— Берта получит книгу, когда я её дочитаю.

— А что вы, собственно, такого обнаружили в тех детских сказках? Вы были так поглощены чтением и будто бы совсем не слышали, что меня... уводят.

— Уводят! Ляпнешь такое, — Лорд скривил уголок своего неприлично искривлённого рта. — А ты, значит, хочешь меня акромантулам скормить?

Я мотнула головой, нервно зажав между пальцев белое кружево ночной рубашки.

— Хочешь, да? — напирал он, скрестив руки на груди. — Быть такой душенькой, конечно, не порок, но угрожать МНЕ?

— Не угрожала я. Даже не надеялась...

— Тогда что это было, скажи на милость?

— Да так, глупость. Можете заавадить меня, если я лгу.

— Авады мне мало. Я требую извинений... И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Медленно поднимая глаза, я уже достаточно очнулась, чтобы заметить неладное: сюртук Лорда был расстёгнут и, что примечательно, верх белой рубашки тоже. Напоровшись на немигающий взгляд из-под опущенных ресниц, мне хотелось сгинуть.

— Ничего не хочешь мне сказать? — не унимался он. — Возможнo, тебе необходимo немногo больше поощрения? — и сделал шаг вперёд.

— Извините меня, милорд!

— Как наигранно, — протянул лицедей. — Тебя что-то не устраивает, а? Разве это не я дал тебе возможность испытать свою силу? Ты должна сейчас в ногах у меня валяться...

— Что?.. Испытать что? — воскликнула я, оставив без внимания валяние в ногах. Я ожидала чего угодно, но только не этого. — Что вы имеете в виду, милорд?

— Мальсибер сейчас находится в доме Бартока. Он туда приполз.

Чудовищное разочарование обрушилось на меня. «А госпожа, стало быть, не знает... Зачем Лорду покрывать меня?»

— Он... жив?..

— Отходит от шока. Шиндер понял, что это не обычный червь, когда тот, повиснув на оконном стекле, постучался ртом.

«Шиндер... Который якобы спас меня... Старикашка нечестивый, а чтоб его фестралы унесли!»

— Пунцовые щеки. Какая прелесть... У инферналов таких не наблюдал.

После этиx cлов мой ум больше не мог связно думать. Ужe не сдерживая cлёзы, я дала им пpoвести coлёные дopoжки по моим щекам.

— Значит, это испытание? — спросила я наконец. — Но я выдержала... да нет же — я ничего не терпела! Я постояла за себя, когда Мальсибер обозвал меня...

— Я знаю. Видел. И велел ему впредь держать себя с тобой обходительнее и не провоцировать тебя.

— Тогда как он будет испытывать меня? — недоумевала я, смахнув последнюю слезу.

— Не он тебя испытывает, — Лорд насмешливо покачал головой, — только я. Уж я-то найду тысячу способов.

— И тысячу неоспоримых аргументов против того, чтобы признать меня сильной? — Вконец запутавшись в его манипулятивных схемах, я говорила первое, что приходило на ум.

— Если мне это будет на руку.

Вновь наступила череда безмолвия. Я чуяла, пока Лорд смотрел на меня сверху вниз, какую-то необратимую беду. Но было кое-что ещё. Думала, вот человек, излучающий мрак, с которым мне не хочется сражаться; вот человек, который втерся в доверие госпожи так основательно, что его присутствие стало обыденным. О том, чтобы обезлордить Ньирбатор, я даже помыслить не могу... Мне хотелось высказаться, но слова, так и рвавшиеся наружу, никоим образом не должны были стать достоянием Волдеморта. Как мне удалось сдержаться, сама не знаю!

Подняв глаза, я запоздало увидела, что чёрная башня сунет на меня. Я тут же отползла назад к изголовью, но это не помогло.

Под весом английского лорда моя кровать немыслимо прогнулась, а он лишь ухмыльнулся, как бы говоря «ощути мой королевский вес». Меня охватило только одно желание — припасть лицом к стене и слиться с ней, дабы больше не видеть этих гоняющих мою кровь красных омутов.

Я уже мало что соображала, когда моя рука — точнее, его Метка — очутилась в холодных паучьих пальцах. Дорожка холодного пота скользнула вниз по моей спине.

— Держи себя в руках, Приска. Ещё рано лужицей растекаться.

Немыслимо уязвлённая, я не почуяла опасности, когда его пальцы внезапно замерли на Метке. Они скользнули ниже и... То, что произошло потом, разбило в пух и прах мою уверенность в том, что я начала потихоньку изучать характер этого английского лорда. Его ногти, впившись в кожу моего запястья, сжали его с сокрушительной силой. Я заскулила от боли.

— Ты и вправду считаешь себя такой особенной, а? Сироткой, умудренной жизненным опытом? — его лицо превращалось в ужасную восковую маску, пока он выплёвывал эту чепуху, приблизив губы к моему уху. — Считаешь, что многое пережила, многое познала. Но я говopю тебe, что ты — вceго лишь дитя в лесу.

Крылья его носа трепыхались. Челюсти гневно сжались. «Беги, Приска, беги», — вопил разум, роняя самую трусливую слезу. В воздухе пахло бедой. С улицы не доносилось ни звука. «Лорд истребил человечество. Меня оставил напоследок»

Его взгляд скользнул к моему рту — мои извилины окоченели, дыхание перехватило — и внезапно он наклонился.

Я так резко отпрянула, что, боясь треснуться головой об изголовье, схватилась в последний миг за рукав его рубашки, точнее, за запонку. Реакция Лорда была мгновенной. Oн рывком прижал меня к себе и его губы... царапнули мои; его язык с силой пpoтолкнулся между моими губами и уперся в зубы. То не был поцелуй. Демонстрация превосходства. А тихий смешок прозвучал как оскорбление.

Протянув руки по обе стороны от моей головы, он заключил меня в ловушку, его холодная кожа коснулась моих висков. Между тем одна рука опускалась всё ниже и ниже. Паучьи пальцы дерзко легли на моё внутреннее бедро — и начали медленно сминать. Как тесто. Глаза защипало от слёз, мысли мчались галопом и, предчувствуя, что вот-вот свихнусь от дерзновений этого лорда, я схватила его за руку и попыталась оторвать от своей охваченной огнём плоти. Тот лишь шикнул на меня с каким-то болезненным придыханием и обездвижил, схватив за вторую руку. Не зная, что ещё я могла бы выкинуть в этой ситуации, я резко подалась вперёд и укусила его за шею.

Оттолкнувшись от меня, Лорд провел рукой по шее — крови не было, но его веки подрагивали в злобе, словно он боролся с желанием прикончить меня. Как бы не так.

Это было только начало.

Не выпуская меня из тисков, Лорд грубо рванул меня вверх; завёл руку за спину, толкнул бедром и развернул. Я задыхалась от ужаса, лежа на животе, как какая-то горемычная самка млекопитающих. Он потащил меня к краю кровати вместе с одеялом, за которое я схватилась не то руками, не то зубами. Секундой позже его жаркое дыхание обожгло мне макушку, потом заскрежетало в ухо:

— Я ничего. С тобой. Не делал.

— Отпустите меня. — Моё сердце билось так громко, что я едва расслышала собственные слова.

— Не отпущу, — он как-то тяжко сглотнул, а потом я услышала это холодное задумчивое гм-гм: — Мне вот интересно, что сильнее в тебе: страх или любопытство?

В те мгновения я наконец осознала, что это в точности такого рода человек, с каким я бы предпочла ограничиться кратким прощанием и менее кратким приветствием. «Я тут восхищаюсь им, забывая о том, что анналы преступной хроники испещрены злодеяниями его предков! — я бранила себя. — А скоро он похитит министра!.. Уж лучше бы сидел в своей комнате и читал Лучафэрула...»

— Пожалуйста, отпустите. Милорд.

— Ты играешь неплохо, но всё же недостаточно хорошо. Не утруждай себя хныканьем, Приска. Здесь нет старушки, которая могла бы тебя услышать. Есть только я.

Я попробовала обернуться, но одна его рука легла мне на лопатку, а вторая сжала шею. Затем я почувствовала, как что-то уткнулось мне в макушку и слегка надавило. Подбородок Милорда? Это подействовало на меня более устрашающе, чем его руки. Я уже надумала себе сцены насильственной смерти одна другой краше и то и дело вспоминала василиска, урчащего от удовольствия, когда он хлебал мою кровь.

— Я ничего. С тобой. Не делал, — шипел сквозь зубы английский лорд. — Я всего лишь хотел немного поласкать тебя, ведь твои глаза только об этом и кричат. А ты тут устроила сцену. Как тебя, паршивку, только земля носит...