— Вот как? — оживлённо поинтересовалась я. — И что же это?

— Головы Поттеров, — ответил Лорд с ухмылкой. — Головы, отделённые от этих надоедливых, вечно вмешивающихся в чужие дела бестолочей.

Я старалась добиться от него больше подробностей, но он всячески уходил от ответа, утверждая, что сотрёт их всех в пыль. После этой фразы я не знала, что и говорить, опасалась подводных камней его мнимого спокойствия. Лорд говорил тихо, но никогда ещё я не видела такой дегтярной тьмы в его глазах, такой жёсткости у его рта.

— Почему ты молчишь? — спросил он, облизнув пересохшие губы. — Гадаешь, нет ли у меня в запасе новостей повеселее?

Озлобленный тон Лорда обескуражил меня. Я не могла понять его внезапную перемену настроения.

— Я задам тебе один вопрос, душенька.

Я окаменела, не сводя с Лорда глаз. Вид того, как высоко поползли его брови, не предполагал ничего хорошего.

— О чём ты думала, когда Эйвери предложил тебе бегство?

Перед глазами всё поплыло, я будто заново пережила улыбку Эйвери, труп Матяша, висящий на калитке, неуместное возбуждение. Моим ответом было молчание.

— Я же был в твоей голове, Приска. Я всё видел.

— Тогда... как так получилось, что Эйвери не был наказан? — твердо спросила я, будто это меня совсем не касалось. На кончике языке вертелся вопрос, как это два Пожирателя самовольно покинули медье, устремившись в Албанию?..

— Он уже наказан, — сухо ответил Лорд. — Я предвидел, что его сцапают во второй раз. Он всегда был раздолбаем. В Хогвартсе отодрал каждую слизеринку старше тринадцати. — И скорчив такую гримасу, словно проглотил муху, Лорд добавил: — И даже гриффиндорками не брезговал.

В его голосе слышалось раздражение, жёсткое и циничное. Такой голос мог быть лишь у старика, много повидавшегo на свoeм веку и давным-давнo утратившем иллюзии. Мне стало неловко, хотя подробности интимной жизни Эйвери меня нисколько не удивили, — я же читала секретный репортаж Риты Скитер о жене Дожа-младшего. Но странно было слышать от Лорда нотки осуждения. Он сам-то не слишком разборчив в своих связях, спит и с сумасшедшими, и с животными.

— Ты не ответила на вопрос, — прозвучало сурово.

— Я подумала, что он спятил, — откровенно ответила я. — Также мне показалось, что он был немного подвыпивший.

— Понятно. Частенько захаживал в трактир Каркаровых, не так ли?

— Да, милорд.

— А ты откуда знаешь?

Ох... Будь я проклята, если попытаюсь скрыть от него такой пустяк.

— Тоже иногда захаживаю.

— Н-да, — Лорд сардонически поморщился. — Катарина, несомненно, может тобой гордиться.

Я тут же представила, как госпожа сейчас сидит в одинокой растерянности, и моё сердце сжалось от боли. Самодовольный взгляд Лорда подсказал, что пора менять трактирную тему.

— Милорд, я тут подумала... Скажите, почему Мальсиберу и Эйвери не удалось...

Лорд понял меня с полуслова и ответил:

— Албанский лес — как отдельный мир, много древнее нашего. Просто так сюда не попасть. Только по приглашению.

— А чтобы выйти, требуется разрешение?

— Опять ты за своё...

— Нет! Я просто спросила, я не намекаю...

— Я привык думать собственной головой, — холодно перебил Волдеморт, — и заботиться о себе сам. Если положиться на других, они непременно подведут...

— Я не подведу вас.

— Именно этого я и ожидал, — произнес Лорд не без иронии. А затем, одарив меня своей знаменитой улыбкой «я знаю то, чего ты не знаешь», добавил: — Ты проживешь долгую и плодотворную жизнь, Приска.

Я нахмурилась, глядя в его лицо, но пробормотала «спасибо, милорд».

— Если бы не я, ты бы не вышла живой из того амфитеатра.

Я не шелохнулась, лишь смотрела на него из-под опущенных ресниц. Неужели он хочет, чтобы я разрыдалась от благодарности?..

— Как тебе спалось? — Лорд смерил меня властным взглядом, нарушив звенящую тишину.

— Скверно. Метка всю ночь будто полыхала, будто... — я запнулась, но для верности уточнила, наплевав на все приличия: — будто её жевала Нагайна.

Лорд громко фыркнул:

— Замечательно. Это последствие успешного обета. Теперь твоя жизнь зависит от успеха обряда. Ты осознаёшь это?

— Шестой крестраж будет безупречен.

— Я верю тебе, Присцилла, — Лорд ухмыльнулся, обнажив безупречные зубы. — А знаешь почему? — Я мотнула головой, и он продолжил: — Когда твоей жизни грозит опасность, все шестерёнки в твоей голове приходят в движение, и смекалка  работает, как часовой механизм. — Лорд резко втянул воздух и после короткой паузы добавил: — Я впервые познал это чувство зимой 1940-го, когда вернулся в Лондон на рождественские каникулы, а его бомбили уже три месяца...

Я не поняла, какое отношение это имеет к Лорду, поскольку знаю по Истории Магии Бэгшот, что магглоотталкивающие чары защищали родовые поместья не только от магглов, но и от их оружия. Мне, однако, вспомнились записи следователя Рэдклиффа за 1921 год: «По словам соседей, своё состояние Гонты давно промотали, но окончательно слетели с катушек в конце прошлого века, когда «случилось то, что унесли с собой в могилу жившие тогда».

Госпожа говорила, что, промотав состояние, нельзя сохранить поместье. Ох, как страшно я обрадовалась, что разрешила нестыковку логическим объяснением. Невесть почему, мне вдруг захотелось сказать Лорду нечто утешительное. Я ведь тоже потеряла всё состояние и родовое поместье, только в моей трагедии повинны Железные Перчатки.

Спустя пару минут мы стали обсуждать предстоящий обряд. Я напомнила Лорду, что следует придерживаться указаний и перед самим обрядом потренироваться с «магическим зеркалом», роль которого сыграет сосуд из проклятого стекла, заполненный прахом обычной змеи. Нагайна при упоминании другой змеи заколотила под пледом хвостом.

— У нас уже была церемония-инсценировка с магглой, — апатично возмутился Лорд.

— Но вы же тогда не предупредили меня... Вы сразу перешли к практической части. И не удосужились закопать сосуд со змеиным прахом на кладбище. И даже алтаря не было, а он обязательно должен быть, чтобы расставить на нём по четырем сторонам света свечу, чашу с водой, чашу с кровью, соль... — тараторила я в своем простодушном усердии, наблюдая за раздувающимися ноздрями Волдеморта.

— Ты смеешься? — процедил он. По голосу не было ясно, кого он растерзает первой, магическую Британию или меня. — Напомни, душенька, какое самое оптимальное время для проведения обряда?

— Пятница, за полчаса до полуночи. В период, когда Солнце проходит по знаку Козерога на растущей Луне...

— Это завтра.

О боги.

— Значит, проведём завтра...Милорд.

— Я заметил, ты избегаешь называть ритуал церемонией. Почему?

— Ритуал используется для достижения, а цepeмония — для поддepжания. Вы достигаете цели, а поддерживать будете потом.

— От чего зависит успех Тенебриса?

— От полной концентрации всех присутствующих. Тенебрис предусматривает искренность служения. Магия производит то, что в неё вкладывается, поэтому крестраж пострадает, если хотя бы один из нас будет вбрасывать в ритуал свои скрытые мотивы.

— Поэтому самые эффективные ритуалы — те, в которых меньше всего участников.

— Да, милорд. Примерно половина ритуалов для произведения крестража может быть исполнена четырьмя или мeньшим числом людей; таким образом устраняются проблемы, которые могли бы возникнуть из-за недостатка концентрации. А нас всего четверо.

— Трое.

Я тяжело сглотнула.

— В чём дело, Приска?

О нет... Я знала. Я знала. Я знала! Берта не вернётся с нами. Раз Лорд решил, что ей больше не нужны псилобицины, значит, ей конец.

— Так в чем дело? — напирал Лорд зловещим голосом. — Что-то уж больно расстроенной ты выглядишь. — Почуяв мое замешательство, он стал злобно подтрунивать надо мной: — Неужели Присцилла, с таким великолепием обагрившаяся свои руки родной кровью, будет впадать в ложный гуманизм?

Ехидно усмехнувшись, Лорд не упустил случая поиздеваться: