— Он молодец, — подытожила Агнеса.

— И не говори, — усмехнулась я.

Мы сидели в подвале вместе с двумя упырями. Агнеса позвала меня поупражняться, «ибо упыри соскучились по женскому вниманию». Я была не совсем в настроении, но из вежливости не отказалась. Агнеса спасла меня от необратимых последствий сглаза Лестрейнджа, вовек этого не забуду. И до сих пор не могу простить себе, что подозревала её и подумывала убить.

Подвал особняка Каркаровых представляет собой симметричное каменное строение с камерой. За массивной железной дверью дежурят големы, охраняющие упырей. Агнеса говорит, что за ними нужен глаза да глаз, поскольку они куда шустрее тех, что у Варега. Упоминание о моём женихе отозвалось болью в моём сердце, ведь я так запуталась, во мне произошла перемена, и что-то безвозвратно ушло.

Я думала, что на пытки мне не хватит сил, но получилось наоборот — пытки доставили мне истинное наслаждение. Оказалось, что моя голова не осознавала, в чём нуждались мои руки. А руки мои чесались хорошенько потрепать кого-то. Мой упырь выглядел как актёр бродячего театра, на нём были старомодные мешковатые штаны и красный шёлковый жилет. Он получил от меня незаслуженную взбучку. Сперва я представляла себе восковую личину Лорда, когда он говорил, что без него я «просто нервная девица», а потом вспомнила, как он гладил большим пальцем свою Метку, — и на меня накатывала непостижимая робость.

Устав от пыток, я пребывала в прострации и заплетала волосы в косу, сидя на низкой скамейке. «А где-то там у шестнадцати врагов прерывается дыхание, — маячила мысль на задворках сознания. — Их смерть послужит назиданием каждому, кто осмелится действовать не в интересах Лорда. Половина Пожирателей уехала в Англию исполнять его волю. Они убивают за него. Он того стоит?.. Да, определённо»

Острое ощущение одиночества с позавчерашнего утра вызвало столпотворение дурных мыслей в моей голове, и мне нужно было с кем-то поговорить. Чувствам, переполнявшим меня, требовался незамедлительный выход. Я рассказала Агнесе о Лугоши и показала Метку.

— Эйвери предупредил меня, что Лорд за всё предъявит счёт, — вслух рассуждала я. — Как будто я этого не знаю. Но дело в другом. Мне кажется, что я сейчас могу чувствовать лишь крайности, либо всепоглощающее веселье, либо бecпросветную груcть. Будтo не ощущаю пoлутонов. Co мной что-то неладное. Эта Метка сказалась на моём... душевном здоровье.

— Хорош бубнить, Приска! — громогласно отозвалась Агнеса. — У моего кузена такая же, и что, думаешь, он двинулся умом и стал вдруг таким ненормальным? Нет, он таким и раньше был, Метка тут ни при чём. У тебя просто мандраж от восторга, поверь мне. А этот Эйвери обладает прискорбно вольным характером. Когда-нибудь его грохнут в приступе ярости. Камнем, кочергой или каким-нибудь другим столь же пошлым орудием. Странно, что этого ещё не произошло.

Упырь Агнесы немного с приветом. На отбрасывающее заклинание он среагировал довольно нетрадиционно — отпрянул влево. Затем этот упырь просто сел на пол, такой разнузданный, точно мавр на базаре. Агнесу это только раззадорило. Она полоснула его очень тёмным заклятием.

— А тут ещё госпожа паникует, — продолжала я бубнить. — Побаивается, что я сойду с пути и запятнаю род Грегоровичей. Пока не разожгу костёр...

— Ты уже взрослая, разве госпожа не понимает?

— Статус воспитанницы навязывает мне определённые ограничения. Госпожа считает меня леди, а меня от этого воротит, но я боюсь её разочаровать, она столько для меня сделала...

Упырь пронзительно хрюкнул, а потом чихнул. Сопли оросили каменный пол. Своим пружинистым шагом Агнеса подошла к нему и прокляла его на прощанье чем-то таким, что язык не повернётся назвать. Пощажу твою скромность, дорогой мой дневник. Затем она заперла обоих упырей в камере за решеткой и присела напротив меня. В глазах Агнесы плясали смешинки. Я непонимающе уставилась на неё, а она заговорила с намёками:

— Игорь говорит, что Лорду и вправду безразлично, кого убивать. Люди — маги или магглы — ничто для него. Но его слуги другое дело.

— Я это уже поняла.

— А зачем тебе быть слугой?

— В смысле?

— Ну, сама подумай. Он живёт у тебя дома. Да, он не красавец, но он притягателен, согласись...

— Так и знала, что ты состряпаешь для меня решение проблемы. Тебя хлебом не корми, дай придумать самoe ceнсационное решениe.

— А почему ты так категорична? По-моему, это вполне естественно.

— Я помолвлена с другим. Есть долг перед покойными родителями, перед госпожой...

— Послушай, а тебя не тошнит от этого долга? А вдруг это проклятие — твоё благословение? — вскипела подруга, глядя на меня с каким-то накопленным возмущением. — Только оно ограждает тебя от статуса госпожи Гонтарёк, прощания с Ньирбатором и, стало быть, с Тёмным Лордом. С этим проклятием такая тошнотворная тягомотина!

— О тошнотворности говоришь? А ты знаешь, кого клеймят?! — тут уже я взорвалась. — Рабов и скот, вот кого. Тех, кто выполняет всю грязную работу, убивает пожилых героев войны и детей-сквибов. Я... я не Белла.

Агнеса тихо охнула. Выражение лица у неё изменилось: она поняла.

— Приска, кто говорит тебе о грязной работе? Разве тебя отправили в Англию делать грязную работу? Нет! Лорд вытурил Беллу, всё медье за это перед ним в долгу. Радуйся, что нет её, нет лошадей и стукача.

Я коротко кивнула, но насчёт «нет её» я бы поспорила. А вдруг Лорд позовёт её обратно?..

Мы с Агнесой молчали, пока не явился Бэби с прохладными напитками. Эльф был очень измотан. Агнеса поручила ему обезгномить сад, и он целый день был этим занят. Держа гнома за лодыжку, его надо раскрутить и отшвырнуть куда подальше, — так он не найдёт путь обратно.

— Они себе шикарно устроились под грядкой с морковкой, — поведала Агнеса, — но моё терпение лопнуло.

— Грядку обезгномлено, госпожа, — доложил Бэби. — Нахлебники съехали.

Сегодня из окна я увидела Миклоса. Мальчик помахал мне рукой, улыбаясь во всю ширь своих отвыкших от улыбки губ. Я хотела расспросить его о том случае, когда он столкнулся с Лордом. Торопливо сбежав вниз по лестнице, я выпорхнула из замка.

Миклос шёл мне навстречу со связкой мертвых птиц. Барон Баторий одобрил бы: охота утоляет жажду насилия. В нашем медье к этому приучают ещё с малых лет.

Миклос, однако, не разделил моей радости от встречи. Как я быстро поняла, лучше мне было остаться в замке. Мальчик почувствовал неладное. Либо он настолько магически одарён, либо это кентавры его научили, — но он понял, какие изменения произошли со мной. Улыбка его мгновенно потухла, сам вид помрачнел. «Уже», — только и сказал он, оборачиваясь, чтобы уйти.

Я не окликала его. Что-то подсказало, что должно пройти немного времени, и он поймёт. Вроде не ребёнок, но подростковая несговорчивость это как сила природы. Побывав в его возрасте, я знаю лишь одно — хуже не бывает.

Пятница, 22 апреля

— Каким образом ты поняла во сне, что змей был василиском?

— Я просто знаю, милорд... Более того, я видела репродукцию в «Преданиях отцов», где прочла о чернокнижнике, которому ведьма помогла избежать смерти.

Лорд Волдеморт вопрошающе поднял брови.

— Она превратила его в василиска, чтобы он спрятался в подземных водах Пешты.

— Зачем же она это сделала?

— Написано, что из жалости.

Лорд подозрительно нахмурился и перевёл взгляд на факел в железном креплении на стене. Всего полчаса назад мы распечатали люк на втором этаже. Я не знала, что Лорд запланировал это на сегодня, пока, сидя в своей комнате, не ощутила неприятный зуд в левом предплечье. Надо отдать должное своей наивности: я думала, что на зов Лорда моя рука преисполнится теплом, настойчивым, но мягким и согревающим. Увы, это был зуд, и от непривычки я чесала руку и ругалась на чём свет стоит, злобно уставившись на потолок. Он там. Мог же эльфа послать. Мог же сам прийти. Какое легкомысленное использование Метки! На четвертый этаж я поднялась лишь после того, как зуд усилился, а очертания змеи стали иссиня-черными.