А вот Николас Уайлд, наоборот, словно впервые открыл глаза и заметил, как прекрасен мир вокруг. Наверное, никогда ему не приходилось быть рядом с кем-то ещё, кроме матери, кому не надо было доказывать что-либо, не надо было притворяться кем-то. Наоми полюбила его такого, какой он есть. Это было для него ново и ужасно приятно. Он словно скинул с себя лет десять-пятнадцать и радовался буквально каждому дню. И каждому вечеру, поскольку после работы, даже не переодеваясь, он мчался на свидание с Наоми. Его сослуживцы одобрительно свистели и топали ему вслед, красавица-лиса, на которую невозможно было не обратить внимание, произвела на всех должное впечатление. Даже капитан Буйволсон улыбнулся и одобрительно фыркнул, как раз после того, как Ник сообщил ему, кем работает Наоми.

Встречались лисы обычно в парке поблизости от полицейского участка, где у них уже была «своя» скамейка. Если погода была ясной, они гуляли в парке, ели мороженое, катались на аттракционах, словно маленькие лисята. Если же хмурилось, и шёл дождь, они перебирались под крышу: в кино или в кафе, как раз в то, где и познакомились. А тот столик теперь был «их» столиком.

Держа в одной лапе зонт, а в другой — букетик цветов, Ник сидел на скамейке в парке и ждал Наоми. Девушка задерживалась, а поскольку обычно она приходила вовремя, он начинал понемногу беспокоиться. Завидев лисицу, которая бежала без зонта прямо по лужам, он вскочил, выронив цветы, и поспешил ей навстречу. Она сразу же кинулась ему на шею, изо всех сил обняла и прижалась к нему. На ней был надет яркий зелёный непромокаемый плащ, но вся голова и мордочка была мокрой. Ник обнял её свободной лапой и почувствовал, как она дрожит. Желая успокоить её, он ласково лизнул её щёку. Но тут же забеспокоился сам, ощутив солёный вкус: мордочка Наоми была мокрой не от дождя, а от слёз.

— Ну-ка, ну-ка, перестань, — забормотал он. Конечно, он уже немного привык к тому, что «у него было написано на лбу, что цель его жизни — утешать плачущих девушек», но сейчас было всё по-другому. Это была Его Девушка, и значит, это была его вина, что она плачет.

— Ну, успокойся, Наоми, я же с тобой. Не плачь, расскажи всё дяде Нику, и он обязательно тебе поможет.

«Дядя Ник» — это было его шутливое прозвище, когда он так себя называл, она всегда смеялась. Даже сейчас на мгновение она перестала плакать и тихо фыркнула смехом. Но почти сразу поток слёз возобновился. Тогда Ник, крепко держа её под лапу, повёл её в кафе.

Посетителей там не было, весь зал был в их полном распоряжении. Лисы уселись за «свой» столик, и возле них мгновенно вырос официант.

…Даже чашки шоколада было не достаточно, чтобы лиса перестала плакать. Немного успокоилась она только после второй чашки.

— Ну, рассказывай, что случилось.

— Я не знаю, что мне делать, — прошептала она, пряча взгляд.

— Расскажи мне всё, и мы вместе решим, что тебе делать, — уверенно сказал он.

Она затравлено посмотрела на него, он успокаивающе улыбнулся и осторожно пожал её лапку.

— М-мой шеф… — пролепетала она и попыталась закрыть глаза лапками, но Ник взял её лапы в свои.

— Что «твой шеф»? — строго сказал он, и… вдруг он догадался.

Ник разжал лапы и очень медленно встал. Наоми в страхе посмотрела на него и не поверила своим глазам. Симпатичный, всегда готовый улыбнуться и пошутить лис исчез, вместо него ощетинил загривок, вздыбил хвост и оскалился всеми зубами совершенно незнакомый зверь, который, несмотря на цивилизованную одежду, явился словно из Дичайших Времён. И в глазах его как будто полыхал лесной пожар.

— Я убью его, — прорычал он. — Если он коснулся тебя хоть кончиком когтя — я убью его.

Ник со всех лап бросился вон из кафе. Наоми вскочила и закричала ему вслед:

— Ник! Погоди! Он ничего не сделал, он только…

Но лис уже скрылся из виду в пелене дождя. Лисица упала на стул и опять заплакала.

…Пока Ник добирался до здания мэрии, гнев его слегка поутих. Вместо того, чтобы сходу перегрызть Рустерфилду горло, он решил сначала выяснить, какого праха произошло на самом деле.

Благодаря тому, что он был в полицейской форме, и деловитому независимому выражению на морде, он спокойно вошёл в мэрию и дошёл до кабинета Шефа полиции. Ну, а там, чтобы пройти мимо охранника, ему пришлось пустить в ход свой главный козырь: медаль Лучшего полицейского, которую он носил в бумажнике как талисман.

…Шеф полиции, Максимилиан Рустерфилд, сидел за своим столом и читал какие-то документы. На звук открывшейся двери он поднял голову и посмотрел на вошедшего поверх очков.

— А-аа, офицер Уайлд! Проходите, присаживайтесь. С чем пожаловали?

Ник подошёл к нему совсем близко и уставился на него сверху вниз. Рустерфилд был совершенно спокоен.

— А я вообще-то убивать вас пришёл, — выпалил Уайлд.

Шеф полиции поморгал глядя на него и, даже не смутившись, спросил:

— Во как… А за что, я могу узнать?

— Вы посмели приставать к моей девушке.

— Хм… — он аккуратно снял очки и положил их в чехол. — Я хотел бы уточнить, как зовут эту девушку, и была ли на ней табличка, что она чья бы то ни было собственность?

— Мою девушку зовут Наоми Уоллес.

— А если у меня серьёзные намерения насчёт мисс Уоллес?

— Принуждение — это серьёзные намерения? Чем вы ей угрожали? Что уволите, если она не станет вашей любовницей?

— Не дерзите мне, юноша, — тихо прорычал Рустерфилд и встал, почти коснувшись носом носа Ника. — Я так понимаю, что, ничего толком не выяснив, вы сразу ринулись меня убивать. Ну, так я вас осведомлю. Я свободный самец, а она свободная самка. Она сама может решать, с кем ей быть и в каких отношениях. Я предложил ей выйти за меня замуж. Мисс Уоллес вместо того, чтобы броситься мне на шею, расплакалась и убежала. Самки иногда ведут себя крайне странно и нелогично. Но Наоми разумная девушка. Возможно, её немного смущает разница в возрасте. Ничего, она успокоится, подумает и примет верное решение.

— «Верное решение» — это брак с вами?

— Конечно. Я могу ей многое дать. Положение. Деньги, наконец. Красивые девушки любят красивые вещи. Я могу ей дать всё, что она захочет. А что можете ей дать вы, детектив Уайлд? Тем более, что о ваших, так сказать, серьёзных намерениях ей вообще ничего не известно. Вы же не предлагали ей лапу и сердце?

Ник мотнул головой:

— Я просто… Я собирался это сделать.

— Ну, пока вы собирались — я сделал. В любом случае, решать ей. Я не собираюсь унижать себя и её принуждением. Если она выберет меня — вам придётся смириться. Если же она выберет вас…

Он пожал плечами и сел. Ник потерял весь кураж. Но он не мог не признать, что Рустерфилд повёл себя достойно. Уайлд положил медаль, которую всё ещё держал в кулаке, обратно в бумажник.

— Что ж, пусть решает Наоми, — сказал он, направляясь к двери. Там он остановился не поворачиваясь. — Вы спросили, что могу ей дать я… Я могу ей дать любовь. И уважение. А для вас брак — это всего лишь сделка.

Внезапно Ник услышал, как Шеф полиции удивлённо вскрикнул. Он обернулся: тот что-то держал в лапе.

— Эт-то ваше, детектив Уайлд?

Ник мгновенно выхватил бумажник и просмотрел содержимое. Так и есть, выронил… Он бросился к Рустерфилду и выхватил из его лапы маленькое фото. Сердито глянув на Шефа полиции, Ник увидел, что тот воззрился на него, словно на призрака.

— Что вы так на меня смотрите, сэр?

— Я могу спросить, почему это фото у вас в бумажнике?