«Приска, черкни пару строк, дабы я знал, что ты жива-здорова»

Ответив предельно ясно: «Я жива-здорова», я поскорее отослала сову восвояси, чтобы снова погрузиться в чёрную магию.

Ох, поболтать бы сейчас с Бароном... Я не теряю надежды, что ещё увижу его. А вдруг Лорд вернёт его мне, скажем, в награду за особо качественный отчёт? Наложит чары, чтобы тот не разболтал лишнего и просто отдаст мне... Ну же, верни мне моего советника... Кровавый он или кровожадный, мне без разницы. Когда я снова увижу Стефана Батория, больше не скажу ему ни одного дерзкого слова. Я торжественно клянусь... Батории, верните мне его, умоляю.

Комментарий к Глава Двадцать Девятая. Верни Мне Долг «Дом смерти, открыт/закрыт...» — описание позаимствовано из увлекательных и живописных обрядов вуду :))

====== Глава Тридцатая. God Save the Lord ======

Пятница, 2 марта 1964 года

На дряхлый дом наш мир похож —

Стропила оседают низко...

Шандор Петёфи

Сегодня во время обеда госпожа Катарина читала мне нравоучения, которые, по её мнению, сослужат мне добрую службу в ближайшем будущем. Она утверждает, что самое большое достоинство мужа — это недалёкость. «Умный непременно захочет верховодить, а это несправедливо, ибо женщины Ньирбатора созданы, чтобы властвовать». Она похвалила моих родителей за их выбор, «так как Варег отлично сойдёт на роль такого мужа».

Меня подташнивало, но я была твердо намерена прикончить свою порцию — всё ради того, чтобы порадовать Фери. Заметив сегодня мое кислое выражение, эльф решил, что я опять загрустила из-за Барона, и сказал, что попробует достать его ради меня. Непосредственность этого своенравного эльфа тронула меня, хотя я сомневаюсь, что Фери способен изъять что-либо из комнаты Лорда. Быть может, Фери считает, что Лорд мучает Барона? Верный Ньирбатору эльф не может смириться с тем, что чужак пришёл и присвоил наше. В такой ситуации личные разногласия с Бароном напрочь отбрасываются и эльфом руководит исключительно долг. А мне любопытно было б услышать беседу тех двух центров вселенной... Ясное дело, Барону не хотелось бы, чтобы я увидела, как Лорд его укрощает. Фери, помимо всего прочего, стал более тщательно следить за тем, чтобы госпожа пила свою сыворотку; розовая шаль воздействовала на него пугающим образом. «Розовый цвет не смеет находиться в поле зрения Баториев», — пропищал Фери, любитель оранжевого.

Меня обидело то, что госпожа считает Варега недалёким. Он теперь не просто упырей пытает или шатается по окрестностям, он теперь алхимик. Он повзрослел. Меня осенила мысль сразу после обеда пойти к Варегу и броситься в его объятия, напомнить ему, что мы с ним вместе с колыбели; мы — свирепые дуэлянты; пускай весь мир убьётся, а нам хоть бы хны. Мое воображение рисовало сцену нежности и страсти, я улыбалась от уха до уха. Госпожа посчитала, что её нравоучения вдохновили меня.

Не успела моя улыбка сойти с лица, как в зал стремительно вошёл Лорд Волдеморт и потребовал моего присутствия в библиотеке. О нет! Идти в мрачную обитель, пожирательницу душ... Снаружи всё скоро расцветет. Над входом в особняк Гонтарёков будет виться олеандр...

Я поднялась, извинилась перед госпожой и поспешила за Лордом. «Без меня, что ли, пойти не мог? Усадить его ещё? На подлокотники наколдовать мягкий бархат? Быть может, род Баториев защищает книжки от его багровой радужки? А это вполне возможно. Меня, значит, нет нужды защищать, а книжки охранять они готовы. Что же вы творите, духи? Я могла сгореть в том люке!» — мои мысли разгорались. Но я остепенилась: под кровом Баториев злиться на них равнозначно самоубийству.

Лорд шёл немного позади меня своей беззвучной поступью.

Чтобы отвлечь себя от неуместной злости, я спросила у него, как Барон уживается с Графиней. Всё таки, я не видела его, когда в последний раз заходила в комнату Лорда. Даже не верится, что я раньше подумывала о том, чтобы избавиться от портрета. План был таков: выведать у Барона ценную информацию и упрятать его куда-нибудь. Кто бы мог подумать, что он станет мне как родной.

— Никак, — последовал всесторонний ответ.

— Что-то не так с... сожительством портретов, милорд?

— Догадайся, — отрезал Лорд.

— Графиня выкинула какой-то фокус, да, милорд?

— Нет, но Барон предупредил, что выкинет, если оставить его с ней.

Я вопросительно посмотрела на Лорда и споткнулась о шершавую каменную плиту.

— Да, Присцилла, да, — продолжил он. Его тон сквозил раздражением. — Пришлось переселить твоего дорогого Барона, — Лорд пытливо на меня посмотрел. А когда я отвела взгляд, он продолжил: — Где он, я не скажу. Искать даже не пытайся.

Во мне взыграла любознательность. Я начала мысленно формулировать вопрос о портрете Графини, о том, не начала ли она... подавать признаки жизни. Уголок её рта пополз вверх, мне тогда не померещилось. Да у меня целый день пошёл на то, чтобы я поняла, что ничего мне не мерещится. Я молодая, у меня глаз зоркий и грибными отварами я не балуюсь.

Но Лорд не дал мне возможности утолить свое любопытство. Он внезапно сделал несколько шагов вперёд и преградил мне путь. Всматриваясь в моё лицо, он протянул:

— Ты удивляешь меня, Присцилла. Ты вообще осознаешь, что речь идёт о портрете? У тебя такой обеспокоенный вид, будто это папаша твой ненаглядный вдруг уехал, не попрощавшись.

Я не знала, что ответить. У меня такое ощущение, что всё, что для остальных тщательно скрыто, в присутствии Лорда выливается наружу. От него ничего не затаить — настолько, что мне кажется, будто каждая моя мысль даёт ему всё больше поводов для манипуляций. Это такое обезоруживание, что остаётся лишь подчиниться и позволить держать себя на крючке. Я ничего не ответила и продолжила путь в библиотеку. Барон — не просто портрет, он называет себя душой Ньирбатора. Но Лорду он, по-видимому, этого не сказал. Он снова шёл позади. Коршун какой-то, честное слово.

Чтобы не навлечь на себя дальнейших потоков его красноречия и подозрений, я сразу сменила тему и спросила у Лорда, к каким трудам по хоркруксии он посоветует мне приступать после «Розы ветров», ведь я уже дочитываю книгу. Он ответил, что мне следует пойти в дом Бартока, и в его кабинете я найду очерки, полезные для задания, начиная с четырнадцатого века, но мне следует приступить сразу к пятнадцатому. Снисходительным тоном он пообещал мне помощь в их правильном понимании. Я удивилась, что Лорд сам заговорил о своём кабинете. Розье следовало предупредить меня до того, как я заявилась и прихватила сборник Бартоломью... Но Розье же сказал мне приходить — вот я и пришла. И, получается, приду снова.

— Среди тех стеллажей находится немало книг из моей личной коллекции, — холодный голос Лорда застилал стены Ньирбатора, пользуясь его сверхъестественной акустикой. — Там собраны тексты, содержащие весь объем накопленных магами знаний — начиная с истории возникновения чар у магической расы и заканчивая полным описанием её достижений во всех областях, многообразия её власти и особенностей воспитания. Из этого громадного объема информации я заимствую только те идеи, которые служат моим целям. Советую тебе придерживаться тех же приоритетов.

«Да, милорд, жизнь слишком коротка, чтобы заимствовать ещё и те идеи, которые не служат вашим целям, — я думала. — Другие идеи я с радостью отброшу»

Мы уже были на третьем этаже, когда Лорд обернулся, будто учуял что-то. Я услышала немного позже, хотя у меня слух отменный, но у него органы чувств, похоже, обострены донельзя. Хоркруксия сказывается на духовной жизни, но я не находила сведений, что она может вредить физиологии. Налитые кровью глаза — всего лишь отличительная примета. Шуршание платья на лестнице возвестило о том, что за ними умчала госпожа Катарина. Вскоре платье успокоились и вплыло в начале коридора неторопливо и сдержанно, как положено.

— Не ведите туда душеньку, милорд! — воскликнула госпожа строгим тоном, который я уж успела позабыть.

Я широко заулыбалась. «Госпожа Катарина пришла в себя? — я мысленно ликовала. — Если она снова стала заботиться обо мне, значит, её сознание прояснилось. Мне хотелось обнять её и расплакаться. Госпожа прибежала выручать меня! Сейчас она сделает Лорду выговор за то, что оторвал меня от трапезы и прикажет ему самому топать в библиотеку!»