В ожидане Вашего ответа остаюсь Ваше покорнейше слуга (так в тексте – А.П.).

Е.К.Кнот.

Балкан, Астраханский пер., д. Салтыкова.

Москва Октября 20 1891».

Накануне великих потрясений.

В последнее предреволюционное десятилетие княгиня развернула поистине титанические работы в своём имении.

Помимо продолжающегося расширения самого дома и переобустройства его вестибюля, строительства лестницы и обрамления её скульптурой и рельефами, судя по архивным документам, предусматривалось также строительство каменной церкви на 285 человек (сорхранились сметы на само строительство и на внутреннюю отделку, датированные 5 октября 1911 года), и, что самое удивительное и загадочное – здесь должна была появиться двухэтажная богадельня на 15 женщин (январь 1912 г). Уже были созданы чертежи планировки, эскизы фасада, другие документы. Но, вероятно, княгиня не успела: последующие события прямо отвечают на вопрос, почему это осталось только на бумаге…

По мере развития «фантазии» княгини, вокруг старого дворца в самом Покровском уже в начале ХХ века над собственно дворцом была выполнена крашенная под кирпич деревянная сюрреалистическая надстройка, с прямо-таки шокирующими башенками, напоминающими то ли бутафорскую имитацию средневекового замка, то ли рога, а то ли, как выразился один из остроумцев нашего времени, стабилизаторы атомной бомбы, сошедшей с советской карикатуры и угодившей в крышу дворца.

Высотой надстройка оказалась равной самому дворцу, тем самым зрительно подняв его ввысь ровно вдвое. Зато шатры башенок, украшавших по углам эту надстройку, оказались почти на одном уровне с шатром кирпичной башни, пристроенной вплотную ко дворцу, да и зрительно резонировали с ней. Сейчас же, лишенная зрительной «поддержки», она смотрится чужеродно. Впрочем, в такой почти что вызывающей эксцентричности и нарочитой ассиметричности, пожалуй, есть своя экзотика. Не случайно при всём этом не оставляет искушение увидеть в несохранившейся надстройке пусть и такой вот экстравагантный, но всё-таки венец. Кстати, именно он стал зрительным лейтмотивом фильма «Медвежья свадьба», повторяясь с первого плана буквально до последнего на черно-белой пленке, навевая зловещее, мистическое настроение. Кроме того, по фасаду выше карниза на старых фотографиях просматривается характерный силуэт – картуш для герба. На некоторых из фотографий как раз заметны помещённые там регалии Стрешневых – подкова с крестом. По всей видимости, что-то подобное было и на картуше на фасаде, обращённом к въездным воротам.

Дворец в «промежуточном» варианте. (До 1910-х и в 1920-1930-е гг.). Фото 1930-х гг.

В 1910-1914 годах дворец вновь подвергся серьезной перестройке: над крышей было сделано ещё несколько надстроек – два двухэтажных деревянных барабана и несколько более маленьких башенок и зубцов в готическом стиле, которые еще более исказили вид дворца. Вероятно, о стиле небольших «грибков»-надстроек со шпилька’ми поверху, обрамлявших центральную «корону» и боковые барабаны, можно судить по своеобразному «скворечнику», прилепившемуся с торцевой стены дома на уровне третьего этажа между старой частью дома и островерхой башней. Через этот «скворечник» сейчас проходит переход из дома в третий ярус башни. Cохранились и фотографии, на которых видны наброски новых шпилей, башенок и еще немыслимо чего, сделанные рукой самой княгини, так сказать, плод обуревавших её новых фантазий.

Фото с набросками «от руки» новых надстроек. 1910-е гг.

Ещё раньше, как мы уже говорили, была завышена арка центрального входа (на фасаде, обращенном к прудам) с изменением её силуэта. Отсюда, в створе аллеи, дворец предстает в одном из наиболее выигрышных ракурсов, столь любимых фотографами всех времен. Благодаря им мы можем видеть с этой точки дворец и 1910-х годов, еще владением Евгении Фёдоровны Шаховской, в зарослях дикого винограда, и 1930-х, романтическим замком, и в ходе реставрации в 1980-х годах, в строительных лесах, и обгоревшим в пожаре в 1992-м… Видно также, что завышенная арка парадных дверей после переделок при Шаховской входила в резонанс с высокой аркой лоджии, так сказать, приобретая гиперболическую «рифму», подкрепляясь еще парой зрительных вертикалей, когда бочкообразные колонки по обеим сторонам дверей переходят в колонны на лоджии, устремляясь ввысь, и всё это переходит в силуэт коронообразной надстройки над крышей с угловыми башенками. Всё это придало дворцу несколько иной зрительный «акцент». На старых фотографиях видно также, что в то время обрамление балкона-лоджии было совершенно иным. Вместо воссозданной в конце ХХ века и утраченной уже в наши дни балюстрады по кромке балкона стояли несколько белых декоративных столбиков, в проемах между которыми видны изящные решетки. И в таком виде дворец сохранялся вплоть до 1990-х годов.

Далее, пространство между «терским» левым корпусом и «резановской» островерхой башней с тыла, со стороны заднего дворика, замкнула квадратная вышка, высотой примерно средней между ними, создавая тем самым ступенчатую композицию. По второму этажу из островерхой башни была протянута галерея перед сохранившимся кирпичным корпусом, так что его задняя стена, лишённая декора, стала только задником для этой галереи. Тем самым он композиционно связался с главным домом. Вышка венчалась полукуполом и деревянными же зубцами по краю кровли, в стиле всё тех же «кремлёвских» зубцов. Кирпича на все эти художества определённо уже не хватало, и потому многие части новых пристроек, обращённых в задний дворик, даже торцевые стены кирпичных корпусов, были сделаны деревянными и крашенными под кирпич (чисто показушно – с торцевой стороны никто, кроме близких гостей, и не заметит). Та же самая показушность заметна и в обрамлении «ласточкиными хвостами» барабанов – как видно из сохранившихся фотографий, хорошо заметные со стороны сада, они сходят на нет над главным фасадом. Всё это своей бутафорностью окончательно дискредитирует саму идею «замка». Вышка, существовавшая в 1930-е годы, со временем, по всей видимости, обветшала и была разобрана, от неё осталась только «пустая» кирпичная стена, поражающая сейчас своей бессмысленностью. В 1980-е годы на этом месте к торцевой стене корпуса была прилеплена какая-то избушка. При реставрации она была, разумеется, разобрана, обновлены торцевая стена корпуса и поперечная, соединяющая его с главным домом, а вот само соединение не было воссоздано, хотя оно определённо напрашивается, для завершения композиции, на что «намекает» даже профиль стены, соединяющей дом с северо-восточным корпусом. Торец же противоположного корпуса, с восьмигранной башней, опять-таки был выстроен из дерева и выгорел в пожаре 1992 года. Следы более поздней кирпичной вставки, новой несущей стены, заменившей собой сгоревшую, с тремя окнами по второму этажу, заметны до сих пор.

Весь дворец, вместе со старой, ампирной частью, был выкрашен в ярко-красный цвет, под кирпич, в тон появившимся флигелям, отчего на старых фотографиях он и стал смотреться более темным. Кстати, именно этот цвет упоминался в многочисленных путеводителях 1920-х годов. Дом был оштукатурен и расписан по оранжево-розоватому фону декоративными фигурами, имитировавшими украшения из белого камня, а также прожилки между «кирпичами».

Последние причуды княгини Шаховской. Дворец после перестроек 1910-1914 гг. Фотооткрытка и её оборот

Этот цвет стен и декор хорошо заметны еще на фотографиях 1970-1980-х годов. В таком «боевом раскрасе» дворец со всеми своими пристройками и надстройками над старой своей частью мало того, что производил пугающее впечатление, так еще и не позволял мысленно и зрительно отчленить классическую ампирную часть особняка от поздних добавлений, исказивших его облик.