— Мне пойти сейчас, сэр? — Гарри сам едва не трясся под взглядом учителя: этот взгляд явно был угрожающим.

— Да. Сходите прямо сейчас.

Хмури отвернулся, шагнул к столу и быстро нацарапал что-то на пергаменте. Затем он оторвал этот кусок и протянул его Гарри.

— А если я принесу книгу, которую вы не одобрите?

— Значит, вы и ваши товарищи останетесь без настоящих боевых заклинаний, только с теми, которые уже знаете. Если их можно назвать боевыми, — учитель пожал плечами и ухмыльнулся: — И на практическом занятии вы получите заслуженную Т. Так что, думайте, мистер Дурсли, думайте — и выбирайте мудро.

«Ну, кто меня за язык тянул?!» — ворчал на себя Гарри, спускаясь в библиотеку.

Библиотекарша, мадам Пинц, долго изучала записку, которую принёс Гарри. Наконец, она отвела его к стеллажам Запрещённой секции и напомнила, что он может взять всего одну книгу. Во внезапном озарении Дурсли робко спросил у неё:

— А вы не могли бы посоветовать, какую книгу с заклинаниями можно изучать нам, четверокурсникам? Профессор Хмури считает, что мы должны учиться нападать.

«Иногда прикинуться дурачком даже полезно», — усмехнулся он мысленно, наблюдая, как библиотекарша, обычно бледная и апатичная, заблестела глазами и даже слегка разрумянилась, ловко пробираясь между стеллажами и разглядывая корешки книг на полках. Она явно любила свою работу и свои книги, и наверняка ей было ужасно жаль, что ученики нечасто обращались к ней за помощью.

…Гарри тащил в кабинет ЗоТС увесистый старинный том с названием «Сто и одно заклинание, с которыми вы победите в любой дуэли». Конечно, он не удержался и принялся листать книгу на ходу. Словно встретив старого знакомого, он улыбнулся, когда обнаружил заклинание отнимания оружия «Экспеллиармус». И ещё шире он заулыбался, когда прочитал комментарии, что, во-первых, это заклинание отнимает у противника не только оружие, а вообще любой предмет из руки, а во-вторых, при небольшом изменении движения волшебной палочки, заклинание может работать и невербально. Парень постарался запомнить это движение.

Едва взглянув на название, профессор Хмури усмехнулся и кивнул:

— То, что нужно. Здесь достаточно заклинаний для вас всех. Урок окончен, до встречи на практике на следующей неделе. Мистер Дурсли получает пять баллов для Гриффиндора.

Вовсе не имея такой цели, Гарри Дурсли опять стал объектом внимания своих однокурсников. Каждый хотел поскорее заглянуть в книгу. Но, слава Мерлину, книгу у него из-под мышки выхватил Невилл, и уже сам принялся распоряжаться ей. А Гарри не стал протестовать.

Через пару недель Гарри вдруг поймал себя на мысли, что как учитель этот лже-Хмури ему нравится. И достаточно было даже минуту послушать разговоры в Общей комнате, чтобы понять: новый преподаватель ЗоТС нравится всем гриффиндорцам, от первого курса до седьмого. Все ученики с энтузиазмом принялись выполнять его необычные задания, подчас в ущерб другим предметам. Спальни, и мальчиков, и девочек, стали тренировочными комнатами, эльфы-домовики едва успевали чинить порванные, изрезанные, прожжённые занавеси и подушки. Прибавилось работы и у мадам Помфри.

Юные маги всех факультетов зубрили боевые заклинания и учились их применять, разумеется, друг на друге. Это было крайне весело, особенно для бесшабашных близнецов Уизли и подобных им озорников. А кому не было бы весело пытаться застать приятеля врасплох и превратить его в камень или заставить онеметь? Ещё веселее было вовремя поставить щит, чтобы заклинание «прилетело» обратно напавшему. Так что, Гарри Дурсли тоже веселился вместе со всеми. Конечно, несколько раз ему пришлось сходить вместе с Дином и Шеймусом в больничное крыло, чтобы мадам Помфри залечила им ожоги и порезы. Но ведь на подобные мелочи не стоит обращать внимания, если ты хочешь научиться выжить в бою, не так ли?

Два месяца учёбы пролетели очень быстро. Профессор Хмури не скрывал радости, что ученики Хогвартса делают такие успехи в изучении его предмета и щедро раздавал баллы всем факультетам. Правда, на последнем уроке он с явной неохотой сказал, что ученикам следует так же рьяно учить и другие школьные предметы. Иначе, прибавил он, чтобы они смогли нагнать программу других учителей, ему придётся уменьшить число своих занятий. Все сразу поняли, что Хмури получил «внушение» от остальных преподавателей, а возможно и от самого ректора. Конечно, никто не хотел лишаться таких познавательных уроков, поэтому пришлось подтягивать и остальные предметы.

Словом, этот учебный год обещал пройти насыщенно, необычно и увлекательно. Гарри Дурсли, пожалуй, впервые был рад каждому школьному дню в этом мире. И он успешно отгонял мысли о том, что вот-вот должен начаться Турнир Трёх волшебников, который в его мире закончился гибелью Седрика Диггори и возрождением Воландеморта. «Может, я, как Хмури в моём мире, становлюсь параноиком? Может, Турнир здесь — это всего лишь Турнир, и Лонгботтому ничего не угрожает? Может даже, здешний учитель ЗоТС — это не Крауч, а настоящий Хмури? И во фляжке у него всё, что угодно, но не Оборотное зелье?» — уговаривал он мысленно сам себя. По всему выходило, что беспокоиться не о чем. И Гарри перестал беспокоиться.

Наконец настал день, когда ученики поутру обнаружили в холле огромное объявление, что открытие Турнира Трёх волшебников состоится после хеллоуинского ужина, а делегации Дурмштранга и Жез’лешарма прибудут накануне.

Гарри Дурсли стоял вместе со всеми гриффиндорцами на школьном дворе, ёжился от пронизывающего осеннего ветра и ждал прибытия делегаций. Но больше всего он ждал каких-либо, хоть малейших, отличий от того, что он помнил. Никогда ещё он так не желал убедиться, что этот мир — не его.

Пока что его желания не оправдывались. Сначала прилетела огромная, как дом, сине-золотая карета французской Академии, и из неё выплыла величественная Мадам Максим и высыпали её «детки». Потом из озера всплыл чёрный корабль Дурмштранга, и на берег сошли претенденты на участие в Турнире во главе с Каркаровым и Крумом. Потом был торжественный ужин, и всё внимание хогвартсцев было приковано к иностранным гостям. Гарри по разговорам вокруг убедился, что Виктор Крум всё так же герой квиддичного чемпионата мира. И Дамблдор точно так же достал Кубок Огня из ларца и оповестил всех о том, как он будет выбирать участников Турнира. И даже затор в дверях, когда Каркаров наткнулся взглядом на Мальчика-который-выжил, был точно такой же. И разогнал этот затор не кто иной, как профессор Хмури.

…Вместе со всеми гриффиндорцами Гарри Дурсли шёл по лестнице наверх. Все вокруг радостно переговаривались, обмениваясь впечатлениями, и предвкушали необыкновенное развлечение. Гарри же чувствовал, что у него внутри всё крутится и сжимается. «Всё повторяется, — горько думал он, — всё абсолютно так же, как тогда. Но никто, кроме меня, не видит, не чувствует угрозу, не знает об опасности. Значит, я должен что-то сделать. Но я же не герой этого мира. Я вообще не герой. Что я делал в том, моём мире? Да я только и занимался тем, что спасал его! И делал всё только хуже. Если я и здесь возьмусь спасать всех и вся, этот мир погибнет ещё быстрее. Это совсем так же, как я сам едва не погиб, когда Добби изо всех сил меня спасал. Я всегда хотел спокойно жить и ни во что не вмешиваться. Но там у меня не получалось, я постоянно во что-то влипал и втравливал своих друзей. Из-за меня окаменела Гермиона и едва не погибла Джинни. Из-за меня сбежал Петтигрю — если бы я не пожалел его, позволил Сириусу и Люпину убить его там, в Трясущихся тенях, он бы не вернулся к Воландеморту… Мерлин, да надо было просто его обездвижить, как Снейпа, оставить там с Блэком и Люпином, и сходить за Дамблдором. Тогда бы всё выяснилось, Петтигрю сел бы в Азкабан, а я жил бы у Сириуса… И, может быть, перестал бы мечтать стать «Просто Гарри».