Сольдау и Нейденбург. Но командарм-2 поступил так, как ему казалось правильным – быть вместе с основной массой войск 2-й армии, которая, возможно, еще могла вырвать победу.
Еще 15-го числа Самсонов надеялся на благополучный исход сражения в случае успеха в центре. Конечно, он понимал, что операция вступила в свою кульминационную точку, но еще полагал возможным вырвать победу, в то время как ситуация требовала немедленного отступления еще накануне вечером. Этот шаг командарма, оставшегося без связи со своими уже и без того отступавшими флангами, подвел последнюю черту под поражением. Управление армией было дезорганизовано, и сам командарм из управляющей инстанции превратился в обычную человеческую единицу на поле боя.
Кроме того, начиная с 12-го числа комкор-15 Н.Н. Мартос, уже чувствуя, что противник приступил к маневру на «Канны», потребовал от штаба фронта подчинения ему еще и 13-го армейского корпуса. Напомним, что в то время как 15-й армейский корпус и 2-я пехотная дивизия теснили усиленный ландвером 20-й германский корпус, русский 13-й армейский корпус двигался на Алленштейн без какого-либо сопротивления со стороны неприятеля. Генерал Мартос мгновенно понял, что немцы, сдавая центр, преднамеренно оттягивают все силы на фланги, чтобы одним ударом окружить растягивавшийся с каждым шагом в глубь Восточной Пруссии центр 2-й русской армии. Для того чтобы не допустить такого развития событий, Мартос настоятельно предлагал совместное движение русского центра в промежуток между Остероде и Алленштейном, куда отступал противник.
В случае принятия данного решения сосредоточение германцев против русского левого фланга оказывалось бесцельным: вся русская масса одним движением к государственной границе вставала бы на пути прорывающегося к Нейденбургу врага. Но в таком случае железнодорожная магистраль оставалась бы неперерезанной, и, следовательно, не выполнялась директива штаба фронта. Комкор-15 понял, что требования главкосевзапа уже невыполнимы, и надлежит думать о том, как вырвать частную победу, нежели пытаться отрезать всю 8-ю германскую армию восточнее Остероде. Командарм-2 не решился нарушить приказы Жилинского и тянул с переподчинением. Лишь выехав в 15-й армейский корпус, командарм понял всю справедливость мнения комкора-15. Части 13-го армейского корпуса, уже подходившие к Алленштейну (и занявшие городок без боя), были подчинены генералу Мартосу. Но оказалось слишком поздно: воспользовавшись пассивными действиями комкора-1, противник прорывался к Нейденбургу.
И только теперь А.В. Самсонов узнал о поражении 6-го армейского корпуса и мгновенно оценил ситуацию: Нейденбург, закрывавший тыл русского центра, следовало удержать любой ценой. Иначе в тылу русских 13-го и 15-го армейских корпусов смыкались крылья двух германских группировок, что означало лишь одно – «Канны». В этот момент командарм-2 сделал последнюю ошибку, вызванную традициями русской армии и узами боевого товарищества.
Стремительный бросок 15-го армейского корпуса на юг, к Нейденбургу, возможно, позволил бы завязать решительный бой за город и вывести хоть часть войск из окружения. Но, как уже говорилось выше, на прорыв одними только людьми, бросив орудия, повозки, прочее тыловое имущество, русские не решились. Тем не менее бой в районе Нейденбурга оказался весьма ожесточенным: оставшиеся здесь русские солдаты и офицеры, в отличие от генерала Артамонова, прекрасно понимали значение данного населенного пункта для дальнейшего развития операции. Немцы овладели районом Нейденбурга только к вечеру, хотя город защищали лишь обозные резервисты с небольшим числом орудий, а сам городок четыре раза переходил из рук в руки.
Помимо прочего, у Ваплица и Лана, на подступах к Нейденбургу, отчаянно дрались 5-й Калужский, 6-й Либавский (оба – 2-я пехотная дивизия) и лейб-гвардии Кексгольмский (3-я Гвардейская пехотная дивизия) пехотные полки, отвлекшие на себя часть сил 1-го и 20-го германских корпусов. Именно здесь они и погибли под ударами неприятеля. Но в случае отхода 15-го корпуса стоявший в Алленштейне 13-й корпус обрекался на неминуемое уничтожение. Поэтому генерал Самсонов решил дождаться подхода подразделений Клюева и потом вместе пробиваться к границе.
