И когда он только успел переметнуться? Именно сейчас, когда ситуация накалилась, когда ходит молва, что в глуши могут шнырять мракоборцы, и Пожиратели схватят любого, кого заподозрят в нелояльности Лорду. Когда в его голове успели поселиться такие опасные мысли, если он всё время был занят алхимией?
Это же Варег, мой самый близкий человек. Мой самый первый враг. Самый лучший друг. Жених. Соучастник. Любовник. Тот, ближе которого у меня нет.
Когда я почувствовала, что расплачусь, я отрыла тетрадь и погрузилась в хоркруксию, которая в тот момент оказалась для меня спасательной соломиной в этом море невыплаканных слёз.
Сравнение Годелота души с розой всё более кажется мне неверным. Один опус ещё можно понять и принять. Но множественный крестраж больше походит на кровавого орла. Неужели Лорд так сильно ненавидит себя, что принимает самобичевание за самолюбование? Скажи я ему это, что меня постигнет? Наверняка составлю компанию старичку в пещере короля Иштвана...
В семь я постучалась в его дверь, но никто не открыл. Я проверила когти над входной дверью: они не почернели.
Он не пришёл.
Я простояла у его двери четыре часа, боясь, что он вернётся, как только я уйду. Томительно тянулся час за часом, а Лорд упорно не желал приходить.
Он не пришёл.
====== Глава Двадцать Седьмая. Carpe Noctem ======
Понедельник, 18 февраля 1964 года
В дверь моей комнаты настойчиво стучали, но я не решалась по-настоящему проснуться. Уже добрых полчаса я томилась в полусне. Приоткрывая глаза, я вспоминала о вчерашнем дне — и снова засыпала. Ещё минутку, ещё чуть-чуть... Скоро я буду вырвана из безмятежных снов и отдана в распоряжение нового мира под владычеством Тёмного Лорда. Я вспомнила о Вареге. Его крик стоял в моих ушах. Треклятые МакКинноны. Отвоевали б свое право на жизнь — их было пятеро, целая армия! Учили бы непростительные заклятия, на упырях тренировались бы. Или, может, у них там приветствуется только бытовая магия? У нас здесь совершенно иной мир. Лорд подчинил себе половину магической Европы. Авторитетные и сановитые маги идут за ним. Он — сила, закон и власть. Великобритания остается оплотом сопротивления; там живут дети, которые слушают сказки всяких Дамбидеров... Домбилдодеров... Не то чтобы я спала, или даже дремала. Скорее всего, я бодрствовала с крепко закрытыми глазами.
Богатырский стук в дверь разбудил меня со всей определённостью.
— Юная госпожа Присцилла! — пропищал голосок.
— Чего тебе, Фери? — прохрипела я из-под одеяла.
— Тёмный Лорд требует, чтобы вы спустились!
— Не выдумывай тут! Уходи, не то накажу!
— Темный Лорд велел мне: иди разбуди ту бездельницу, — эльф не то пищал, не то визжал. — Не в обиду вам цитирую дословно.
— Чего это ты по замку шатаешься? Ты же говорил, что больше не выйдешь из кухни?
— Госпожа приказала выходить, иначе она казнит меня! Но если вы не выйдете, Тёмный Лорд казнит меня первый.
— Тебе лучше выйти, — вдруг подал голос Барон Баторий.
Сверля меня взглядом матовой темноты, его пальцы поглаживали меховую оборку, а тон прозвучал, как констатация последнего факта моей жизни.
Я соскользнула с постели и стала одеваться, чувствуя, что Барон улыбается, но, быстро взглянув на него, не успела поймать улыбки: только слегка приподнятый уголок жёстко сложенных усов.
Принарядившись я не спеша спустилась по лестнице в холл. Оставалось ещё шесть ступенек, когда я услышала холодный высокий голос:
— Знаешь ли ты разницу между дисциплиной и субординацией?
— Я не настолько искушена в обоих, как вы, милорд, — ответила я. У меня было такое ощущение, словно очень больной человек спрашивает меня, не больна ли я.
Лорд скривился. Его склеры горели красным огнем, идущим из глубины его... души.
— Возможно, ты предпочла бы, чтобы я растаял, как порождение твоего сонного разума? — прошипел он. — Куда ты пропала вчера?
— Вы не пришли, — тихо сказала я. — Я думала, вы забыли о встрече. Я пошла спать, уставшая от дел. Что мне б...
— Замолчи! — резко оборвал он меня. — У тебя нет никаких дел. У тебя всего одно дело! Ты не имеешь права растрачивать попусту подаренное тебе время! — он шипел так противно, что хотелось заткнуть уши.
Красная кайма его глаз парализовала меня. Я не могла отвести взгляда.
— Как ты смеешь заставлять меня ждать? Я что, должен посылать за тобой прислугу? Запомни раз и навсегда: когда я вхожу в Ньирбатор, ты должна бодрствовать и дрожать в страхе за свою никчёмную жизнь.
— Да, милорд, простите. Усталость вогнала меня в долгий сон.
— От чего ты устала, бездельница? — фыркнул он точь-в-точь как Барон.
— Я четыре часа ждала под вашей дверью.
— И что с того? Я могу хоть каждый вечер назначать встречу и не приходить, но ты должна быть там. Ты — никто, тебе понятно? Если ты ещё раз посмеешь мне прекословить, то узнаешь, почему меня не называют по имени.
«Как странно, — я подумала, — что я до сих пор не удосужилась поинтересоваться, почему его действительно именуют Тем-Кого-Нельзя-Называть. С ума сойти, да я даже имени его не знаю!»
В ответ я покорно кивнула, уставившись на последнюю ступеньку, которую не осмеливалась перешагнуть. Шорох многих юбок возвестил о пришествии госпожи Катарины. Позади неё шлёпал Фери, но по пути он успел затеряться в складках штор: гаденыш боится наказания, но ему невтерпёж подслушивать. Госпожа похвалила меня за то, что я наконец проснулась, как будто это что-то фантастически неподъемное. «Представьте себя, я наделена способностью просыпаться! Я на что-то гожусь!», — тяжкий стон едва не прорвался у меня. А госпожа более всего, разумеется, была рада видеть Волдеморта в нашем мрачном холле. Не знаю, где были её глаза; она как бы не замечала, что он нешуточно взбешён.
Лорд между тем продолжал сверлить меня взглядом.
— Что ж, Приска, расскажи-ка мне о своих делах?
Я подняла на него глаза, недоумевая; затем посмотрела на шторы, высматривая эльфа, чтобы подставить его под горячую руку Волдеморта, — но тот исхитрившись вовремя испарился.
— Мои дела недостойны вашего внимания, милорд, это всё пустяки... — бормотала я себе под нос.
— Милорд, у Присциллы очень много дел, — вмешалась госпожа, сверкая светской улыбкой, — но прежде всего она прекрасно осознает свой женский долг и не позволяет себе пренебрегать узами будущего брака...
Под презрительным взглядом Лорда глаза госпожи прямо-таки заюлили. Она начала городить такую околесицу, сам дементор ногу сломит: о старой семейной традиции дарить помолвленной девушке лошадь.
— ... тогда мне приобрели превосходного жеребца, дабы предоставить мне возможность упражняться в верховой езде. Я зарекомендовала себя опытной всадницей. Вечерами я скакала на конный променад по деревне вокруг Ньирбатора. Живи Приска лет тридцать назад, ей бы тоже пришлось учиться. А ты что думаешь по этому поводу, душенька?
«Ради всех Баториев, заткнитесь вы наконец! — я вложила в свой умоляющий взгляд, — иначе Милорд сейчас пришьёт нас обеих!» Восковая личина чернокнижника ничем не выдавала того, что таилось в его голове. Мрак погуще тьмы. Время поджимать хвост...
— А не проще перерезать горло этим твоим узам? — вдруг обратился ко мне Лорд, кривясь краешком губ.
Я оторопела. Госпожа заливчато рассмеялась, приняв это за шутку, и захлопала в ладоши. Как эксцентрично она себя ведёт! Что с ней стало? Она совсем тронулась умом. Такое чувство гадкое было, что вот-вот ударюсь в слёзы.
— Почему ты молчишь, Приска? Тебе трудно излагать свои мысли? Мне говорить за тебя? — холодно напирал Волдеморт.
— Да всё отлично, милорд... Меня ничего не отвлекает, я всецело посвятила себя вашему заданию.
— Эти узы отнимают у тебя время, которое ты могла бы проводить с пользой, исполняя свои обязанности. Я наделяю своих слуг могуществом куда большим, чем им может дать что-либо другое. Ты это понимаешь?
— Понимаю. «Тёмный Лорд награждает тех, кто служит ему верно», Шиндер мне втолковал, — ответила я, прежде чем я успела прикусить свой язык.
