В этот же день 6 августа британский морской министр У. Черчилль в телеграмме спрашивал у русской Ставки, сможет ли русская сторона организовать десант на северном побережье Германии, с тем чтобы подготовить наступление на Берлин. То есть русские уже двигались по Восточной Пруссии, готовились к удару по австрийской Галиции, а союзники настаивали еще и на десантной операции – не подготовленной ни армией, ни флотом. Конечно, Черчиллю было отказано, но, вне сомнения, что этот запрос повлиял на образование под Варшавой отдельной армейской группы, развертываемой в 9-ю армию. Назначение 9-й и 10-й армий – «двигаться на Берлин по кратчайшему направлению»[74]. Исключение из состава 1-й армии гвардии, долженствовавшей отправиться в Варшаву, не позволит генералу Ренненкампфу в полной мере использовать успех под Гумбинненом 7 августа.

Согласно замыслу штаба фронта, как это видно из директивы командующего армиями Северо-Западного фронта Я.Г. Жилинского, части 1-й армии должны были двигаться к Кенигсбергу, чтобы отрезать 8-ю германскую армию от сильнейшей в Восточной Пруссии крепости. Тем самым русские должны были подвигнуть противника к отступлению на запад, где на германские коммуникации уже надвигалась 2-я армия А.В. Самсонова. Отсечение немцев от железнодорожных магистралей, ведших к крепости и за Вислу, должно было выбить из рук неприятеля этот важный козырь.

Теоретически замысел штаба фронта был неплохим: движение русских на Кенигсберг не просто не давало немцам возможности укрыться в крепости. Этим маневром германская 8-я армия отрезалась и от северной железной дороги, которая вела из Кенигсберга через Мариенбург за Вислу. Таким образом, перехватив пути на крепость Кенигсберг с запада, русские вынуждали неприятеля отступать по более южной железной дороге, которая проходила через Алленштейн – Остероде. Именно на этот рубеж и должны были выйти войска 2-й русской армии, после чего немцы теряли возможность отступления на запад, и, ввиду предполагавшегося неравенства в силах, уничтожались где-то немного западнее Мазурских озер или, в крайнем случае, на побережье Балтийского моря. Следовательно, задачи 1-й армии носили не только пассивные (сковывание противника в ожидании маневра 2-й армии), но и активные задачи (отталкивание противника в ловушку, задуманную еще на предвоенных планированиях). Такой план, безусловно, был хорош, если бы русским противостоял пассивный враг. К сожалению, германские войска на тот момент времени были лучшими в мире, а качество оперативно-тактической подготовки германского высшего командного состава пока еще оставалось непревзойденным.

Сражение под Гумбинненом замышлялось немцами как контрнаступление с последующим уничтожением русской 1-й армии еще до государственной границы. Как раз 7 августа, когда командарм-1 П.К. Ренненкампф предполагал дать войскам первый отдых, немцы решили нанести мощный контрудар всеми своими силами, дабы парировать охват своего левого фланга, неизбежно отбрасывавший 8-ю армию от Кенигсберга. Напомним, что первый бой отдельными корпусными группировками уже состоялся, а русские наступали все еще без тыловой организации. Да и выдвижение 2-й армии отставало от графиков, почему командарм-1 решился на отдых.

Сражение под Гумбиннен-Гольдапом (сражение шло сразу в районе двух городков), где немцы нанесли удар, отчасти стало неожиданным и для русского командования. Проще говоря, двигавшиеся друг навстречу другу противники натолкнулись друг на друга, на ходу развернулись и начали встречное сражение, в ходе которого к обеим сторонам постепенно подходили главные силы их армий. Поэтому армейского руководства в Гумбинненском сражении не было, так как и сам Ренненкампф прибыл на место только к концу боя: немцы ударили столь неожиданно уже на границе, что командарм-1, организовывавший тыл своей армии, не успел принять на себя руководство армией в сражении.

Скоротечность первого столкновения в приграничной полосе также отнюдь не способствовала организации боя со стороны армейского командования, причем это верно не только для русской стороны, но и для германской. Отсутствие четкого плана армейской операции в русских штабах имело следствием отсутствие целесообразной группировки сил и средств, потерю времени в подготовке и проведении маневра. Это обстоятельство (невозможность импровизации, ввиду ограниченности сил после провала предвоенного замысла Восточно-Прусской операции) сопутствовало командарму-1 в ходе всей операции. Поэтому Ренненкампф также потерпит через три недели после Гумбиннена конечное поражение и будет выбит из Восточной Пруссии.

Это – несмотря на хорошую подготовку своих частей: когда генерал Ренненкампф до 1913 г. сам еще командовал корпусом (3-й армейский корпус блестяще показал себя под Гумбинненом), он постоянно проводил тактические занятия войск в поле. О проводившейся Ренненкампфом подготовке войск к войне один из офицеров, служивший в 27-й пехотной дивизии, вспоминал следующим образом: «Ежегодно зимой в каждом полку 3-го армейского корпуса производилась боевая стрельба с маневрированием и с участием артиллерии и конницы, причем артиллерия стреляла через головы пехоты. Генерал Ренненкампф присутствовал на каждой стрельбе полков 27-й дивизии и требовал того же от всех начальствующих лиц, командиров полков и высших. Сам он следовал за наступавшими ротами… Один раз в месяц назначался двухсторонний маневр под руководством командира корпуса… назначенный маневр никогда не отменялся, несмотря ни на какую погоду»[75]. Потому странно прочесть в современной литературе, что П.К. Ренненкампф «в 1913–1914 гг. командовал войсками Виленского военного округа, одного из наиболее плохо подготовленных к войне, как и выяснилось впоследствии»[76].

В столкновении русских и германцев при Гумбиннене инициатива действий принадлежала последним: именно германцы спешили контрударом нанести 1-й русской армии поражение, дабы не допустить потери железнодорожной магистрали Алленштейн – Остероде, на которую должна была надвигаться 2-я русская армия. Немцы атаковали русских по всему фронту: левый фланг – 1-й армейский корпус Г. фон Франсуа, центр – 17-й армейский корпус А. фон Макензена, правый фланг – 1-й резервный корпус О. фон Белова (в районе Гольдапа). Соответственно, напротив германских частей встали русские корпуса – 20-й (В.В. Смирнов), 3-й (Н.А. Епанчин), 4-й (Э. Хан Султан Гирей Алиев) армейские корпуса – с севера на юг.

Обе стороны, причем особенно немцы, применили уже устаревшую тактику: так, 17-й армейский корпус А. фон Макензена атаковал сомкнутым колонным строем, с развернутыми знаменами и музыкой. Русские на первом этапе сражения были вынуждены прибегнуть к оборонительным действиям, что в конечном счете и дало победу. Сразу же сказался тот фактор, что русские легкие батареи, своевременно подтянутые к месту сражения, в отличие от германских орудий, находились на закрытых позициях, готовые встретить врага огнем с самой завязки сражения.

Соотношение сил сторон в принципе было равным: 6,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий у русских против 8,5 пехотных и 1 кавалерийской дивизии у германцев. Но вот в отношении средств ведения боя противник находился в гораздо более выгодном положении: 49 легких и 6 гаубичных батарей у русских против 61 легкой, 12 гаубичных и 22 тяжелых батарей у немцев. Всего: 336 германских орудий против 278 русских у Гумбиннена, и 88 пушек против 56 в районе Гольдапа[77]. Пятьдесят пять батарей против девяноста пяти, и при этом русские вовсе не имели тяжелой артиллерии. Процентное несоответствие в числе батарей и орудий объясняется тем, что, по штату, русские легкие батареи должны были иметь 8 орудий, а немецкие – 6.

Против 4 русских тяжелых орудий (1-я тяжелая артиллерийская бригада), имевшихся в 1-й армии, немцы только в полевой тяжелой артиллерии имели два (германские резервные корпуса в начале войны не имели тяжелого дивизиона) корпусных дивизиона – 32 – 150-мм гаубицы. Германские тяжелые гаубицы, пользуясь превосходством в дальности огня над русской легкой артиллерией, заняли боевые позиции за водной преградой рек Роминта и Инстер. Тот же подход применялся немцами и в борьбе против 2-й русской армии, наступавшей от рубежа реки Нарев. В результате немцы имели возможность безнаказанно вести контрбатарейную борьбу против русских легких 3-дм орудий. Как писал домой участник тех боев, «немцы потрепали некоторые наши полки здорово и исключительно тяжелой артиллерией. Ружейный огонь их плох, и они до него редко доходят, а ограничиваются артиллерийской стрельбой. Страшна их тяжелая артиллерия, а полевые пушки – ерунда»[78].