С головы всё не шёл этот Сол, зеленоглазый палач, жертва Волдеморта, смертельно обиженный человек. При первом же взгляде на него меня сразу охватило дурное предчувствие. Он что-то знает, чего не знаю я, но что знать должна... Подумать только, живёт с женой и маленьким ребёнком в гостинице... Как унизительно. Подозревал ли его отец, что так будет, когда приглашал в свой дом Волдеморта? Бедолага Вальдрен. Бедолага Сол. Бедняжка Албания.
Бессовестный узурпатор. Насмешник. Чернокнижник. Осквернитель. Притеснитель. Демон. Человеконенавистник. Как права была Елена Рейвенкло. Я знала это, но не так исчерпывающе.
Агнеса говорила, что чем больше времени проводит с Розье, тем чаще в нём приоткрывается мягкая сторона. Не могу того же сказать о Лорде. В нём всё чаще приоткрываются вертикальные зрачки, и тогда мне кажется, что моя свобода — не более чем мерцание света далёкой звезды. Вспомнился Эйвери... Отогнав все мысли о нём, я перебирала в уме накопленные ведомости о том, куда попала.
«Источник к северу от Бержиты есть сама опасность. Он помнит твоего отца. Ему пришлось бежать, когда местные прознали о его необычной палочке». То, что изрекала женщина в пентаграмме, было для меня абракадаброй, но Лорд её разгадал, потому что северной границей Бержиты есть дом Вальдрена. Но опять-таки: при чём тут мой отец? О какой палочке идёт речь? Если была причина скрывать дружбу с Вальдреном, то дела плохи... Отец однажды собирал древесину в этих краях, но дома почти не рассказывал о своём опыте. Казалось бы, с какой стати ему что-то умалчивать?
Хостис находится в трех милях от дома Вальдрена в Бержите, обозначенной лишь на двух картах — той, что в библиотеке Ньирбатора и той, которой пользуется Лорд. Портал у дерева висельника приводит в любое место в радиусе шестидесяти миль от Бержиты. Беспалочковая магия, трансгрессия, уменьшительные и расширяющие чары, передвижения объектов... Всё это здесь не работает. Но тёмная магия здесь самая гибкая. Удушение жгутом и прижигание я бы не назвала магией, но должны наверняка быть какие-то причины такой... самопальной жестокости. В конце концов это было представление для Волдеморта. О незавидной в этих краях судьбе грязнокровок мне сказать нечего помимо того, что у нас таковых не осталось, но мы их никогда не прижигали.
Всё назойливее становится ощущение, что Лорд здесь какой-то другой... заносчивый, как обычно, но не той заносчивостью, что в Ньирбаторе. Вторгся сюда, захватил чужой дом, источник чернокнижников. Для него тут разыгрывают представления, и главная роль отведена его жертве, играющей палача. А с какой завидной небрежностью он позволил ему лизать свой ботинок... Видела, какие формы у Нины?
А чтоб эту Нину забодали...
Комментарий к Часть Третья. Глава Первая. Хостис Игра слов: хоспис/хостел, а хостис — враг (лат.)
*Э. Берджесс. Влюбленный Шекспир
Если бы в Хостисе играла музыка, это была бы Nick Cave and the Bad Seeds – Muddy water.
Пруд и в целом атмосфера Албанского леса позаимствованы из Твин Пикса. В тамошнем лесу, что окружал городок, имелся портал в черный или белый вигвам, куда попадали в зависимости от того, что в душе преобладало. Входивший видел красный занавес, а дальше красную комнату, своего рода лимб Твин Пикса. Портал тот скорее был похож на лужу, чем на пруд, но издали казался прудом. Содержалась в нем не вода, а нечто, пахнувшее машинным маслом.
====== Глава Вторая. Дом Вальдрена ======
I’ll build you a shiny doll house or church
Where you can shrink into a tiny wight spider
And gorge on horrid memories with conceited wings.*
“Wight Spider”
Marilyn Manson
Среда, 1 июня 1964 года
Меня заключили в надушенные объятия. Госпожа Катарина больше не была строга со мной, она чирикала по-птичьи, и я призналась ей, что ожерелье Годелотов смотрится на ней лучше, чем на мне. Всё было как прежде. А потом этого не стало. Был высокий прилив. Вздутая и мутная Пешта исторгла из себя василиска, словно плод из чрева. Внезапно я очутилась в своей постели. Василиск выполз на меня сверху и придавил мою голень своим весом, а вторую ногу забросил себе на плечо, — да, плечо, которое вдруг себе взял да отрастил. «Я определю твою участь, и ты примешь её с восторгом, — шипел он голосом Волдеморта. — А свою прежнюю жизнь стряхни как сон, теперь я — твоя жизнь». Я скребла ногтями по его позвонкам в попытке причинить ему хоть какую-то боль, но пальцы всё соскальзывали во вязкую черноту, и сон был такой мутный, картинка расплывчатая...
Я резко проснулась.
Что-то упалo, гpoмыхнув, затем pаздались кpики. Мужчина и женщина орали, пытаясь перекричать друг друга. Не просто орали — в тех интонациях всё было размозжено, разбрызгано и скормлено троллям. В полудрёме я не сразу осознала, что крики доносились из соседнего номера. Немного погодя крики усилились во сто крат. Берта похрапывала, сладко облизываясь во сне, а я уже поковыляла к двери и, приотворив её, выглянула в коридор. Внезапно дверь слева отворилась: это Волдеморт вышел из своего номера. Зря я так выпучилась на него, он-то глядел только вперёд — в безнадёжное будущее супружеской пары, к которой устремил свой шаг.
Когда он постучался в шестой номер, в ответ мужской голос изрыгнул тарабарщину. Лорд постучался вновь, и ругань полилась нескончаемым потоком. Забелелась волшебная палочка — дверь рывком распахнулась.
Что было потом? Было изумрудное свечение, озарившее коридор. Была зелень, осевшая на обоях с голубыми розами.
Тихонько закрыв дверь, я запрыгнула обратно в кровать. Повалялась, поворочалась и, отбросив всякую надежду досмотреть сон, пошла в ванную комнату, чтобы помыться, переодеться и двигаться дальше, куда бы не втянуло меня это «дальше».
Спозаранку мы почти без приключений покинули Хостис. Берта под предлогом «кое-что забыла», по-прежнему торчала в номере. Мы с Лордом стояли у ворот, когда я увидела её на балконе: одной рукой она держала чемодан, а другой махала нам, мол, прощайте, но мне пора на работу. Побаиваясь реакции Лорда, я помчалась к ней. Пришлось дать ей на одну пилюлю счастья больше. Псило-Берта понурила голову и побpeла за мной к выходу. К слову, её пилюли теперь у меня. Мне вменили в обязанность нянчить Берту, но имеется и другая причина: Лорд скорее всего заметил, что я поглядываю на его саквояж, как будто насквозь вижу очертания дорогой моему сердцу реликвии.
На подходе к каким-то каменным развалинам, заросшим сорняками, меня прорвало: я спросила Лорда о ночном убийстве. Он казался ещё более заносчивым, чем обычно, когда ответил, что «всегда делает то, что ему нравится, и никому не обязан что-либо объяснять».
Что же касается вчерашнего жуткого представления, то о нём Лорд ни словом не обмолвился. Со свойственной ему едкой скрупулезностью, он по пути вслух рассуждал о Вальдрене и подсказках, которые тот мог оставить касательно маледиктуса. Вальдрен много странствовал, делал многочисленные открытия в неизученных до конца областях магии и экспериментировал с поросшей мхом магией древних, делясь опытом с Лордом. Старику, разумеется, льстило общество амбициозного «ужаса и трепета». Но зачем оставлять ему подсказки? Почему не выложить всё начистоту с глазу на глаз? Или не написать в красивом письме и вложить в своё завещание?..
На озвученные мною вопросы Лорд сузил свои глаза.
— Я задал тебе вопрос, — сказал он, глядя на меня с высоты своего роста.
— Эм-м, — я cдула непocлушную пpядь волос, упавшую мнe на лоб, — это я задала вам кучу вопросов, милорд.
— Нет, я задал тебе вопрос: почему ты доискиваешься не там, где нужно? Маледиктус — вот, где должны вращаться твои милые мозги. — Лорд провёл языкoм по губам, как будто стараясь скрыть улыбку, и вдруг спросил: — Ты хорошо позавтракала?
— Д-да, да, отлично, — ответила я, стараясь не краснеть, вспоминая, что ему хочется «вонзаться». Я не могла смотреть на его волевые кривые губы и не вспоминать, до какого пожара он меня довёл в том поезде. Я не леди, но у меня вроде как есть жених... А как же помолвка, скреплённая одним из древнейших магических обрядов?..
