— Я должен извиниться за своего брата, профессор, — поспешил вмешаться Рудольфус. — Иногда он бывает словно не в себе.

— В данном случае он как раз в себе, — огрызнулась я.

Деревянное кресло со скрипом отодвинулось, и со своего места встал Сэлвин.

— Лестрейндж. Сюда.

Словно невидимая рука разом стерла улыбку с губ Лестрейнджа, когда его пересадили к Шиндеру, а место возле меня занял Сэлвин. Инцидент не был исчерпан. Я решила, что пойду домой, переоденусь, поужинаю и пойду за головой Рэббита. В людях, когда их пугают, рождается склонность к насилию.

— Все мы знаем, что соратники Дамблдора слепы в своем рвении к гуманизму, — продолжал вещать Шиндер уже более мрачным тоном. — Они не coизмеряют свои выводы c устоями, гарантирующими магическому обществу здоровoe течениe жизни.

— Прискорбно, — печально кивнула Алекто, хотя уголки её губ дернулись.

— О да, весьма прискорбно, весьма — подтвердил совершенно серьезно Рэббит.

Единственный, кто за всё время не проронил ни слова, был Крауч-младший. Казалось, его одолел невидимый дементор.

— А они держат нас за олухов, которые присягнули Темному Лорду на верность и даже не изучили контракт, прежде чем поставить под ним свою закорючку! МЫ ВСЕ ЗНАЛИ, НА ЧТО ИДЁМ! — взревел Шиндер не своим голосом. — Повиновение и безоговорочное исполнениe всех приказов — вот чтo предписывалось любому из наc! И мы не подводили его!

Сэлвин, с тревогой посматривая на Шиндера и качая головой, сказал, что нам всем нужно сохранять холодный разум. Всё разваливалось на глазах. Если уж старик не смог совладать с эмоциями, всему конец.

— Итак, — кашлянул Сэлвин, вставая из-за стола. — Я не представляю, что мы ещё сможем обсудить сегодня. Мы должны сделать перерыв до тех пор, пока не получим более свежей информации от Снейпа.

Рудольфус пожал плечами и утонул в своем кресле.

— Поддерживаю это предложение! — хором согласились Кэрроу.

— А что нам делать, когда сюда сюда явятся мракоборцы и орденовцы? — внезапно раздался тихий, призрачный голос Крауча-младшего. Все взгляды обратились к нему. — У коллективного щита есть один крупный недостаток: для того чтобы создать эффективный заслон, требуется как минимум двадцать волшебников. Но мы не соберем столько людей...

На это ни у кого ответа не нашлось.

Я хотела было как можно скорее покинуть комнату, но заколебалась, увидев, что Шиндер продолжает сидеть в своем кресле. Другие, за исключением Сэлвина, не придали этому значения, но я поняла, что со стариком что-то неладно. Я решила подождать, пока все уйдут — но никто не уходил.

С шумом задвинув свое кресло, я подошла к окну. Клубился вечерний туман, окутывающий город непроницаемой мглой. Уличные фонари выглядели хилыми маячками в равнодушной пелене тумана. А ведь он где-то там. Он где-то там, живой. Я вспомнила последние дни с Лордом, и не смогла не вздрогнуть.

— Тёмный Лорд обезопасил себя на тот случай, если подобное произойдёт с ним, — донесся до меня голос Сэлвина, обращённый к Пожирателям. — Он непременно вернётся.

К черту всё. Я иду домой.

Небо над Аквинкумом было дегтярно-черным, будтo oxваченнoe нефтяным пламенем. Ни луны, ни звезд — черный купол, словнo я выглядывала из-за края бездонногo oбрыва и вот-вот должна была взмыть ввepx, в кипящee небo. Простые встречные таращились на меня, о чем-то омерзительно оживлённо бубня между собой. Такую реакцию следовало предвидеть. На меня смотрели, будто у меня на лбу было написано: «На пути в Азкабан».

Да и как могло быть иначе, дери вас Мерлинова борода?!

Я прошла переулок, окруженный высокой насыпью и живой изгородью. Вдалеке можно было различить изломанные очертания домов. Особняк Гонтарёка исходил черными клубами дыма, а замок Ньирбатора, расположен на пару градусов вкось, возвышался как борозда на небесном лице.

Свет из-за бледных парчовых занавесок сбил мои мысли, и они стали работать совсем в другом направлении. Госпожа Катарина ещё не ложилась спать. Она меня встретит. Вот сейчас шагну за порог в свой мир и всё будет как прежде...

С этими мыслями я двинулась к калитке, и тотчас позади меня раздался шорох.

Янтарное сияние фонаря на мгновение ослепило меня, а потом я увидела её.

Беллатриса Лестрейндж вышла из переулка в конце улицы, чтобы встать у меня на пути. Капюшон, прежде надвинутый на лоб, истаял. Лохматая и в том же платье, что в газетах трёхмесячной давности. Волосы её были чернее ночи, кожа белее снега, и губы тоже были абсолютно белыми. Беллатриса выглядела так, будто умерла, ожила, а теперь вновь готовилась умереть. Я почти ждала, что померкнет свет уличных фонарей.

— Скажи мне, что у тебя есть по-настоящему хороше оправдание. Даже если у тебя его нет. — Её голос напоминал отравленное вино.

Я вытащила палочку и пошла ей навстречу, чуть нахмурясь, обдумывая, как мне её убить. Заметила с недоумением, что её руки пусты.

— Оправдание чему?

— Тому, что ты украла его у меня, — вкрадчивым полувизгом сказала Пожирательница. — И ты поплатишься за это.

Я напряглась, в любое мгновение готовая выпустить Аваду в психопатку.

— Не крала я никого. И не советую угрожать мне и разбрасываться громкими словами. Если уж на то пошло, то надо закончить начатое. Давай сразимся.

— За этим я и пришла. — Беллатриса криво усмехнулась.

— Да неужели? — Сарказм вырвался у меня непроизвольно. — А не затем, чтобы поискать здесь украденное у тебя? Думала, я его спрятала? И что ты вообще здесь делаешь? — продолжала я с упрёком. — Почему ты не в Англии? Почему не ищешь его?

— Я продолжу поиски и найду его! — с блестящими от нарастающего возбуждения глазами воскликнула Беллатриса. — Но, видишь ли, у меня в этом захолустье осталось незаконченное дело... Сама знаешь какое.

— Что ж. Будем надеяться, что твой труп не застрянет в этом захолустье, а его удачно перевезут на твою родину.

Бледный рот вдруг растянулся в оскале, и я не могла понять, откуда в ней столько ненависти. Чем она была порождена? Неужели любовью к Волдеморту?

— Хорошенько же я уделала твою подружку, дочурку Олливандера, — прошептала Пожирательница, и много подсахаренной крови было в её голосе. — Такая была девчушка-красотушка. А теперь кормит червей. Пришла твоя очередь кормить.

Услышанное не повергло меня в оцепенение, но пульс внезапно застучал в висках. Я мотнула головой, не знала, что на это ответить. Я давно не вспоминала о Тине, моей злосчастной подруге, которая сделала свой выбор. Если Беллатриса хотела коснуться задирающего меня предмета, то ей это не удалось. Новость всего на миг вывела меня из строя.

— Завтра на том же месте, в то же время, — твёрдо сказала я.

Подняв подбородок, Беллатриса вплотную подошла ко мне, и на её перекошенном лице впервые мелькнула не наигранная радость. Неподвижное молчание заполнило пустую улицу. Я смотрела в бездонные карие глаза, и передо мной разверзалась дикость, слой за слоем, ярус за ярусом. Казалось, всё её существо кричало о том, чтобы замучить меня до смерти. Если такие, как Рабастан, меня лишь бесят, то таких, как Беллатриса, ненавидишь всю жизнь.

Насмотревшись вдоволь друг на друга, мы разошлись. Перейдя световую границу фонаря, фигура Пожирательницы растворилась во мраке.

Я толкнула калитку и вошла во двор Ньирбатора.

Комментарий к Глава Двенадцатая. Ньирбатор Эпиграф относится к Беллатрисе.

https://youtu.be/7yuFrrsXJQQ

====== Эпилог ======

Нотариуc Пруденций ужe с утра хлопотал в своей маленькой конторке. Затем, подкрепившись мясным пудингом в трактире Каркаровых, он засучил рукава, чтобы снова приняться за работу, как вдруг вспомнил об адвокате Бернате. Бедолага по-прежнему пропадает в Ньирбаторе, смекнул Пруденций, срывая с крючка пальто, чтобы умчаться к другу на помощь.

Ох, куда уж ему справиться без Пруденция!

Сентябрь — самое тоскливое время года, но это не причина засиживаться в сумрачном замке.