…Внезапно я оказалась над водой, да так низко, что меня обдало свежим дыханием волн. В темной глубине реки не было спокойно: там кипела жизнь, колыхались и дрожали холодные звезды, копошились неведомые микроскопические существа… Неожиданно ледяные брызги обожгли мне лицо. Испуганно отпрянув от воды, я поднялась чуть выше и стремительно перенеслась на другой берег.

Лес стоял темной непроходимой стеной, определенно что-то скрывая в своих зарослях. От него веяло темной неразгаданной силой. Жуткое любопытство толкало меня дальше, в чащу, но я вдруг резко остановилась, словно почувствовав предостерегающий сигнал.

Непонятное чувство тревоги заставило меня взмыть высоко над лесом, избегая таинственной опасности. Паря над вершинами, я всматривалась в темноту, окружающую деревья, но там ничего нельзя было разобрать. Тишину нарушали лишь шорохи ночных птиц и зверьков, порывы осеннего ветра шевелили листву – и больше ни звука. Но почему же тогда мне кажется, что рядом кто-то есть: я чувствую его напряженный взгляд, его недоброе присутствие? Кто он, и что ему надо?

…Открыв глаза, я обнаружила, что уже стемнело. Долину внизу густо окутал вечерний туман. Черт, кажется, я заснула! И, как всегда, в самый неподходящий момент. Ближе к ночи сильно похолодало, и я ужасно замерзла, просто зуб на зуб не попадал. Тело затекло от неудобной позы, дурманящая слабость разлилась по всему телу.

Какой странный сон мне приснился! Что все это значит? Неужели в лесу и впрямь кто-то или что-то прячется? Мне стало по-настоящему страшно. Это был один из тех самых приступов беспричинного страха, временами накатывающих на меня и безумно меня пугающих.

Схватив учебники и припадая на отсиженную ногу, я опрометью кинулась вниз по каменной лестнице. Сердце зашлось в головокружительном африканском ритме, словно кто-то внутри меня бил в гигантский тантам. Глаза ничего не видели в темноте, я неловко оступилась и проехала несколько ступенек на боку…

…– Где ты была? – удивилась Ксю. – Что случилось? – завопила она, увидев кровь на моей одежде.

Содранная на ладонях кожа саднила, ужасно болел бок. Нужно было немедленно обработать ранки йодом, чтобы не попала инфекция.

– Давай я, – Ксю взяла инициативу в свои руки. – Где тебя так угораздило? – Я закусила губу от обжигающей боли.

– Все-все-все, уже не больно! – Ксю подула мне на ладонь. – У сороки заболи, у вороны заболи, у Аринки заживи… Ну так что все-таки произошло?

Я рассказала ей, беспрестанно чихая, что неожиданно заснула прямо на смотровой площадке башни, умолчав о своем странном сне и об испытанном страхе. Ксю тут же снова кинулась меня «лечить», не обращая внимания на возражения.

– Долг платежом красен! Ты ухаживала за мной, пока я болела – теперь моя очередь! – она протянула мне чашку с «Терафлю». – Выпей это, и живо в постель. И тебе обязательно нужно показаться хорошему врачу…

Это она по поводу моего чиха или пары царапин?

– По поводу твоих внезапных засыпаний, – пояснила подружка, поймав мой недоумевающий взгляд. – Согласись, что это не совсем нормально, когда человек отключается в самых неподходящих местах?

Я, разумеется, была согласна с ней. Но к какому врачу я должна была обратиться? К психиатру? Нет уж, увольте! Я считаю себя вполне нормальным человеком.

– И потом, может, хватит уже шастать на эту башню? Что ты там забыла? Вон, упала, весь бок ободрала, – продолжала ворчать Ксю.

– Я на закат смотрела…

– И тебе там не страшно одной? – покосилась на меня подруга.

– О чем ты говоришь? Почему мне должно быть страшно? – я сделала вид, что удивлена. Неужели Ксю почувствовала что-то неладное?

– Во-первых, там ужасно высоко, а потом, ты что, не знаешь? – она недоуменно посмотрела на меня, и вдруг, что-то вспомнив, постучала кулаком себе по лбу. – Ах, да, ты же опоздала к началу занятий! А это случилось в первых числах сентября. Короче, началось все с того, что деревенская бабулька рассказала нам одну историю. Когда-то давно, еще при царе Горохе, наверное, с этой башни сиганула монашка, из-за несчастной любви что ли… Хотя какая у монашек может быть любовь…

– И что потом?

– Что-что? – передразнила меня подруга. – Разбилась, ясное дело. Говорят, ее привидение до сих пор бродит по крепости. Как-то хорошо подвыпившая компания ребят, ну ты помнишь их? – Славик, Никитос и иже с ними – забрались на башню и бухали там всю ночь напролет, так она им к утру и привиделась… Я, конечно, считаю, что это была белая горячка, а не Белая Монахиня, но они растрезвонили по всему универу, что видели привидение. Им никто особо не поверил, но после того, как один парнишка из их компании в очередную попойку упал с лестницы и свернул себе шею, ходить туда всем как-то сразу расхотелось. И тебе там нечего делать, поняла? Высоко там, а перила низкие, глянешь вниз – жуть, голова кружится…

Выходит, таксист не врал про Белую Монахиню? Неужели привидение и впрямь существует? Почему же тогда никто, кроме университетских пьянчужек, его не видел?

– А сейчас быстро в постель! – скомандовала Ксю, и я со вздохом ей подчинилась.

На следующее утро я не пошла на занятия, и целый день провалялась в кровати. Бок и ладони немилосердно жгло. Глаза слезились, из носа текло, саднило горло. Чувствовала я себя просто ужасно. Ксю, накормив меня на завтрак подгоревшим омлетом и заставив выпить каких-то лекарств, ушла на лекции. К вечеру мне стало немного лучше, но вернуться к занятиям я смогла только через три дня…

– Представляешь, Кобра положила глаз на Сашку, – с ходу выпалила Ксю, пулей влетая в комнату. Я недовольно поморщилась: мне не нравилось, когда она называла Алекса Сашкой.

– Представляешь, иду сейчас мимо стоянки, а там они. Эта тварь вцепилась в него мертвой хваткой: «Ах-ах, Александр Дмитриевич, у меня машина не заводится, не могли бы вы меня подкинуть до города?», – Ксю очень похоже передала интонации и манеры англичанки.

Эта новость неприятно задела меня. Сердце болезненно сжалось. Кобра с Алексом? Кто угодно, только не она!

– И что же он? – я постаралась, чтобы мой голос прозвучал как можно более равнодушно.

– А что он? Наш ангелочек мило распахнул перед ней дверцу своей тачки, – недовольно фыркнула Ксю.

– Наверное, ему неудобно было отказать, – попыталась я оправдать поведение Непогодина, при этом больше стараясь убедить себя, а не разъяренную подругу.

– Ну-ну, – процедила Ксю. – Если он остановил свой выбор на ней, так ему и надо!

Ксю одна из первых отчислила себя из разряда поклонниц Непогодина, мотивируя свой поступок тем, что с таким же успехом можно влюбиться в статую Давида.

– Я девушка горячая, мне нужны чувства, эмоции, страсти, и поэтому я предпочитаю общаться с живыми мужчинами, а не с каменными истуканами, – заявила она примерно через неделю после столь эффектного появления историка.