— Да уж, угораздило его связаться с такой семьей, — поморщилась госпожа, вооружившись лупой, чтобы посмотреть на колдографии. — Опасно сочетать скудость ума с несметными богатствами. Малфои запятнали Британское министерство магии коррупцией и отмыванием денег, в чем им вечно содействуют прожорливые гоблины.
Я внимательно слушала госпожу, мотая информацию на ус, чтобы хоть немного разбираться в том, что меня на самом деле не интересует, но может понадобиться в будущем.
— А зачем Мальсиберу родниться с ними? Значит ли это, что они тоже «пожирательствуют»? — Я предположила, зная о неприязни госпожи к незаконным формированиям.
— Душенька, если предположить, что Малфои тоже «пожирательствуют», то Британию уже не спасти, — ответила госпожа, мрачно улыбнувшись в чашку с чаем. — Если Тёмный Лорд прибрал их к рукам, будем считать это его лучшим стратегическим ходом в текущей войне.
— Но почему вы так считаете? — спросила я. — Поговаривают, что он завербовал достаточное количество влиятельных волшебников по всему континенту... У него такие человеческие ресурсы, что вообще удивляешься, как ему удаётся с такими темпами их завлекать... А дементоры!..
— Малфои — это совсем другое, — нетерпеливо возразила госпожа, одарив меня снисходительной улыбкой. — Как тебе объяснить доходчивее... Пойми, это весьма удобно — иметь в услужении людей с такой... придурью, но с влиянием. Такие люди нужны Тёмному Лорду ради доступа ко всему и влияния на всех.
— Но... извините за прямоту, госпожа, на кой Малфоям Мальсиберы?
— Приска, я тебя умоляю... — госпожа нахмурилась. — Ты ещё так молода и не понимаешь всей суеты и хитросплетений, которыми полнится светское общество.
— Ну хорошо, допустим... Но почему такой жёсткий человек, как Крауч, не в силах привлечь к ответственности коррупционеров? И почему в свете всех этих событий столько внимания приковано к Дамблдору — идеалисту, парящему а облаках? Как такой сердечный старик вообще одолел Гриндельвальда? — я нечаянно сменила тему.
— Он его не одолевал, — брезгливо отмахнулась госпожа. — Я уже говорила тебе, не помнишь, что ли? Тот сам сдался Дамблдору из — кхм — сердечной приверженности.
Я прыснула со смеху, нарисовав в уме нелепую картинку: Дамблдор в своём пёстром безвкусном наряде ведёт грозного Гриндельвальда за руку в Нурменгард, а тот на прощание целует его в кончик его ветхой шляпы.
— Что там дальше? — обратилась госпожа к Фери, который стоял рядом, смиренно потупив взгляд, и ждал разрешения читать дальше.
— «Речь Абраксаса Малфоя по случаю праздновании дня рождения министра Лича, которое он демонстративно проигнорировал», госпожа.
— Мерлинова борода! Ну так зачитай, голубчик!
«В идеях Темного Лорда нет ничего противоестественного, — говорит Абраксас Малфой, который, несмотря на пожилой возраст, не первый год метит на пост министра магии. — Его приход является вполне ожидаемой ответной реакцией на бесхарактерную политику Министерства, приобщение магглорожденных к магическому искусству, профанацию учебной программы в Хогвартсе и пренебрежение чистокровных традиций. Министерство продолжает придерживаться магглолюбивого курса, и мы должны осознавать всю опасность такой политики. Нога Темного Лорда уже поставлена на первую ступеньку власти, и нам, уважаемым чистокровным семьям Великобритании нечего опасаться. Радикальные меры его организации имеют целью защиту прав волшебников...»
В зале послышался громкий ропот. Старейшины Визенгамота начали ритмично стучать волшебными палочками по крышкам своих столиков, выражая классическим способом неодобрение и несогласие.
«Гриндельвальд тоже называл себя защитником, но в итоге соскользнул до тирании, — яростно подал голос Бартемиус Крауч. — Его сторонники, избалованные безнаказанностью, деградировали в убийц и палачей...»
— Не стоит обманываться, Приска, — комментировала госпожа. — Малфоям чужды высокие идеи. Старик преследует личную выгоду, надеясь, что действия Тёмного Лорда скомпрометируют его конкурента Нобби Лича в глазах общественности.
— Первого магглорожденного министра магии?
— Да, к сожалению, — госпожа на миг закрыла глаза в знак глубочайшего неодобрения.
— Госпожа, скажите, а правду говорят, что Нурменгард после смерти Гриндельвальда станет ещё одним источником силы, и можно будет черпать из него, как из Ньирбатора и Чахтицкого замка?
— Да, душенька, — кивнула госпожа, — как раньше черпали из пещеры Иштвана и на острове Маргит. А пока что Гриндельвальд живёт, знать бы зачем, а источника всё нет и нет, — задумчиво произнесла она. — А что касается Малфоев, поверь мне, Присцилла, при поддержке таких семейств когда-то к власти пришли Железные Перчатки.
Было б куда приятнее, если б госпожа не напоминала мне об этом. Разве я могу забыть, что одним из таких семейств были Гонтарёки? И Каркаровы. И Лугоши. И Долоховы. В сущности половина нынешнего населения медье — это бывшие приверженцы Ангреногена. У Варега в комнате зелий до сих пор стоит подземное логово, которое наверняка ведёт в тоннели на другой берег Пешты. Там его отец прятал разыскиваемых Железных Перчаток, когда те ещё были вне закона, — пока сами не стали законом. Если задуматься, Мири правду говорила, что достойные погибли в сопротивлении, а остались «пресмыкающиеся».
Итак, история повторяется, но старая истина гласит, что победители и побеждённые извлекают из истории разные уроки. Почему мы теперь не сопротивляемся? Неужели всё дело в боязни оказаться под Черной Меткой? Очень в этом сомневаюсь. Возможно, мы инстинктивно знаем, что Тёмный Лорд — не Ангреноген? Или просто питаем ложную надежду.
====== Глава Тринадцатая. Платье ======
Среда, 17 января 1964 года
В Аквинкуме на башенной площади я сегодня натолкнулась на сестёр Гонтарёк. Они настойчиво приглашали меня прийти к ним, потому как Варег пребывает «в сумбурном настроении», и они потолковали между собой и решили, что я должна его развлечь. «Знаешь, он на самом деле гораздо умнее, чем ты, может быть, думаешь. Конечно, порой он ведет себя, как отморозок. Послушать его, так он и Мерлина переплюнет. Но за этой крутизной кроется недюжинный ум», — сестры Варега облекали свою заботу в словесную форму со всей присущей им пылкостью.
«Весьма резонное умозаключение, — мелькнула мысль. — Ну а что оно мне даёт? После Мазуревича Варег буквально прячется от меня...»
Я как можно вежливее отказалась развлекать жениха, поскольку запланировала провести время наедине с замком. Хотелось открыть очередной из таинственных люков, которые только и ждут того, чтобы их распечатали потомки Баториев. Я не потомок, но больше некому: время госпожи давным давно истекло, поскольку увядание организма у Баториев соразмерно ослабеванию их магии.
Завтра День Тиборка, времени на люки у меня не будет; всё медье соберётся на зрелище, и я не смогу не пойти. Как-никак, традиционная дуэль — это не натравливать быка на ведьму (пожалуй, даже стыдно немного). У меня совершенно нет никаких догадок, кто может оказаться в роли дуэлянтов. Мне не за кого беспокоиться, и я бы слукавила, если б сказала, что это слегка приятно — нет, это дико приятное чувство, — не терзаться подозрениями, что кого-то из твоих близких и друзей насильно потянут на ристалище. Могут, к примеру, вызвать Каркарова, но Пожиратели не дадут его в обиду; им ни к чему такое расточительство. Если вызовут Варега, то ему несдобровать. Если Агнесу — она выдержит.
Вознамерившись распечатать люк, я подумала, что было бы неплохо наконец найти что-то стоящее, а не картины и наряды. Более всего я жажду найти что-нибудь от Годелотов, маминых предков: артефакты или подсказки, где их искать.
Кроме основного труда «Волхвование всех презлейшее», Гарм Годелот известен многотомным трактатом под названием «Роза Ветров». Был, потому что сквозь века труд затерялся. Всплывало много подделок, как искусных, так и любительских; из подлинных осталось всего несколько фрагментов, которые не дают даже отдаленного представления о том, над чем работал Годелот, когда не возился с теориями хоркруксии, хотя, согласно семейному преданию, кроме крестражей, мой предок больше ничем не увлекался. Другое дело, его сын Геревард, который в зрелом возрасте проникся сказаниями о реликвиях рода Певерелл. В итоге он переусердствовал, и спятил настолько, что решил, будто его отец — владелец мифической Бузинной палочки. Это привело к тому, что он отнял палочку Гарма, а самого заточил в подвале Ньирбатора до самой смерти.
