— Чего тебе, Дурсли? — Малфой вытер губы салфеткой и теперь комкал её в руке. Вряд ли он был удивлён меньше своих однокашников.
— Вы ведь гордитесь, что Чемпионом Хогвартса стал парень с вашего факультета? — как ни в чём ни бывало сказал Гарри.
— Конечно. Наш Диггори настоящий Чемпион, а вот как среди участников оказался ваш Лонгботтом — это ещё вопрос.
Но Гарри продолжил, не обращая внимания на последнее замечание:
— Передай своему Чемпиону, только так, чтобы никто больше не слышал, что в первом задании надо будет справиться с драконом.
— Что? — слизеринец отшатнулся и выронил салфетку. — Дракон? О Мерлин, что ж тогда будет дальше?.. Эй, погоди, Дурсли, а ты-то откуда знаешь?
— Не важно, — мотнул головой Гарри, растрепав волосы. — Знаю — и всё. Можешь мне не верить. Но Диггори передай. Пусть подготовится.
Он смотрел на растерянного Малфоя, так не похожего сейчас на того наглого, высокомерного мальчишку из его мира. И вдруг выпалил:
— Драко, если для тебя дружба со мной… бывшая дружба со мной хоть что-нибудь значила, прошу, передай Седрику моё предупреждение.
— А зачем тебе это? — глаза Малфоя почему-то заблестели. — Зачем ты хочешь предупредить соперника своего чемпиона? Скажи лучше Лонгботтому Великому.
— А он уже знает, — не моргнув глазом, соврал Дурсли. А потом подумал, что может быть и не соврал. В его мире хитроумный лже-Хмури нашёл ведь способ предупредить Мальчика-который-выжил о драконах первого тура. Здесь тоже наверняка было всё продумано.
Не ожидая ответа от Малфоя, Гарри развернулся и пошёл к своему столу. Сел на своё место и налил себе ещё чаю. Он старался не обращать внимания на вопросительные взгляды однокашников и на крайне подозрительные — Лонгботтома и Уизли.
…После того, как он поделился своим знанием с Драко, Гарри вдруг почувствовал, что это его здорово успокоило и даже развеселило. И не только тем, что это был маленький шаг к провалу планов здешнего Воландеморта, или же маленькая подлянка Лонгботтому, но и тем, что он всё-таки поделился своим секретом. Как будто Малфой теперь стал его соучастником… и помощником. Как раньше был его другом. «Интересно, а что будет, — внезапно подумал Гарри и улыбнулся, — если я поделюсь ещё с кем-нибудь?»
Тем не менее, вплоть до дня первого испытания Гарри пытался поговорить с Дамблдором, желая убедиться в своей правоте. Но его фамильное везение словно заснуло, и ему никак не удавалось застать ректора одного.
Не имея понятия о том, внял ли Дамблдор его предупреждениям о лже-Хмури, или же нет, Гарри ещё пристальнее следил на уроках за профессором. Но тот вёл себя как обычно. До последнего урока. Тогда Гарри заметил, что профессор чаще обычного прикладывается к своей фляжке, а ещё что-то бормочет и то и дело почёсывает волшебной палочкой свои седые патлы. А на следующий урок он вообще не пришёл. Вместо него появилась профессор МакГонаголл и объявила, что профессор Хмури заболел и на некоторое время его уроки отменяются. Недоумевающие ученики вернулись в расположение факультета. Но особо обсуждать отсутствие Хмури никто не стал, даже Гарри, ведь завтра должно было состояться первое испытание Турнира.
Наутро на трибунах квиддичной площадки и около неё собрались все обитатели Замка. Все ученики радостно переговаривались, готовясь к увлекательному зрелищу. Учителя были взволнованы, но к их радости примешивалась изрядная доля опасения. Ещё больше беспокоились судьи: мистер Крауч то и дело проводил расчёской по безупречно лежащим волосам, мадам Максим была бледна и комкала в руках кружевной платок размером с пляжное полотенце, директор Каркаров ходил вокруг своего кресла, и взгляд его метался между большой круглой полосатой палаткой для участников, трибунами и… ректором Дамблдором. Зато сам Дамблдор демонстрировал полное спокойствие. Пока испытание не началось, он деловито, быстрым шагом прошёлся вокруг площадки. Гарри Дурсли внимательно следил за ним: он то и дело пускал короткие алые молнии из волшебной палочки, на радость сидящим на первых рядах. Но Гарри догадался, зачем он это делал: Дамблдор проверял, насколько надёжен защитный купол, который должен был противостоять драконьему пламени.
Наконец Бэгмен нырнул в палатку участников, а Крауч начал вступительную речь.
…Гарри жадно наблюдал за противостоянием Чемпионов и драконих. Для него даже перестало существовать всё вокруг, крики остальных зрителей доносились до него словно через вату. Невзирая ни на кого, он одобрительно вопил, когда Крум завладел Золотым яйцом, ослепив Китайского огнешара, словно во сне, затаив дыхание, с восхищением наблюдал, как Делакур усыпила Валлийского зелёного, до горящих ладоней радостно аплодировал, когда Диггори обманул громадную, но неповоротливую Венгерскую хвосторогу, отметив краем сознания, что в его мире хвосторога досталась ему, Мальчику-который-выжил. Ну, а здесь Лонгботтом должен был противостоять Шведскому тупорылому. Все трибуны замерли, готовясь наблюдать, как справляется самый младший участник Турнира.
Невилл решительно вышел из палатки. Дракониха сидела в гнезде на возвышении в центре площадки. Она совершенно не обращала внимания на маленького человечка, осмотрела кладку, поправила Золотое яйцо и свернулась кольцом, охраняя гнездо. Лонгботтом подошёл ближе, дракониха глянула на него, предупреждающе выпустив клубы пара из ноздрей. Но он не испугался и подошёл ещё ближе. Взмахнул палочкой и трансфигурировал мантию в доспехи, а шляпу — в шлем. Дракониха зашипела и ещё туже свернулась вокруг своих бесценных яиц. Тогда Невилл направил волшебную палочку на неё и сделал такое знакомое Гарри движение. Трибуны ахнули: мощное тело рептилии приподнималось в воздух. Конечно, не так, как пёрышко во время урока профессора Флитвика, и даже не так, как дубина тролля в памяти Гарри, но поднималось достаточно, чтобы Лонгботтом сунул руку и выхватил Золотое яйцо из гнезда. Он победно улыбнулся и бросился бежать к судьям. Но в доспехах парень бежал всё-таки недостаточно быстро. Дракониха, плюхнувшись наземь после окончания действия заклинания, рассвирепела и мгновенно вскочила на лапы. Она откинула голову назад, затем резко качнула ей и выпустила мощную кислотную струю в спину Лонгботтому, окутав его жёлтым облаком. Парень заорал и упал, все зрители повскакали с мест, крича от ужаса. Наперерез драконихе бросились несколько драконьих служителей…
Первое испытание все участники прошли. Первое место заняла Флёр Делакур, второе — Седрик Диггори, третье — Виктор Крум. Невилл Лонгботтом оказался на последнем месте. Но не потому, что он выступил хуже, чем остальные, а лишь потому, что он пострадал больше них, и его с сильнейшими кислотными ожогами поместили в лечебницу. Хогвартсцы были впечатлены его умениями и смелостью, но даже гордые своим Чемпионом гриффиндорцы не знали, сможет ли он и дальше участвовать в Турнире.
Этой ночью Гарри Дурсли не спалось. Хотя он и ожидал чего-то подобного, но всё-таки Лонгботтома ему было жаль. И он ощущал даже какое-то подобие вины. Он потихоньку выбрался из постели, осмотрел тёмную спальню, вздохнул и решил пойти посидеть внизу, возле камина. Но едва он шагнул в гостиную, как услышал чьи-то тихие всхлипывания. Гарри осторожно подошёл к креслу, развёрнутому к камину. И увидел, что там сидит Рональд Уизли, размазывая слёзы кулаками.
— Эй, Рональд, ты чего? — тихо и участливо спросил Дурсли.
Уизли дёрнулся от его голоса, посмотрел на него, покраснел и отвернулся:
— Ничего. Какое тебе дело, Дурсли? Ты, наверное, до потолка прыгать готов от радости!
— Я? Почему ты так считаешь? — опешил тот.
— Ты же ненавидишь Невилла! Конечно, ты рад, что он в лечебнице! И надо мной сейчас будешь смеяться.
