— Знаешь, мой друг, — заговорил он, — когда я в последний раз был в Лондоне шесть лет назад, я долго гулял по городу, медленным шагом я проделал длинный путь от проспекта Оливера Твиста до Чаринг-Кросс. Оглянувшись на ещё сонный предрассветный город, я подумал: если бы все эти мирно спящие магглы подозревали о том, что надвигается на них, какой понёсся бы к небу страшный вопль...

Затем Лорд что-то прошипел, глядя в сторону окна отстранённым взором. Розье смотрел на него в испуге. Баглир еле заметно ухмыльнулся. Мне на миг показалось, будто передо мной стоял змей из моего сна, который терзал меня, в пасти которого вспенилась моя кровь. У меня мурашки побежали как маленькие ящерицы.

— Позволите, милорд, сказать вам одну мысль? — робко спросил Розье.

— Даже две, мой друг, — ответил Лорд и обернулся. Он смотрел на него свысока, а Розье вообще-то долговязый.

— Милорд, за прошлую неделю я трудился вдвое больше обычного, так же как и за позапрошлую. Я не покладая рук привожу в порядок все ваши дела. Наводки на ложный след привели мракоборцев в замешательство, популярность Ордена Феникса пала ниже некуда, — Розье говорил взахлёб. — Я ничего не упускаю из поля зрения, милорд. Сведения, собранные мной, в высшей степени определяют успех каждой нашей акции...

— Да что ты говоришь? — перебил его Лорд. — Я с завидным терпением пытаюсь сыскать логику в твоей трепотне, однако вовсе не собираюсь делать это и дальше. Розье, что с тобой? Тебе нельзя петь дифирамбы самому себе. Это.. — он задумчиво посмотрел на палочку в своих руках, — позволено лишь мне.

В течение нескольких секунд Розье побледнел ещё больше, его лицо подергивалось от волнения, словно он страшился услышать свой приговор. Своим молчанием Лорд как будто накликал беду.

— Я… я… не понимаю, что вы имеете в виду, милорд, — пробормотал Розье.

— Ну, разумеется, — ответил Лорд, качая головой. — Но это не имеет значения.

Розье был так ошарашен, что только хлопал глазами с тупым изумлением, но стоял неподвижно, ожидая распоряжений. Лорд смотрел на него с великoдушным и вceпрощающим выражением, словно милocтивo выговаривал пpoвинившeмуся. Я мельком поглядывала на них, изредка отрываясь от пергамента — пока Лорд не поймал мой взгляд. Он обратился ко мне:

— О, прошу прощения за то, что мешаем тебе, — сказал он с издевкой, словно только теперь заметил моё присутствие. — Приска, видишь этого человека? — он театрально покосился в сторону Розье. — Он знает меня очень хорошо, но я вижу его насквозь. Это человек со связями и влиянием, но без особых способностей. Годелот сказал бы, что это — смертный, лишённый характера и мужественного подбородка, помесь человека и цветка боярышника.

Я узнала цитату из «Розы ветров» и рассмеялась, хотя не имела ни малейшего желания насмехаться над Розье. Лорд ухмыльнулся. Лицо Розье вдруг показалось мне таким исхудалым. Когда он входил в кабинет, я этого не заметила. Глаза в чёрных кругах, во всём облике какая-то неизбывная усталость. Похоже, он чем-то не угодил Лорду и теперь пытается всеми силами доказать свою полезность. А Лорд пользуется этим, чтобы всласть посмеяться.

— Свободен, — тихо сказал он.

Розье быстро вышел, провожаемый ироническим взглядом Лорда. Я сидела молча, ещё не вполне оправившись от увиденного. Я впервые стала свидетелем того, как Лорд обращается со своими подчиненными. То было жуткое зрелище. Будучи одних лет с Розье, Лорд обращается с ним, как с мальчишкой и относится к нему наплевательски. Его нисколько не занимают человеческие чувства. Кажется, ничто не сможет пробиться сквозь мрак такого полного безразличия. Если Дамиану Розье и случалось где-нибудь блистать, то никак не в присутствии своего «друга».

Лорд медленно обернулся ко мне: сначала взглядом, затем головой и, наконец, всем корпусом.

— Вот ты куда забралась, — произнёс он напускным жизнеутверждающим тоном. Его взгляд сквозил издевкой ещё сильнее, чем в начале. — Как успехи, Присцилла?

— Отлично, милорд, — звонко ответила я. — Я исследую ваши очерки. Милорд, я хотела попросить вас объяснить мне замысловатый шифр во втором очерке.

— Хочешь сказать, — он слегка вздёрнул брови кверху, — ты уже справилась с первым?

— Нет, милорд. Я как раз изучаю его. Просто... одного взгляда на второй мне достаточно, чтобы понять, что без вашей помощи я пропаду. Ваши пометки проливают свет на происхождение и структуру, но было б неплохо, если бы вы объяснили мне саму суть расшифровки.

Засунув руки в карманы поглубже и прохаживаясь вдоль дивана, Лорд начал излагать:

— Эта азбука была изобретена, по преданию, великим волшебником Мордредом, создавшим её на основе алфавита пиктов, но на практике она не привилась и уже в ХV в., как малоизвестная, получила значение тайнописи. А создателем тайнописи в данном очерке является Ральф Кудесник, ученик Мордреда, один из последователей Годелота. Он прекрасно владел искусством тайнописи и применял три её вида: одна — измененных начертаний, вторая — счётная, третья — системной вязи. Разумеется, в ХV веке появление магической тайнописи было обусловлено нашествием инквизиции. В последующие века её употребление связывают с определённой традицией, бытующей в среде последователей Годелота. Расшифровку я объясню тебе после того, как ты добросовестно справишься с первым. Наберись терпения, и я приобщу тебя к тайне, — Лорд договорил с нажимом и окинул меня надменным взглядом.

— Просто удивительно, милорд! Шифр для хоркруксии! — воскликнула я с невиданным с самого утра энтузиазмом. — В Дурмстранге нам совсем об этом не рассказывали, хотя я хорошо помню, как мы проходили тему криптографии, как средства сокрытия информации в узкой среде и между последователями культов, запрещённых в разные времена. В Дурмстранге мы активно пользовались шифром Гриндельвальда.

— Каким именно? — спросил он. — У него были две системы.

— Тем, которым он пользовался ещё во времена переписки с Дамблдором, — ответила я. Поймав в глазах Лорда оживленные огоньки, я продолжила: — Это шифрование производится следующим образом: над шифpуемым текстом указывается условное слово, а в cамом текстe все цифры и знаки пpeпинания пишутся пpoписью. Пользуясь горизонтальным и вертикальным алфавитами таблицы как cистемой кoopдинат, находят первый знак условного cлова в вepxнем алфавите, а первый знак шифpуемого тeкста — в вертикальном алфавите и...

— И cooтветствующую этим координатам букву выписывают как первую букву pасшифровки, — договорил он за меня и мрачно усмехнулся. — Для переписки вполне сойдёт. Но шифр Кудесника куда занимательнее, тем более, он изобретён исключительно в контексте хоркруксии.

— Это немного странно, милорд, учитывая то, что в библиотеке Ньирбатора среди всех рукописей более-менее связанных с крестражами, я не встречала ничего похожего на тайнопись Кудесника.

— Видишь ли, Присцилла, — в тоне Лорда засквозил сарказм, — книги из библиотеки Ньирбатора, хотя и являются исключительно ценными и в ряде случаев дают возможность открыть новые перспективы для моего следующего крестража, тем не менее они ничем не могут помочь в расшифровке второго очерка. Одна из книг Ньирбатора — объёмистый том с медной застежкой — была написана с использованием похожей азбуки... но ты, по-видимому, этого не заметила. Исходя из своей ветрености, ты, должно быть, не часто сидишь в библиотеке. Иначе давно бы уже познакомились с ядовитыми розовыми клубами, — последние слова Лорд процедил и уставился на меня, как немного ранее на Розье — с тем издевательским всепрощающим выражением.

Он не хочет забывать. Не хочет прощать. Так и будет напоминать мне о вчерашнем недоразумении. Упрекает меня за то, что я не помню каждую книгу у себя дома. Пожалуй, мне было б неловко, если б тех книг насчитывалось не сотни, а десятки.

— Я уже извинилась за вчерашнее, — ответила я, деловито вцепившись пальцами в пергамент перед собой. — Вам незачем напоминать мне о случившемся. Я больше не допущу подобного. А что касается объёмистого тома с медной застёжкой, то я не могу знать все пятьсот сорок четыре книги Ньирбатора. Милорд.