С одной стороны, я разделяю его решимость, а с другой, знаю, что он любит присочинять. Щёлкая opeхи, Каркаров выбирал ядpа и бросал скopлупу на пол, в процеcce всё больше углубляясь в тягостную проблему и методы её разрешения. Пожалуй, его аргументы, разбивающие в пух и прах теорию магглолюбцев были вполне логичны. Хотя, превосходный враль в нём тоже проявился: его послушать, так от грязнокровок даже привидения шарахаются.

Внезапно мой обострённый слух уловил далёкое подвывание, не похожее ни на вой ветра, ни на отзвук заклинания. «А вдруг чертяки-дементоры так умеют?» — я подумала с содроганием. Я взглянула в сторону зарешеченное окна и мой взгляд непроизвольно пал на два занятых столика в дальнем углу. За каждым сидело по четверо людей.

Первым я узнала профессора Картахару, который казался чудно помолодевшим. Поймав мой взгляд, он благодушно улыбнулся. Рядом с ним сидел Долохов, глава бюро магического законодательства, и старик Шиндер, бывший преподаватель трансфигурации. Это тот самый Шиндер, который любит бросаться фразами вроде: «Слаб как вода, поддатлив как женщина». Он учил ещё моих покойных родителей. Сколько же ему теперь? За сто небось. Было весьма странно впервые увидеть профессора Картахару, наше светило, в таверне, и то в довольно курьёзной компании.

Магический мир весьма тесен, и, хотя департамент международного магического сотрудничества Венгрии неохотно сотрудничает с иностранными департаментами, к нам порой приезжают колдуны. Немало приезжает только ради острова Маргит, и они места себе не находят, когда им объясняют, что темнейшие захватили остров и упрятали под воду. На фоне же происходящих событий все приезжие вызывают только подозрения.

Среди прочих был тощий парень с крючковатым носом и сальными волосами, девушка с короной блестящих чёрных волос, рядом с которой расположился молодой человек с немигающими глазами. Седьмым был тоже молодой волшебник, возможно, мой сверстник, он мне сразу показался каким-то нервным; восьмой была коренастая молодая ведьма с прилизанными рыжими волосами. Вместе эта компания выглядела до безобразия пёстро. Нервный воодушевлённо дискутировал о чём-то с черновласой ведьмой. Тощий с нескрываемой апатией следил за дискуссией. Долохов сидел, вальяжно откинувшись на спинку стула, а профессор Картахара ему что-то разъяснял. Пытаться уловить хоть какие-нибудь обрывки слов было бесполезно — судя по всему, были наложены заглушающие чары.

Короче говоря, я не узнавала нашу «Немезиду». В тот миг меня терзал почти суеверный страх по отношению к чужакам. Знакомое зло есть зло наименьшее. Неожиданно по залу пронёсся сквозняк. Свечи в канделябрах, на миг ярко вспыхнув, потухли. Небрежно щёлкнув пальцами, Шиндер вернул освещение, но в нём не было света. Мне стало как-то не по себе. Всем своим видом эта компания была похожа на ощетинившихся собак. Не скажу, что профессор Картахара и профессор Шиндер смахивали на гончих псов, но в их глазах стоял какой-то горячечный блеск.

Лачуга Балога. Дементор. Чужаки. Всё это было как-то связано. Я насторожилась.

Каркаров поймал мой взгляд и, как мне показалось, понял, о чем я задумалась. Вся эта сплошная загадочность мне уже до смерти опротивела, хотелось поскорее вернуться домой и завалиться в постель. Как бы не так. Едва я успела отодвинуть стул, как Варег обменялся с Каркаровым очередным таинственным кивком, а затем как бы невзначай обронил: «Это они»

На вопрос «Кто это — они?» никто из троицы ничего мне не отвечал. Я требовательно уставилась на Варега, но мне показалось, что я вижу его впервые. Он казался растерянным не меньше меня, но в его глазах была некая уверенность. Каркаров между тем отвесил шутку, что Варегу «придётся приводить меня в чувство холодными примочками»

Мои мысли рванули одна за другой вдогонку. Я не сводила глаз с дальнего угла. «Будь я трижды проклята, если наконец не пойму, что происходит! — прошипела я, подавшись вперёд. — Все будто бы сговорились. И где все завсегдатаи «Немезиды»? Где бармен? Куда запропастились пикси? На кой черт здесь эти чужаки, в конце концов?!»

Варег поспешил меня успокоить: он потянулся ко мне и провел рукой по моим волосам, а затем положил ладонь мне на плечо и сжал егo. Почти нежно. Скорее предостерегающе. Мы минуту молча смотрели друг на друга. Потом на меня обрушилось осознание.

Тот-Кого-Нельзя-Называть. Это его свора.

В прессе пишут, что слуги Того-Кого-Нельзя-Называть, стоит ему свистнуть, совершают преступления, поражающие своей жестокостью, а иногда бессмысленностью. Их называют подрывателями нравственных устоев, короче говоря, преступниками. Но должен же быть во всём этом смысл? Ради чего всё это? Вопрос в другом: стоит ли ОН всего этого? «Вот они, исполнители! Почему наши профессора их не задержат?» — мелькнула безумная мысль, над которой мне предстояло потом долго смеяться.

Я с упрёком посмотрела на Варега, бегло бросив ему: «Почему ты меня не предупредил?», а он как-то неуклюже улыбнулся. К злости, еще не утихшей после пocледней ccopы с ним, прибавилось любопытcтво. Я неотрывно смотрела на пёструю компанию в дальнем углу, а в голове у меня царил полнейший сумбур.

Спустя некоторое время мы с Варегом стояли на мосту над Пештой. Баxpoма льда на реке искрилась, на землю падали иглы мороза, и мой мандраж понемногу отступал.

— На карту поставлено слишком много, поэтому нельзя было раньше времени поднимать шум вокруг этого... дела, — толковал мне Варег. — Всё не так ужасно, как может показаться. Ты скоро... поймёшь.

— Это, по-твоему, значит «образумиться»? — огрызнулась я.

После обмена несколькими кусачими репликами, мы перешли в серьёзному разговору. Варег о многом поведал мне. Он знает гораздо больше, чем кентавры, Миклос, Агнеса и глупые албанские магглы. Кажется, весь Сабольч-Сатмар-Берег знает куда больше, чем я предполагала. Варег рассказал о Наследнике самого Салазара Слизерина, или как у нас его предпочитают называть старики — Салах-аз-зара. По словам Варега — моего вероломного самого лучшега врага — Наследник имеет целью освободить всех волшебников от господства магглов. Кого это — всех? Естественно, только тех, кто преклонит перед ним колени.

— Только не надо выходить из себя, — тихо говорил Варег, осторожно подбирая слова.— Нужно как-нибудь подипломатичнee наладить oтношения. Не подумай, он не сотрёт магглов с лица земли... Ну, предположим, переселит куда-нибудь подальше, чтобы не мешали колдовать, когда хочется и где хочется. Посуди сама, вот Ангреноген, вспомни, как он ущемлял права и магов и магглов, а это совершенно другой случай. Это новая возможность. Идеи Того-Кого-Нельзя-Называть соответствуют доктрине чистокровности и волшебного господства. Это... — вдруг просветлев, Варег авторитетным тоном заявил: — это вполне естественная борьба за выживание.

Несмотря на то, что убеждения Гонтарёка могли быть чистой риторикой, мои мысли так умчались, что за ними было не угнаться. Жeлание узнать побольше cловно бeлена, источало cвой дурман в моей голове и затемняли рассудок. Но дело не в дурацком любопытстве. Мне многого не надо: всего лишь не бояться, что кто-то посягнёт на мой Ньирбатор.

— Во что мы ввязываемся, Варег? — мрачно спросила я, не особо дожидаясь ответа.

Суббота, 12 декабря

Ведовские известия

ГИБЕЛЬ ЦЕЛОЙ СЕМЬИ. НОВАЯ ВОЙНА

Вечером 10-го декабря Тодор Балог, 39 лет, сквиб, сторож кладбища, житель деревни, прилегающей к Ньирбатору, пал жертвой дементоров. Согласно данным расследования, около этого же времени его жена Като, 31, сквибка и маленькая дочь Вилма, 7, сквибка, подверглись нападению в своём доме и были убиты смертельным непростительным заклинанием.

Британское Министерство Магии уже отреагировало, министр Нобби Лич призвал всех магов объединить силы для противостояния Тому-Кого-Нельзя-Называть и его преступной организации, именуемой «Пожиратели смерти», которые совершили серию чудовищных преступлений, начиная с окраин континентальной Европы.