– Приходить будешь часов в одиннадцать. Я знаю, ты где-то там недалеко живешь.

Жили Миша с мамой в старом деревянном доме по улице Горной. Дом был купеческий, двухэтажный, с красивой, но очень состарившейся резьбой. Краска на доме, золотисто-зеленоватая, шелушилась тоже от старости и падала чешуйками, как пыльца с бабочки, на грунт у фундамента. Потолки в доме были высокие, печи с потускневшими изразцами. В доме редко бывало тепло, особенно теперь, когда на него с южной стороны падала тень огромного четырехэтажного универмага. С его постройкой всякое солнце исчезло из окон старого особняка, а дрова зимой всегда-всегда воровали соседи, и никогда их не хватало до конца отопительного сезона.

На следующий же день, когда Миша был в школе, его мама отправилась по названному ей адресу. Знакомый заведующей жил на самом верхнем этаже, вход на который перегораживали железные решетки. Молодой хозяин оказался художником, а его жилище – мастерской с очень высокими окнами, завешанными белой бязью. Из-за мягкого освещения совсем было не видно пыли. Работы оказалось немного, а убираться в окружении картин даже забавно. Хозяин в присутствии незнакомой молодой женщины слегка робел. Он полулежал на диване и что-то рисовал на планшете. Он предложил Мишиной маме включить музыку и, когда она поставила Сергея Рахманинова, несколько удивился, но промолчал.

После уборки Миша с мамой отправились за город, как было указано на пластинке с Солнца. Там Миша пожал маме руку и дальше пошел один. Ранее Миша с мамой решили, что происходит что-то необычное, что поможет им улучшить материальное положение. Миша подошел к едва заметной из прошлогодней травы летательной машине. Рядом с ней стоял маленький человечек в сверкающем костюме, который спросил, какое будет у Миши последнее желание в случае катастрофы. Миша сказал, что мама хотела купить в магазине хрустальное яблоко на подарок, и ей надо с этим помочь. Миша сел в ракету и улетел.

А молодой человек, художник, позвонил вечером заведующей магазином и сказал, что такие уборщицы ему не нужны. Заведующая стала подозревать Мишину маму в самом нехорошем и решила утром уволить ее из магазина.

Миша вернулся из полета ночью. Он рассказал, что внутри Солнца жить очень хорошо, что это наша планета наоборот – у нас в центре раскаленное ядро, а у них в центре почва из перегоревших остывших частиц, и сияющая атмосфера из остывающих частиц. У нас космическое пространство холодное, а у них наоборот – прохладно, где люди живут, а в удалении от ядра температура нарастает. Ночи там не бывает, никто не спит, а отдыхают, погружаясь в течение рек. Миша сказал маме, что надо переселяться.

Миша в школу ходил с обеда. После Солнца ему земное освещение казалось холодноватым, иссиня. Дети все учились плохо и не слушались учителя. И Миша тоже. Зачем учиться, он не знал. Потом Миша пошел домой, чтобы собраться в полет. А потом они с мамой пошли убираться в магазине. Заведующая сказала Мишиной маме, что ее увольняет, и вручила расчет. На этот расчет мама купила хрустальное яблоко, чему все продавцы удивились. Миша с мамой поели на Земле в последний раз, и улетели, не погасив долги по квартплате и за электричество. Хрустальное яблоко осталось лежать на столе квартиры.

АКью10.10 услышал голос, который ему шепнул:

– Ты Ваня. Тебя зовут Ваня.

АКью10.10 сел на кровати. По инструкции на раздумья утра отводилось три минуты. По их истечении АКью10.10 встал, откинул свою кровать в нишу. Белье уплыло по ленте транспортера в стирку, вместе с бельем тысяч АКью, вставших в ту же минуту в разных комнатах.

За три минуты размышлений АКью10.10 решил, что будет называть себя Ваней. Неслыханное прежде сочетание звуков несло в себе новизну.

Ваня проделал утренние процедуры и облачился в спортивный костюм со знаками спасителей человечества. Эти знаки были цветы эдельвейса. При вручении униформы Ваня впервые услышал слова «эдельвейс» и очаровался им. Это слово, им произнесенное утром, поднимало его с постели.

Пробежка по замкнутому периметру двора, завтрак с другими АКью в общей столовой – и за работу.

Ваня входил в комнату, нажимал на кнопку стола, из ниши выдвигался голографический компьютер. За ним и предстояло Ване провести свой день. Задача его группы была уберечь Землю, то есть, их блок-секции и двор, в равновесном состоянии. Если не взяться за работу хотя бы одному АКью, произойдет крен, и все существующее повалится. Это Ване показали на примере табурета, который падает, когда его поддевают ногой. Ваня был очень озабочен тем, чтобы в его комнате ничего не падало.

Работал он до обеда, проделывая за компьютером ряд операций, каждый день одних и тех же. Каждый день он стремился оптимизировать скорость, и, если ему удавалось одолеть ускорение хотя бы в тысячную долю секунды, на экране загорался алый флажок поощрения.

Ваня знал: другие АКью, так же, как и он трудятся в своих комнатах. Их сближает задача спасения Земли, а разделяет то, что у каждого своя оперативная задача, исключающая возможность консультаций. Надо быть бдительным, и всегда, в столовой и на прогулке повторять про себя последовательность выполнения действий.

Перед Ваней замелькали ряды разноцветных квадратов, принося ему чувства самоуважения и удовлетворенности.

В этот день Ваня замешкался. Он отключился на целую минуту, повторяя про себя: «Ваня. Иван».

Но потом наверстал. В этот день Ваня не получил флажка поощрения. Он уложился в свое время. Он знал, что десять флажков порицания означают отстранение от работы. А она нравилась Ване.

Обеденной прогулки у них не было. Они шли в комнату обследования, на выходе получали обед здоровья, который съедали, стоя за стойками. Потом проходили в спортзал для легкого бега по кругу, чтобы убедиться в пользе обеда, дающего силы.

Ване захотелось не бежать со всеми, а подумать. Но тело его само включилось в бег. До самой вечерней прогулки после ужина у него не было времени задать себе несколько простых вопросов.

И только вечером, в их прекрасном дворе с качалками, самокатами, спортивными снарядами ему удалось, встав у большой клетки с птичками и, делая вид, что он за ними наблюдает, задуматься.

К нему приблизился АКью10.0,2. Ваня спросил его:

– Как ты думаешь, АКью10.0,2, почему эти птицы сидят в клетке?

– Чтобы мы всегда знали, где их найти, – ответил АКью10.0,2 с ласковой улыбкой.

– А как ты думаешь, АКью10.0,2, если открыть дверцу, захотят ли они выбраться?

– Спроси у надзирателя, я не знаю.

Ваня не пошел спрашивать у надзирателя. Тот сам подошел к клетке.

– Милые птички, милые птички, – сказал ему Ваня, – Но я хочу покататься на самокате.

Перед сном он подошел к стене С-3. Стены в комнатах были пронумерованы. С-1 была с входными дверями и санузлом. К С-2 с окном во внутренний двор примыкал рабочий стол, С-3 была глухая, а С-4 – с кроватью и плательным шкафом.

Перед сном Акью обычно занимались рукодельем. Ваня вышивал бисером, а готовыми изделиями можно было обмениваться. У Вани не было ни одной из сделанных им красивых вещиц, но была инкрустированная шкатулка от АКью6.6, где он хранил приспособления своей работы, кисетики с бисером, вышитые АКью8.3, под потолком висел бумажный разноцветный шар АКью3.0.

Время от времени у них проходили выставки изделий, там и можно было ими обменяться. Процесс обмена занимал несколько суток. Это были дни, когда заботу о равновесном сохранении положения Земли брала на себя техника. Как объяснили АКью, это были дни равновесной инерции, не требующие особого внимания.

АКью и в самом деле чувствовали в эти дни облегчение душевного состояния.

Вечер у Вани получился особенный. «Ваня, Иван», – повторял он про себя с энтузиазмом. Камера наблюдения, охватывавшая всю его комнату, не фиксировала ничего необычного.

Впервые в жизни в Ванину голову пришла мысль о параметрах пространства. Он знал, что его комната представляет его упрощенную модель. Ходить следует по ровному полу, и с этого все начинается: стены могут иметь сколько угодно поверхностей, проецируемых в другие измерения, потолки тоже. Но пол – должен быть ровным, стол, стул и кровать тоже.