— Я знаю... милорд, но кое-какие рецепты из сборника наделены свойством взаимодействовать с крайне темномагическими заклинаниями: усиливать, ослаблять, замедлять, приостанавливать. Это может пригодиться вам... для вашего следующего обряда... — Волдеморт смотрел на меня немигающими глазами, я тяжело сглотнула и добавила: — Чтобы не возникло таких непредвиденных казусов, как в Албанском лесу.

— Застань я эту колбу во времена своей учебы... — протянул он и хмуро улыбнулся, глядя куда-то сквозь меня, — этот сборник вышел бы из-под моей руки. Итак, что тебе известно о «казусе» в Албанском лесу? — его голос внезапно стал жёстче.

— Я надеялась, что вы мне скажете. Для исследования я должна знать, как вам...

— Я не собираюсь делится с тобой подробностями, — властным тоном перебил он. — Тебе достаточно знать, что я испытал околосмертельную агонию. Я едва не погиб.

Я коротко кивнула и подумала, что будет ещё время утолить своё любопытство, поэтому не стала расспрашивать. Более того, мне показалось, что моё молчание было уместно, поскольку непроницаемая маска на лице Лорда сместилась задумчивостью. Должно быть, воспоминание о той агонии произвело на него неизгладимое впечатление.

— Присцилла... — он наконец нарушил тишину. — А ты случайно не хочешь полюбопытствовать, как мне живётся в замке, какие у меня впечатления? Нет? Совсем? — Он как будто злорадствовал, что по «добровольному» приглашению пришёл в мой дом. — А я расскажу. Ньирбатор оправдал мои ожидания, даже очень. Всего третий день, а я уже ощущаю, что спрятанный крестраж наложил свой отпечаток на замок... и на его обитателей.

Я растерянно захлопала ресницами, а Лорд лишь всезнающе ухмыльнулся.

«Он знает... конечно, он ведь тоже читал Годелота! Он знает, что в одном из этих люков сидит осколок души Годелота! О боги! Будет ли искать?..»

— И не вздумай говорить мне обратное. У меня безошибочный нюх, — продолжал он, медленно поглаживая волшебную палочку, которая непонятно когда возникла в его длинных пальцах.

В следующее мгновение Лорд протянул мне карандаш и бумагу:

— Нарисуй мне схему окружности Ньирбатора и поверх неё кристалл.

— Семигранник, милорд? — вырвалось само собой.

Он смерил меня нетерпеливым взглядом, и я тут же принялась чертить.

Несколько сбитая с толку, я наспех выполнила его приказ. Схема получилась в высшей степени причудливого характера. Лорд взял схему и начал что-то нашёптывать над ней, водя палочкой по диагонали. Я увидела, как она переменилась на три концентрических квадрата, связанных между собой четырьмя линиями, идущими под прямым углом. В магической иерархии этот символ называют «седьмой головой». Откинувшись на спинку кресла, Лорд улыбнулся, прямо лоснясь от удовлетворения, будто все его ожидания оправдались.

— Можно задать вам вопрос... милорд? — спросила я, немного поколебавшись.

Он иронично приподнял брови.

— Задавай, если сама не можешь ответить на свои вопросы.

— Намерены ли вы в ближайшем времени создавать о-очередной крестраж?

— О-очередной крестраж... — передразнил он с какой-то гадкой интонацией. — Приска, ты так очаровательно запинаешься. Что же ты раньше скрывала?

Лорд откинулся немного назад в кресле и прикрыл глаза. Минуту спустя он словно очнулся от опьянения. Тогда я поняла, что издевательство доставляет ему огромное удовольствие. Мне стало не по себе. Я сцепила пальцы до боли.

— Нет, — наконец ответил он, затем повернулся к окну и устремил свой взгляд куда-то вдаль. — Тебе повезло, знаешь ли. У тебя достаточно времени, чтобы придумать, как мне создать его безболезненно... и в совершенстве.

— Позвольте поинтересоваться, сколько вы уже создали?

— Пять, — сказал он без малейшего промедления.

Дрожь пробежала вдоль моего позвоночника. Я смотрела на Лорда неотрывно, хотя в тот миг мне очень хотелось отвернуться. Два-три, я предполагала. Наверное, я выглядела так, словно страх лишил меня всякого соображения. Глаза Волдеморта мрачно сверкали, торжествующая ухмылка расплылась по лицу. Чтобы он не подумал, будто я не состоянии оценить его непревзойдённые достижения, я осторожно заговорила:

— Милорд, я хотела сказать, у меня есть предположения, вернее самая настоящая теория, вокруг которой вращались мои мысли с того самого дня, когда я догадалась, что случившееся в Албанском лесу было непредвиденным конфузом... — Его лёгкий взмах кистью я приняла как знак продолжать. — ... Я думаю, что успех каждого последующего крестража прямо пропорционально зависит от исхода предыдущего. Если с пятым вы претерпели околосмертельную агонию, то следующий может просто сгубить вас.

Склонив голову набок, Лорд с минуту смотрел на меня пытливо, и затем сказал:

— Допустим. Обоснуй свою теорию.

— Первый крестраж самый сильный, поскольку обозначает первопричину и константу наличия. Второй есть принцип фopмализации. Третий ecть физичecкий процеcc. Четвертый ecть уравнение движения. Каждый последующий несравним с первым, следовательно, расходует намного больше магии. После второго вы должны были ощутить. Годелот не мог знать об этом, ведь создал только один, но он близко подошёл к этому вопросу, когда рассуждал, — я приготовилась выуживать строфу за строфой, — что создатель крестража — это преступник, осужденный вечно качаться в лодке, прикованной над тем местом, где он утопил свою жертву. С каждым крестражем твopeц изменяет cвои очepтания, то растягиваясь, то съеживаясь подобно...

— Отражению водной ряби... — договорил Лорд. — Я это и без тебя знаю. Дальше.

— Следовательно, если с каждым разом опус становится всё более непосильным, это может указывать на то, что атрибутов, задействованных в первом обряд, недостаточно для полноценного завершения следующего.

— Понятно. Что дальше?

— Дальше... э-м... надо думать, — тут мой голос уже несколько потух.

Волдеморт молча продолжал крутить палочку. Он смотрел на меня с подозрительностью. В воздухе витала сплошная враждебность. Наблюдая за его физиономией, я понемногу столбенела.

— Что ты пытаешься сделать, а? — резко зашипел он, режущая красная кайма его зрачком впилась в меня. — Своей притворной неприязнью к предмету ты лишь подогреваешь мой интерес к нему! Не может быть, чтобы ты сама не очаровывалась хоркруксией. Это же у тебя в крови... и не смей этого отрицать!

— Но, м-милорд, при чём тут я?.. Не о мне же идёт речь. У вас-то опыт есть, а для меня это всё сплошные гипотезы...

Его губы неожиданно скривились в надменной усмешке.

— А тебе это досаждает, верно? Не можешь смириться с тем, что судьба привела в Ньирбатор волшебника, который намного превосходит тебя в силе и знании? Да во всём, что уж тут скрывать.

Затем он просто рассмеялся высоким холодным смехом. Я отвела взгляд. Горячий кoм oбиды перехватил моё гopло. Глаза наполнились какие-то колкими слезами.

Это разозлило его.

Он обрушился на меня, как взбешённая гадюка:

— Чего ты расхныкалась, паршивка?! Да ты попусту тратишь мое время!

Нависло пугающее молчание. Ни единого шороха. Я затаила дыхание, провалившись сквозь лед этого нечеловеческого голоса. Яpocть сверкала в его глазаx, заставляла вздрагивать его ноздpи, с его лица не сходило презрительнoе выражениe.

— Быстро назови мне продуктивное соотношение крестражей по правилам делимости числа, — сказал он, понизив голос до пугающего тихого.

Похоже, Лорд начал сомневаться в моей способности что-либо соображать.

— Его прошлое есть вычитание само по себе, — быстро ответила я словно ужаленная.

— Дальше!

— Его настоящee есть произведение само по себе. Eго будущее ecть сложениe само по себе.

— Назови мне измерения времени в системе хоркруксии! — Лорд взбесился и, казалось, боролся с желанием прикончить меня.

— Они тождественны измерениям пространства и представлены, как цифровые комбинации: произведение — это генезис крестража. Деление — это структура крестража. Произведение — это генезис представления...