— Значит, я правильно понял, что он получает любовь только от вас. В то время как вы бессознательно, сами того не желая, поощряете его заболевание. Вы помогаете ему со стиркой, уборкой, его распорядком, играете по его правилам, раскладываете все тем образом, как ему нужно, терпеливо ждете каждый раз, когда его отпустит. А когда его срывает, вы не даете ему справиться самому. Что было в последний раз, когда он не мог перестать мыть чашку? Расскажите подробнее.

— Я подошел сзади, — Олег хмурится, вспоминая. — Аккуратно обнял его. Подождал. Потом взял так же медленно за руки. Забрал чашку. Вымыл сам. Поставил ее на стол. Выключил кран, — медленно вспоминает он.

— Вот именно. Вы даете ему позитивное подкрепление: чем больше ты застреваешь, тем больше я о тебе забочусь. И как бы странно это все ни звучало, это можно свести к формуле: чем тебе хуже, тем больше я тебя люблю.

— Это не так, — Олег мотает головой.

— Я понимаю, — терпеливо кивает психолог.

— И что же мне тогда стоило сделать в этой ситуации?

— Не участвовать. Отпустить. Но и не давить, и не критиковать ни в коем случае.

Олег чувствует как все напрягается внутри, пока психолог продолжает:

— Вы, безусловно, не хотели вреда для Сергея и хотели помочь. Как и Сергей, я уверен, тоже не хотел втягиваться в это. Как следует из вашего рассказа, он действительно испытывает очень высокий градус тревоги, постоянную вину и, в принципе, огромный дискомфорт в виду его расстройства и делает все, чтобы от этого избавиться. Я правильно помню?

— Правильно, — кивает Олег. Сережа действительно делал все, что мог. Искал новую информацию, пил таблетки, ходил к специалисту, читал про способы лечения, медитировал, учился правильно дышать, чтобы успокоиться, пробовал сокращать свои компульсии и даже пытался в когнтитивную терапию. Проблема в том, что он, несмотря на все свои усилия, он систематически не мог из своего состояния вылезти.

— Таким образом, вы друг друга любите, но оба страдаете, что вам дискомфортно. Вам больно, что вы не можете его спасти. Ему, что он застрял и обременяет вас. И тем не менее при такой нездоровой схеме, вы чувствуете себя нужным, а Сергей любимым.

Олег тяжело вздыхает, прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресла.

Кажется, проблем у них куда больше, чем он видел до этой осени.

— Олег, — выдергивает его из размышлений терапевт. — Таким образом, опекая его, вы не живете своей жизнью.

— Меня моя жизнь устраивает, — пожимает плечами Олег. Он с любимым человеком, в любимом городе, в хорошем университете. Что еще нужно? Да, их, отношения неидеальные, но они же умеют договариваться и справляться.

— Когда вы делали что-то для себя в последний раз?

Олег задумывается, пытаясь ответить, перебирает свои воспоминания и понимает после паузы, что сказать ему нечего.

— Возьмите хотя бы университет. Вы не уверены, что учитесь там, где нужно, но при этом боитесь взять перерыв или попробовать что-то еще. Потому что тогда вам придется отпустить. И будет больно. Вам было бы больно, если бы Сергей исчез из вашей жизни?

Олегу даже не нужно обдумывать этот вопрос, он незамедлительно кивает.

— Уверен, ему было бы тоже. Но подумайте о том, как ваша созависимость ограничивает не только ваши отношения, но и его жизнь. Если бы Сергей был здоров, только подумайте, насколько бы легче ему жилось?

— К чему вы ведете? — хрипло спрашивает Олег. — Что мне делать? Вы предлагаете расстаться?

— Нет. Но вам нужно эту созависимость проработать. Или взять перерыв. Вы всегда боялись отпустить Сережу и так за все это время не нашли в себе сил признаться ему, что хотели бы поменять свою жизнь и вместо университета пройти службу в армии, сделав перерыв. Вы не смогли сказать ему, но смогли спокойно сказать об этом мне. Как вам такой вариант? Вам никто не предлагает принимать судьбоносных решений и кого-то навечно бросать, но как насчет паузы?

Олег переваривает эту мысль три дня.

Сколько они так будут жить? Отношения слишком долгое время несмотря на все проблемы казались идеальными, потому что всегда было взаимопонимание, и теперь биться о подводные камни оказывается слишком больно. Смогут ли они к чему-то так прийти? Не застрянут ли сильнее, порушив свои жизни окончательно?

Может Сереже будет легче без него?

Он пьет таблетки, выполняет все предписания терапевта. Да, его отбрасывает с некоторыми вещами, но с другой стороны, Сережа делает прогресс в других… Проблема в том, что именно эта схема была всегда и они бесконечно ходят по кругу. Олег понимает, что его терапевт прав: Сережа не излечивается, иногда лишь чувствует себя лучше, а когда на него накатывает, то просто заменяет одни компульсии и обсессии другими. И это бесконечный процесс, который, кажется, пора отпустить.

Олег еще пару дней думает над всем этим.

Ему нужно научиться жить самому.

Как и Сереже.

— Может быть тогда мы сможем начать строить наши отношения с нуля, не как созависимые люди, а уже как два самостоятельных партнера, — излагает он Сереже все свои размышления. Олег пересказывает подробно свои беседы с терапевтом, свои мысли, а затем произносит то, что боится говорить больше всего на свете. — Поэтому я решил, что ухожу в армию.

Лицо Сережи застывает, а затем глаза удивленно расширяются.

— Что? — непонимающе переспрашивает он, будто не понял.

— Нам нужен перерыв. Ради тебя, ради меня, ради нас, — говорить Олегу безумно тяжело и голос дрожит, но он понимает, что раз принял решение, то нужно довести разговор до конца. — Мне нужен год, чтобы определиться, что я хочу. Тебе год, чтобы прийти в себя. Я боюсь, что если я останусь, то ты никогда не вылезешь из этого.

— Олег, ты совсем рехнулся? — выдыхает Сережа, мотая головой. — Нет, это какое-то безумие, ты реально хочешь оставить меня? — Сережа начинает дышать тяжело, словно у него ком в горле, а голос вот-вот готов сорваться.

— Я не оставляю, нам просто пора принять серьезные меры.

— Нахер твои серьезные меры, — вскрикивает Сережа, словно по щелчку пальцев переключаясь со спокойствия на гнев. — Твою мать, мы почти пятнадцать лет вместе, всегда рядом, и теперь ты меня бросаешь, потому что какой-то психолог наплел тебе хрен знает что?

— Сережа, я не бросаю тебя, — пытается перебить его Олег, но Сережа переходит на крик, резко вставая со стула.

— А как ты, блядь, это представляешь? Черт возьми, мы всегда друг другу помогали. Мы всегда были рядом. Как я должен теперь быть без тебя? Мы на двоих снимаем чертову квартиру, оба подрабатываем и оба платим за еду, мне теперь умереть с голоду? — переходит в наступление он. — С кем мне теперь нормально поговорить по душам?

— Сережа, — Олег поднимается, обходя стол, подходя ближе, но Сережа его отталкивает, хоть выходит и совсем несильно.

— С кем мне теперь трахаться? Олег, у тебя охуенные повороты.

— Сережа, — вновь пытается перебить Олег, который чувствует, как больно внутри.

— Иди нахер, Олег, — по Сереже видно, что его трясет от эмоций. — Мы оба в этих гребанных отношениях, а ты решил за нас двоих и теперь тупо ставишь меня перед фактом? Ты мог сразу все сообщить, ты мог сказать заранее, что оно копилось, ты мог поделиться планами. Я, блять, тоже в этих отношениях, на меня твое ебанное решение тоже влияет, ты это понимаешь? — он взмахивает руками, сжимая виски, пытаясь успокоиться, втягивая через плотно сжатые зубы воздух, что абсолютно сейчас бесполезно.

— Сережа, я прошу тебя, — на лице Олега слишком явно написано, что ему больно от этой ситуации. От сережиной реакции. А еще от того, что Сережа прав. Он принял это решение один за двоих. А теперь должен принимать последствия.

— Черт возьми, — продолжает кричать Сережа. — Я тебе доверял. Я тебе открыл всего себя. Я ни с кем не был так близок, а теперь ты сваливаешь?

— Это на время, это для нас обоих, — мотает головой Олег.

— Хрена с два для нас обоих, — вновь перебивает Сережа. — Ты делаешь это в первую очередь для себя, хренов ты эгоист. Хуево ты слушал своего психолога, раз думаешь, что ты делаешь что-то на самом деле ради кого-то. Вот твоя блядская вторичная выгода. Ты сваливаешь в первую очередь для себя, Олег. Что там было про то, что ты не хочешь больше учиться, а теперь я просто как причина, чтобы свалить? Или тебя просто достали мои заебы настолько?