Он не отвечал, а был какой-то чересчур задумчив. Дождь барабанил по стеклам, словно аккомпанируя таинственным заклинаниям природы. Ночной ураган бушевал над деревней. Оглушительные удары грома сотрясали стекла в соседних домах. То и дело вспыхивали молнии, освещая комнату синим светом — и в этом свете лицо Лорда казалось высеченным из камня. Его взгляд пробежался по моему платью, словно он впервые его увидел. И взгляд его был озлоблен. Я нервно заёрзала. «Почему он так странно смотрит… — я лихорадочно размышляла. — Может быть, Лестрейндж что-нибудь наплёл обо мне?»

— Что-то случилось, милорд? — незлобиво спросила я.

Он не торопился с ответом, а откинул голову назад и снова смерил меня взглядом.

— Разве ты не должна носить платье Графини? — обронил он будто невзначай.

«Да уж. Госпожа многое ему рассказала». Я тяжело сглотнула и пожала плечами.

— Отвечай, — потребовал он таким тоном, будто я в чём-то провинилась.

— Милорд, апрель ведь. О каком бархате может быть речь?.. Легко Графине висеть в нём на портрете, а я живой человек, мне не…

— Живой человек, — процедил он с презрительной усмешкой, — тебя никогда не учили заклинанию охлаждения?

Мне на мгновение стала так противна его заносчивость, что хотелось выставить его вон.

— Извините, милорд, но какая вам, собственно, разница, во что я одета? — Я посмотрела на него, стойко удерживая его взгляд.

Красная кайма вокруг его зрачков полыхала. Не дождавшись иного ответа, кроме зрительного заряда ненависти, я быстро сменила тему:

— Не тратьте время на пустяки… Пожалуйста, милорд, — неуверенно протянула я, не сводя с Лорда взгляда. Он будто застыл. Каменный совсем. Хотя бы восковой был, но нет, каменная глыба. Ужас. — Может быть, всё-таки расскажете, что там с Лестрейнджем?

— Это тебя не касается, — ответил он, точно обломок айсберга вынырнул в голосе.

— Пожалуйста, хотя бы скажите, что он теперь…

— Тебе достаточно знать, — с расстановкой процедил он, — что всё улажено.

Я не смела расспрашивать дальше, а лишь потупила взгляд.

Лорд тем временем призвал ярко-оранжевую корзинке с бисквитами, которая стояла на моём письменном столе, взял одно своими паучьими пальцами и принялся есть. При этом он поглядывал на меня, будто проверял, как я реагирую на то, что он позарился на бисквиты, которые Фери испек специально для меня и даже имя моё вывел на каждом. Бисквиты с вишнями в шоколаде, мои любимые. Нет никаких надежд, что Лорд и об этом не прознал. «Всеведущий Волдеморт… — я подумала. — Попытается ли он обратить против меня столь безобидную информацию? Разве что съест все бисквиты, чтобы в очередной раз продемонстрировать, что ему всё сходит с рук». Фери рад был испечь для меня лакомства, хотя он травмирован наказанием за подслушивание. Его уши сейчас багровые с гадкими прожилками и ужасно болят.

Пока Лорд был занят пожирательством, мои мысли опять вернулись к Лестрейнджу. Я удовлетворяла свою потребность в отмщении фантазиями о том, как намотала на пальцы волокна его зрительного нерва, запихнула ему в глотку вместе с левым глазом, и он поперхнулся, едва успев проглотить правый.

— Я выбрал второй люк, — ленивый голос выволок меня из сладострастных мечтаний. — Тоже на четвертом. Сейчас пойдём откроем.

— А-а… а не поздновато, милорд? — я опешила от такого поворота событий, и, взглянув на часы, добавила: — Без четверти полночь.

— Я не спрашивал тебя, если ты не заметила, — ответил он своей самой вежливой интонацией. — И кто бы мог подумать, что у тебя боязнь темноты? Если б я знал, я бы зашёл в детское предобеденное время.

Я прыснула со смеху.

— Смейся, смейся. Как бы потом плакать не пришлось, — едко произнёс он. Затем Лорд обдал убийственным взглядом корзинку, которую сам же разместил на диване, а теперь имел к ней претензии. — Тебя нужно растормошить. Знал бы я, что ты буквально воспримешь мои слова и будешь лодырничать в своей комнате все эти дни, я бы выразился иначе.

«Неужели я только что услышала сожаления Лорда о том, что он неясно выразился?..»

— Но вы могли в любой день позвать меня, милорд, — ответила я, желая уяснить ситуацию. — Я боялась, что…

— Конечно же ты боялась, — отрезал он. — Ты и должна меня бояться. Впрочем, этот урок ты усвоила. Теперь ты знаешь.

От этой реплики у меня по коже пробежали шустрые змейки, точно василиск из моих снов распался на сотни. «Почему они все говорят мне эту фразу? Намёк василиска был очень пространный, а если вооружиться фантазией, то вообще получается нечто неподобающее…»

Я неотрывно наблюдала за Лордом. Он грациозно поднялся с дивана, подошёл к двери и открыл её. Затем обернулся и уставился на меня. Непроницаемая личина Лорда насторожила меня, и мне подумалось, что люк это лишь предлог, чтобы выманить меня на четвертый этаж, затолкать в библиотеку и запереть. Я перевела взгляд с его лица на плотный мрак в коридоре.

— Боишься выходить со мной… понимаю, — вкрадчиво повёл он. — А не боишься сидеть после того, как я велел встать?

— Вы не велели, милорд.

— Я открыл дверь. Тебе этого не достаточно?

— Я едва избавилась от сглаза, милорд. Царапина всё ещё не сходит. Разве у меня сейчас хватит сил на люки? — парировала я, сама не зная чего ради.

— Сегодня ты выглядишь, надо заметить, гораздо лучше. Значит, и чувствуешь себя соответственно. Сил тебе хватит. Ты ведь идешь не одна.

Такой незамысловатый вывод привёл в меня в ступор. Я машинально поднялась и прошла мимо Лорда, выходя в коридор. Он вышел следом, при этом не забыв запереть за собой дверь с притворной вежливостью, которую я сочла очень опасной, учитывая позднее время. «Это не тот человек, с которым ночью можно соваться в люки», — завопил голос разума.

Но мои ноги сами понесли меня за Лордом, когда он твёрдым шагом направился к началу лестницы. Я не успела заметить, как Лорд облачился в рабочую мантию, а на руках у него появились черные хлопковые перчатки. Он подготовился. «Неужели он думает, что люки нужно открывать в рабочей мантии? В прошлый раз я была в своей… как он всё схватывает на лету. Но речь идёт просто об удобстве»

Я шагала позади Лорда, не сводя глаз с его затылка. Он шагал уверенно и не оборачивался, чтобы проверить, не улизнула ли я в какую-нибудь комнату на пути. Нет, он прекрасно знает, что я у него на побегушках; в долгу; в подчинении; и к тому же откровенно восхищаюсь им. На лестнице полы его мантии развевались от стремительной поступи. А я шла тихо как мышка, у меня ничего не развевалось. Когда-то так служанки Графини плелись сзади, цепляясь за её накидку. Может, стоит и мне уцепиться за мантию Лорда? У меня вырвался смешок, когда я представила, как он обернулся и увидел, что я скомкала в пальцах его королевский шлейф.

Лорд бросил на меня беглый взгляд через плечо. Его приподнятая бровь подействовала на меня успокаивающе. «Когда он злится, то ухмыляется и его губы искривляются, а крылья носа аж трепыхаются. Сейчас он ничего не замышляет. Всё хорошо…»

На четвёртом этаже мы подошли к люку, расположенному в потолке.

— Давай взбирайся, — сказал он мне после того, как трансфигурировал канделябр в стремянку.

Я бросила на него ошеломлённый взгляд. Я предполагала, что после того, как Лорд приобрёл благосклонность Ньирбатора, и духи отдали ему целый этаж, он сам попытается открыть люк. К слову, стоило мне ступить на четвертый этаж, как я почувствовала, что он больше не принадлежит мне.

— Не изводи меня, Приска, — прошипел он. — Я не намерен возиться с тобой. Я просто накажу.

В итоге я взобралась сама и едва не ударилась головой, когда внизу послышался смешок, и я резко повернула голову, чтобы взглянуть на насмешника. Лорд ухмылялся, а волны его смолистых волос вздымались в полумраке при свете канделябров, будто восставшие из ада. Я вытянула палочку и стала распечатывать люк.

— Видишь, Приска, — послышался внизу мрачный голос с самодовольным тембром. — Я наделён особым искусством убеждения и склонения человека к тому, что мне требуется… Почему ты улыбаешься?