Ученики в изумлении переглядывались. Затем нового профессора наградили бурной овацией, Гарри тоже хлопал вместе с остальными гриффиндорцами, и обратил внимание, что Невилл даже встал, аплодируя, и тут же, словно по команде, многие повскакали вслед за ним. Дурсли нахмурился и вновь оглядел стол. Гермионы по-прежнему не было видно: «Мерлин, да куда ж она делась?! И вот именно тогда, когда она мне нужнее всего!..»
Хагрид, который, даже и не вставая, был выше всех остальных учителей, махал огромной ручищей, его раскрасневшееся лицо в зарослях волос, бровей, усов и бороды сияло широкой улыбкой.
— Ну, что ж, — улыбаясь, воздел руки Дамблдор, — думаю, с новостями покончено. Да начнётся пир!
Золотые тарелки, блюда и кувшины на столе наполнились разнообразнейшими яствами и напитками. Гарри, внезапно сообразивший, что безумно голоден, навалил в свою тарелку всего, до чего только смог дотянуться, и начал есть. Все блюда были очень вкусными, зал наполнился бормотанием приглушённых едой голосов, смешками и звяканьем ножей, вилок и ложек.
Когда же последние крошки тыквенного пирога были сметены с золотых тарелок, Дамблдор возвестил, что всем пора отправляться спать, и сытые, полусонные ученики поплелись в расположения своих факультетов. Когда Гарри в числе самых последних ребят добрался до спальни, он заметил, что Шеймус, Дин и Невилл уже улеглись в свои кровати, занавеси были задёрнуты. Рон сосредоточенно надевал пижамную куртку. Гарри подошёл и тихо его окликнул:
— Рон… Я могу с тобой поговорить?
Уизли обернулся, как ошпаренный:
— Дурсли? Ты в курсе, что пора спать?
— Я знаю. Но мне нужно поговорить с тобой.
Рон смотрел на Гарри с таким растерянным выражением на лице, как будто хотел что-то вспомнить, но никак не мог понять, что именно.
— Ну, говори, раз уж тебе так нужно… — наконец, выдавил он из себя. — Ты какой-то странный, Гарри. Ведёшь себя так… Ты, часом, головой не ударялся на каникулах?
Вспомнив, что действительно ударился макушкой об оконную раму, Гарри невольно потёр голову. …Или он только через два года ударится? Мерлин, иногда Рон ТАКУЮ интуицию показывает, все прорицатели во главе с Трелони отдыхают…
— Я просто кое-чего понять не могу… Например, где Гермиона?
Рон вытаращился в искреннем непонимании:
— Какая ещё Гер-ми-она? И почему Я должен знать это?
Теперь изумился и Гарри:
— Гермиона Грэнджер. Лучшая ученица курса. И на…
Рон прервал его, презрительно фыркнув:
— Вот ещё, «лучшая ученица»! Все знают, что на нашем курсе лучше всех учится Невилл! …Погоди-ка… Как, ты сказал, её фамилия? Грэнджер? А-а, была, была такая девчонка. Вечно лохматая такая… Из маглорожденных.
Гарри радостно кивнул и хотел было начать расспрашивать о подруге, но Рон сказал:
— Только она даже первый курс не закончила. На неё тролль напал. Не помнишь, что ли? На Хеллоуин. Она пряталась в девчачьем туалете, а тролль туда зашёл на её рыданья…
— И что?! — вскрикнул Дурсли.
— Ну, и что-что… Разъярился и давай своей дубиной махать… Учителя прибежали, еле справились с ним, да только поздно. Ну, мадам Помфри, конечно, подлечила её, как могла, а потом её в Мунго отправили.
— И что? — опять повторил Гарри, не в силах поверить услышанному.
— И то, что она больше в Школе не появлялась.
— Н-ну, она хоть… жива?
— Да вроде бы, — безразлично пожал плечами Рон. — Это всё, что ты хотел знать?
— Нет, погоди. Рон, скажи мне ещё…
—…Слушай, Дурсли, я, конечно, терпеливый человек, но всему же есть предел! — внезапно рявкнул Уизли, хотя тут же понизил голос и огляделся, не разбудил ли кого. — Я тебе не «Рон»! Так зовут меня только мои друзья, а ты к ним не относишься, не понял разве?! Так что, будь любезен… Моё имя — Рональд.
Гарри отшатнулся, словно от удара, но всё-таки заставил себя задать прямой вопрос:
— Значит, ты… не дружишь со мной?
— Ха, с чего мне с тобой дружить? Кто ты такой?
— Просто Гарри, — чётко и спокойно вымолвил мальчик, а потом стиснул зубы и сжал кулаки. «Вот вернусь обратно, устрою тебе, Рональд, — внезапно вспыхнула в его голове гневная мысль, но тут же сменилась другой: — Если только вернусь…»
— Вот именно, «просто Гарри». Таких ребят, как ты, полно в Школе. И ты даже не чистокровный волшебник. Не знаю, почему Малфой в тебя вцепился…
— Малфой?! Драко Малфой?! — не сдержался Гарри: да уж, поразительные новости о его теперешней жизни в магмире всё не заканчивались. Он вообще-то догадывался, что и здесь его родители погибли, и его из-за фамилии считают маглорожденным, но чтобы его закадычный враг-слизеринец был…?!
— Малфой, Малфой! — передразнил его Уизли. — Драко Малфой. Можно подумать, в Хогвартсе Малфоев пруд пруди…
— И, что, он… дружил со мной?!
— Ну, ты точно с дуба рухнул, Дурсли… Да вы весь первый курс чуть не за ручку ходили, весь Хогвартс потешался! Мы уж думали, ты свою кровать в слизеринское подземелье захочешь перенести и там, у входа, поставить… Или Малфой свою кровать водрузит возле картины Полной Леди… И ты этого не помнишь?
— Не помню, — растерянно вымолвил Гарри, — я, оказывается, много чего не помню, связанного со мной… Зато помню что-то, о чём ты, например, и знать не знаешь.
— Странный ты. И даже не помнишь, как Фред с Джорджем балдахин твоей кровати в честь твоей дружбы со слизеринцем перекрасили в зелёный цвет?
— Чего-о? — мальчик вздрогнул и бросил взгляд на свою кровать. Нет, занавеси так и были малиновые. Рон заметил это и усмехнулся:
— Это Невилл за тебя заступился. Сказал им, и они вернули цвет, как было. …Ну, может, хватит меня допрашивать, а?
— Ладно, извини. Рональд, — заставил себя сказать Гарри и пошёл к своей постели. — Спокойной ночи, — пробурчал он, не поворачиваясь.
Рон молча скрылся за занавесками.
…Дурсли переоделся в пижаму, улёгся и укрылся одеялом. Уставился в непроницаемую чернильную темноту за окном. Он в своей такой знакомой, удобной кровати, в своём родном Хогвартсе, среди таких же, как он, волшебников… Вроде бы, всё должно быть как всегда. Он просто ДОЛЖЕН был чувствовать покой и облегчение! Но ничего подобного. Мысли по-прежнему метались в голове, как муравьи в потревоженном муравейнике. Почему же, почему, во имя Мерлина, его желание стать «просто Гарри» внезапно исполнилось?! Ведь он и раньше сколько раз мечтал избавиться от шрама и от Воландеморта в придачу — но ничего не происходило. За что это ему?! И, главное, что теперь делать. На Тисовой он надеялся, что приедет в Хогвартс, встретится с Роном и Гермионой — и всё само решится, как почти всегда решалось, друзья будут рядом, и ему будет легче. А оказалось… Гермионы вообще нет, и хотя Рон по-прежнему верный друг Мальчика-который-выжил, да только мальчик-то этот вовсе не он… И легче ему не становится.
Наконец, Гарри провалился в сон. Ему показалось, что он только-только успел закрыть глаза, как раздался бодрый — и очень громкий — голос старосты Перси Уизли:
— Подъём, подъём, джентльмены! Третий курс, встаём, встаём, учёба вас заждалась!
Зевая во весь рот, но всё ещё не открывая глаз, Гарри добрался до умывальника и только там проснулся, когда умылся холодной водой.
…Усевшись за стол в Большом Зале завтракать, мальчик невольно искал взглядом Рона. Нашёл его, конечно же, возле Лонгботтома, и подавил вздох, даже немного рассердившись на себя: «Да уж, от старых привычек не так-то просто избавиться… Думай, Гарри, думай, как тебе теперь жить без прежних друзей…» Он посмотрел в расписание. Только этого ему и не хватало для полного счастья: Зельеварение, два самых первых урока в новом учебном году в обществе «обожаемого» профессора Снейпа! А ведь, как говорится, как год начнёшь…
