Довольно быстро – через неделю после революции, – РКНК принял решение о национализации всей жилой недвижимости в Головотяпии. Все дома и квартиры теперь принадлежали народу, а распоряжались ими местные советы, которые и занялись переселением городской бедноты из трущоб и бараков в просторные городские квартиры, оставляя их бывшим владельцам по одной комнате, заселяя во все остальные комнаты бедноту. Так в Головотяпии появились коммуналки.

Национализированные предприятия, оставшиеся без заказов, но управляемые революционно сознательными комиссарами и фабзавкомами, останавливались друг за другом. Тогда в Совете решили, что произошедший кризис наступил из-за отсутствия на местах специалистов, после чего отпустили под «честное слово не бороться с революцией» из тюрем всех арестованных купцов, буржуев, помещиков и просто зевак, пойманных на митингах. Выпустили всех, кроме Ани-Анимикусова. Выпущен из тюрьмы был даже Митрофанушка – камердинер князя, который при Временном комитете исполнял обязанности министра по внутренним делам. Но дела в экономике лучше не пошли и в Глупове стало голодно.

Разделение по вышеизложенным идеологическим соображениям вскоре обернулось и расколом глуповского общества. В Петрограде большевистское правительство разогнало Учредительное собрание, что вызвало дополнительную волну противоречий среди глуповцев. Одни глуповцы твердили, что Учредительное собрание должно было решить форму власти в России, поэтому большевики совершили преступление, навязывая стране свою волю, а другие глуповцы заявляли, что правильно большевики сделали – передали власть Советам, а поскольку Советы – это народ, то народ и должен управлять страной. К тому же, делегаты Учредительного собрания выбирались по старым схемам, по указке попов и помещиков, а помещиков-то теперь и нет! Так что и Учредиловки также нет!

Елизавета Ани-Анимикусова, оказавшись в той части России, где влияние большевиков было минимально, оказалась втянутой в поток событий, который ринулся на страну после разгона Учредительного Собрания. Она открыто порицала большевиков и на часть своих денег на Юге России организовала в составе формирующейся Белой Армии отдельную Глуповскую дивизию, с которой в конце лета и вошла в пределы Глуповской губернии. Те глуповцы, которые были постарше, и были против обобщения жён, добровольно записывались в ряды Белого движения и становились бойцами Глуповской дивизии. Других мобилизовали в дивизию силой.

Пользуясь тем, что Советы на местах занимались экспроприацией экспроприаторов, и не задумывались о других важных делах, Глуповская дивизия захватила без боя половину губернии и провозгласила Головотяпскую республику. Первым президентом Головотяпской республики была выбрана на альтернативной основе Елизавета Ани-Анимикусова. Дело было так.

Захватив родовое гнездо Ани-Анимикусовых, село Болотно-Торфяное, Елизавета обнаружила, что усадьба была разграблена и разорена. Поэтому, первым делом, она велела выпороть всех крестьян села без разбора возраста и пола. Пороли даже грудняшек. Затем она провела личное дознание по факту разграбления усадьбы. В этом ей активно помогал приехавший вместе с ней как зам по тылу Глуповской дивизии купец Толстопузов, который был произведён в поручики и возглавлял комиссию по дознанию, и отец Серафим, ссылавшийся на Святое писание в процессе пыток крестьян:

– Сказано, – подняв указательный палец вверх, торжественным голосом блеял Серафим очередному допрашиваемому, – «Вот, наступают дни, в которые Я подсеку мышцу твою и мышцу дома отца твоего», Первая Книга Царств. И делалось это за меньшие злодеяния, нежели устроили в барской усадьбе вы, охальники! Так что, подсекайте его господин подпоручик, подсекайте, пусть вспомянет Господа и признается, где наворованное!

Членов сельсовета Болотно-Торфяное, которые приняли решение об экспроприации поместья и размещения в ней сельской школы, четвертовали, а княжеское имущество сыскали по домам крестьян и вернули владелице. В тех домах, где находили спрятанное награбленное имущество, хозяина вешали, а если крестьяне сдавали награбленное добровольно, то их только секли повторно и отпускали. Помещичьи земли также вернули их законной владелице вместе с выращенным на них урожаем. После восстановления справедливости, солдаты согнали всех жителей деревни и ближайших окрестностей на площадь перед церковью села Болотно-Торфяного.

На самом высоком месте площади ещё висели останки четвертованных. Елизавета взошла на сколоченный помост недалеко от четвертованных, и вопрошала у народа:

– Головотяпской республике нужен президент. Я предлагаю себя в президенты. Есть альтернатива? Выбирайте! Кто за меня – поднимите вверх руки!

Собравшиеся покрутили головами в поисках другой женщины по имени «Альтернатива», кажется, её Елизавета так назвала, но не увидели никого, кроме четвертованных. Поняв из этого обзора, что представляет собой «альтернатива», все подняли руки вверх за Елизавету. А многие из тех, кого высекли только что, подняли вверх даже обе руки.

Так на альтернативной основе единогласно Елизавета Ани-Анимикусова стала первым президентом Головотяпской республики.

Первым своим указом она отменила власть Советов по всей независимой Головотяпии, отменила все указы и декреты Советской власти, повелела всех советских разыскать и выпороть, и взвалила на себя тяжёлую обязанность по властвованию в республике, пока не будет собрано Головотяпское Вече – оно и решит, какой быть Головотяпии – республикой, монархией или ещё чем. Утвердила она и указ о правилах выбора делегатов на Вече, месте и времени Вече.

В Глупове и не заметили, как вдруг к городским стенам подошли хорошо дисциплинированные войска Елизаветы Ани-Анимикусовой, в которую влились выпущенные из тюрьмы арестованные советской властью буржуины и их приспешники. Эти войска готовились войти в город Глупов, поскольку он был объявлен особым указом Елизаветы столицей республики. Елизавета даже послала впереди своего войска гонца с требованием к РКНК признать Головотяпию, а её – президентом Головотяпии.

Гонца посадили в тюрьму, а Зойка Три Стакана собрала Совет и, после недолгих дебатов, Совет принял воззвание к Глуповцам и жителям губернии под названием: «Все на борьбу с Лизкой!». В воззвании говорилось о том, что революция в опасности, что Елизавета хочет вернуть на трон царя, а землю и фабрики отнять у трудового народа. Поэтому все должны записаться в Красную дивизию с тем, чтобы защитить дело революции. Были нарисованы и выпущены большим тиражом соответствующие плакаты, на которых Елизавета Ани-Анимикусова была изображена в виде большой и толстой зелёной лягушки, поедающей в панике разбегающихся от неё тощих крестьян и рабочих. Поручив создание Глуповской Красной дивизии комиссару по военным делам Живоглоцкому, Зойка Три Стакана с Камнем и с матросами отправилась поездом в Петроград за советом и помощью.

Главным помощником Живоглоцкого в формировании Красной дивизии был Ситцев-Вражек, хоть и меньшевик, но вошедший в головотяпское правительство. Ситцев-Вражек занимался вопросами комплектования подразделений, назначал командиров подразделений и подписывал соответствующие мандаты, а Живоглоцкий страстно выступал на митингах и собраниях.

Дивизия была быстро сформирована и выступила за пределы города на встречу Белой армии Елизаветы. Во главе войска в автомобиле Ани-Анимикусова двигался сам Живоглоцкий, указывая рукой куда надо атаковать, а за ним – недружно шагала пёстро одетая армия красноглуповцев, вооружённая чем попало. Время от времени в её рядах встречались и солдаты с винтовками, но в целом армия была больше похожа на толпу цыган, отправившихся весёлым табором на свадьбу, чем на армию, отправившуюся на смертный бой.

Елизавета, завидев приближающихся красноглуповцев, изволила махнуть рукой в воздухе белым платочком, что означало сигнал для артиллерии. Грянул выстрел всех шести пушек, которые были в белоглуповской армии. Надо сказать, что в белоглуповской артиллерии порох был, а снарядов не было. Поэтому на военном совете, который прошёл накануне, было принято решение заряжать пушки нелущённым горохом. Последствием выстрела был жуткий свист летящего гороха, который посыпался как раз перед автомобилем Живоглоцкого, но не повредив ни его, ни автомобиль. Историки по-разному описывают дальнейший ход событий. Но в любом случае, Живоглоцкий выпрыгнул из автомобиля, и со всех ног бросился бежать к городу. Одни историки уверяли, что он с риском для жизни бросился поднимать дух идущему позади него воинству, другие уверяли, что он «от страха в панике бросился бежать». Так или иначе, но красноглуповская дивизия мгновенно превратилась в толпу и броуновским движением рассыпалась по округе. Часть из них вбежала в город и закрыла за собой ворота, а другая, оказавшись у закрытых ворот, бросилась в леса вокруг Глупова, побросав по дороге винтовки, или же обменяв в последствии их у крестьян на еду. Что характерно – в тот час, когда белоглуповская армия остановилась у закрытых городских ворот, блаженная Агафья, сидящая на ступенях центрального глуповского собора, поднялась на ноги и, поджав одну ногу, начала прыгать на другой ноге по ступенькам – вверх и вниз, вверх и вниз. Это отмечено в её житии, написанном и изданном уже в 90-е годы XX века.