— Белла так явно выказывает Лорду свою страсть, что будь её муж на его месте, он бы кудахтал от восторга, — зорко подметил старик Шиндер, рассеяв мои тяжкие думы.
====== Глава Двадцать Вторая. Тот-Кого-Я-Боюсь ======
Понедельник, 11 февраля 1964 года
Вернувшись в Ньирбатор, я умчала в свою комнату, чтобы взять тетрадь, которая обязана удостоверить мою компетентность. Возможно, мне повезёт, и она выступит годным посредником в общении с Лордом, и мне не придётся много говорить или хуже — слишком часто поднимать взгляд, чтобы отвечать на его вопросы.
Схватив тетрадь, я выбежала наружу.
О присутствии чужака в замке можно узнать, взглянув на герб Батори, который висит у нас над входной дверью: зеленый дракон в червлёном поле обхватывает тройку серебристых когтей. Согласно семейному преданию, великий чародей Витус Гуткелед вызвался убить дракона, который поселился в медье и лакомился местными магами. Витус пренебрегал волшебными палочками, ведь у него было заколдованное копье: тремя ударами этого копья он сразил дракона и в награду получил от местных землю, на которой воздвиг Ньирбатор. Благодарные волшебники прозвали его Bathor, то есть мужественный. От него и произошел весь род. В XII веке Батории избрали свой герб, исходя из этого предания.
Если чужак в доме, серебристые когти мгновенно чернеют. Меня всегда удручала мысль, что приходится выбегать за дверь, чтобы узнать, есть ли кто в замке, ведь трансгрессировать на территории родовых замков могут только домашние эльфы. А Фери слишком любопытен, чтобы его туда-сюда гонять. Начнёт ещё задавать лишние вопросы, будет бросать украдчивые взгляды. Он бывает таким несносным!
Взглянув на часы, я увидела что стрелка показывала без двадцати семь. Я единым духом одолела ступеньки лестницы со своей комнаты на третьем этаже. Когти не почернели.
Через пять минут я повторила то же самое. Когти не почернели. Ровно в семь я снова выбежала: когти не почернели. Одолевая шестой пролет лестницы, я ощущала возрастающую ярость.
Внезапно на первом этаже послышались шаги, и я в ужасе похолодела. Ошибки быть не могло — кто-то действительно ходил по замку. И казалось, что этот кто-то даже не пытался ступать осторожно — словно он расхаживал по собственному жилищу.
А сейчас ещё поднимется на четвёртый этаж!
Я рванула наверх что есть духу, и мне казалось, что я одолевала сотню лестничных пролётов.
Оказавшись на четвертом этаже возле четвертой комнаты, я прислонилась к стене, чтобы отдышаться и найти мало-мальски достоверное объяснение такому неподобающему поведению со стороны Волдеморта. Спроси в любого мага в медье, знают ли они хоть единого лорда, который позволял бы себе опаздывать, они ответят, что нет, ведь подобное может подорвать его репутацию в глазах окружающих или совсем сгубить его доброе имя.
Доброе имя Волдеморта... Несомненно. А часы в конце коридора показывали без четверти восемь.
Четвёртый этаж прорезают узкие окна с решетками, украшенные старинными виньетками. Высокие каменные арки украшают гербы всех родов, связанных с Баториями.
Спустя несколько минут я увидела, как по лестнице из полумрака начала подниматься слегка вьющаяся тёмная шевелюра. Восковое лицо. Стремительным шагом Лорд Волдеморт двинулся в мою сторону.
Совершенно не обращая внимания ни на меня, ни на мое приветствие, он с невозмутимым видом подошел к двери и прошипел что-то на парселтанге. «Дурной тон, дурнее некуда», — сказала бы госпожа, но она поразилась бы не меньше меня, услышь она такое «салах-аз-зарово» шипение.
Дверь отворилась — и Лорд вошёл в комнату. Не дождавшись приглашения, я вошла следом и тотчас почувствовала, как влажный холод окутал мои плечи, грудь и руки, будто я медленно вступала в полосу тумана. Как ему удалось заколдовать комнату самой Эржебеты?
Комната выглядела так же, как тогда, когда я в последний раз сюда заходила: обшивка стен из красного дерева, потолок с росписью, кровать под расшитым пурпурным балдахином, такие же шторы, а занавески снежно-белые. Всё остальное выдает в комнате довольно строгое убранство. Письменный стол, два стулья-кресла с мягкой обшивкой, шкаф для одежды и потухший камин — вот и вся обстановка. Всё здесь было сделано по вкусу Графини. В углу комнаты стоял сундук, который госпожа открывала только однажды, ведь там находятся украшения Эржебеты, к которым нам не следует прикасаться. Теперь сундук был приоткрыт. Я бы сказала, очень дерзко приоткрыт. «Милорд, вы даже не соизволили замести следы своего непочтенного поведения», — я подумала, изумившись.
В другом углу стояло огромное венецианское зеркало, впитавшее в себя полумрак комнаты. На портрет над камином я старалась не смотреть. Её высочество Молчаливую лучше не дразнить.
«Но почему ты не защитила свой сундук?» — недоумевала я.
Лорд подошёл ко мне и, не проронив ни слова, взял тетрадь из моей руки, обошёл письменный стол и сел спиной к окну. Я инстинктивно пошагала следом и села в кресло с этой стороны.
— Ты что, язык проглотила? — Ухмыльнувшись, он лениво побарабанил пальцами по тетради, лежавшей перед ним.
«Сам ты язык проглотил, наглец, даже здороваться с людьми нормально не умеешь», — я подумала и непроизвольно сцепила пальцы в замок.
В глазах Лорда Волдеморта невозможно было что-либо прочесть, какая-то непробивная бесчеловечность. У меня внутри всё упало... Это же Тот-Кого-Нельзя-Называть, о котором Крауч высказывается не иначе как о чудовище, которое отдаёт себе отчёт во всех своих леденящих кровь злодеяниях. Но я прекрасно понимаю, что Крауч мог бы сказать подобное почти о каждом обитателе Сабольч-Сатмар-Берега.
— Перво-наперво тебе надлежит полностью повиноваться тому, кто выше тебе силой и знанием, — сказал Лорд, переводя взгляд на часы на краешке стола. Его губы криво изобразили подобие усмешки. — Я могу опаздывать, а ты — нет, поняла?
Я робко кивнула.
С тем же невозмутимым видом он принялся за тетрадь. Открыл её и, не листая, начал читать с первой страницы. По мере прочтения Лорд что-то шипел, и вскоре перешёл ко второй странице. Он словно предугадал, что я всё запишу, побаиваясь в его присутствии потерять дар речи. Я заметила на письменном столе стопку ветхих книг, которых здесь раньше не было. Здесь вообще не было книжного шкафа: Графиня ненавидела чтение. Названия книг я не то что прочесть не смогла, я ни единой буквы не смогла разобрать, настолько они стерлись.
«Какая у него восковая личина... а вдруг я сейчас уловлю запах воска? Поднесу свечу поближе, воск растопится — и я увижу кровавую мозаику души, которой всё мало и мало...» — причудливые мысли роились в моей голове, пока я наблюдала за Лордом Воодемортом. Его же глаза бегали по моим строкам.
Дочитав вторую страницу, Лорд слегка вздохнул и некоторое время сидел молча, впившись наминающим взором в тетрадь, по которой снова вяло барабанил пальцами. А когда он поднял взгляд, я увидела прежнее самодовольное выражение. Что ухмылка на губах, что насмешка в глазах — всё в нём сквозило чувством собственного превосходства.
— Тебе надлежит знать, — негромко заговорил он, — в таланте и силе мне нет равных, но я не настолько тщеславен, чтобы не искать содействия, если понадобится.
— Да, милорд.
— Ты целеустремлённо приступила к заданию, я это вижу. Советую тебе продолжать в том же духе, Присцилла.
Я немало обнадёжилась, когда не услышала от Лорда никакой издевки, но, присмотревшись к нему внимательнее, я натолкнулась на его нашпигованное насмешками выражение лица. Он некоторое время молчал, изучающе наблюдая за мной. Похоже, Лорд прекрасно осознает, что без особых усилий парализует волю всех «нижестоящих».
— А теперь, Присцилла, будь так добра... — произнёс он особо вкрадчиво, — объясни мне, зачем тебе понадобился сборник Бартоломью? — Лорд метнул в меня такой взгляд, будто это я когда-то украла колбу из Хогвартса. — Или тебе не известно, что эти зелья ни на что не годны?
Он просто издевался. Или проверял меня. К несчастью, настал тот момент, когда мне пришлось открыть рот.
