Братья снова помолчали, обдумывая Серафимину сентенцию, признавая ее справедливость и познавая основы дзыня.

– А нам-то зачем это надо? – наконец-то разродился вопросом волк с окраской тигра.

– Затем, что вы станете культурными членами общества, – поучительно ответствовала царевна. – И вообще: ноблесс оближ.

– Кто… облез?..

– Кого… оближ?..

– Не берите в голову. Позже узнаете. Да поздно будет, – устало отмахнулась Сенька. – Ну так как?

– А если я не хочу быть кули… куры… кур…кульным? – донеслось капризное бурчание из задних рядов.

– Непонятно, что это вообще такое! – подержал диссидента пандогорилл.

– А может, это что-нибудь хорошее, брат Во, – предположил тот же знакомый голос. Знакомый, знакомый, знакомый…

Сенька молча ахнула. Сам! Это же Сам! Семейное имя Чи. Чи Хай! Старший брат! Тот самый, многорукий оружейный мастер, за которым это чудо-юдо-семейство в огонь и в воду! Значит то, что зацепило ее внимание ей на берегу… и что подумалось перед нападением… И Иван, стало быть, про это догадался. Но что это могло означать? Зачем ему это надо? Сдать своих же братьев всем зверюшником ни за понюшку табаку первым встречным…

– Чего хорошее-то, брат Хай? – сварливо бубнил пандогорилл. – Ты вот хоть, к примеру, знаешь, что это такое – куль…тюли?!

– Нет…

– Вот и я нет. Но хвостом чую: хорошее таким словом не назовут!

– …Но мне кажется, оно стоит того, чтобы узнать, брат Во, – добавил Хай.

Чудовища скуксились и запожимали плечами, смиряясь с неизбежным.

Серафима свела брови над переносицей, снова и снова пересказывая себе происшедшее, силясь уловить в происходящем какую-нибудь нестыковку или подвох. То, что они там имелись, она не сомневался ни секунды. Спросить бы у Ваньши, чего задумал… Но не сейчас. Сейчас надо делать вид, что монстры им сдаются сотнями каждый день без перерывов на обед и полдник. Ноблесс оближ.

Искоса она глянула на мужа – и тихо хмыкнула. Похоже, мысли в головушке любимого точно такие же шарахаются сейчас.

И верно, снова и снова одна и та же мысль крутилась в голове Ивана, как белка в вечном двигателе.

Им только что сдались восемьдесят с лишком монстров, терроризировавших провинцию несколько месяцев. Сдались. Им. Восемь десятков. С лишним. Им. Сдались. Что они будут с ними делать?! Кто с кем – какая разница, но восемьдесят с лишком?.. Конечно, самое простое – вывести их за границу провинции, сдать на поруки духам, пусть разбираются сами, и сморкаться сами обучают, и психоанализ проводят, а нам спешить надо…

Но что-то подсказывало царевичу, что так просто от проблемы они не отделаются, и всё только начинается. Что начинается конкретно, ясно не было, но, скорее всего, очень скоро выяснится, что лучше бы оно не начиналось.

– Ну ладно. Ну это вы нас. Того. Кого там этого. А дальше что? – тем временем брюзгливо вопрошал тигропанда.

– А дальше будете жить-поживать, как получится.

Братья упрямо набычились:

– Не получится.

– Обязательно получится, – невесело усмехнулась царевна. – Всегда получается. Что – второй вопрос, но ни разу еще не было, чтобы не получилось вообще ничего.

Братья загомонили.

– Было!

– Не было!

– Не было?..

– Ха. И верно. Не было, – признал, наконец, кроколев.

– Это… этот… бздынь? – спросил Чи Пай.

– Дзынь, – уточнила царевна.

– Дзынь?

– Дзынь? Дзынь?

– Дзынь, дзынь!

– Начало шестого сигнала соответствует обеденному перерыву, – хмыкнула Сенька. – Итак, чем вы будете нас кормить?

– Мы вас?!

– Ну не мы же вас, – пожала она плечами. – Вы же в плену, а не мы.

– Дзынь?.. – осторожно поинтересовался зайцебуйвол и получил в ответ ослепительную улыбку Серафимы.

– Нет. Практичный подход к делу.

– Кормить – это просто, – заулыбался тигриный волк. – Идём. По дороге наберём, что надо.

Серафима насторожилась. Начало звучало не слишком обнадеживающе для пленителей. Что бы ни говорили современные забугорские философы об исключительной пользе растительной пищи и аналогичном вреде всего остального, всё собираемое с деревьев, выдергиваемое из земли или срезаемое с куста она рассматривала только как то, что едят с едой.

– Эй, братцы-кролики! – донесся из-за спин голос Фигуры.

Несколько чудищ с длинными ушами и не менее длинными клыками в середине толпы обернулись и, растолкав товарищей, выбрались наружу.

– Ну, мы кролики, – просипел брат, фигурой больше похожий на медведя, самый тщедушный из пятерых. – Дальше что?

Возчики, окружавшие горничную, попятились[165]. Фигура, увидев, что ее группа поддержки радикально перегруппировалась, стушевалась, дала задний ход – но первым же шагом наступила на надорванный подол сарафана. Понимая, что следующий шаг оставит ее в мини-юбке, она остановилась. "Велика ты, Вамаясщина, а отступать некуда", – читалось на ее побелевшем лице. Но так просто тётю Лиду Семиручко было не поразить.

– Кудыть собрались-то, анчутки? – упирая в бока руки, чтобы не дрожали, преувеличенно въедливо вопросила она. – А наши возы переворачивать я буду?

Медвекрол окинул взглядом крепко сбитую иноземку, машинально поддернул полуоторванный рукав чумазого халата, сказал "Ага" и отвернулся, считая разговор оконченным. Фигура осталась стоять, разведя руками и открывая и закрывая рот. С одной стороны, ее силе и телосложению только что сделали комплимент. С другой – не задрали, к чему она морально было уже приготовилась. А с третьей – комплименты возы не переворачивают, и ее малочисленные коллеги – тоже, даже если удастся их отловить, а на бояр и царевичей рассчитывать и не приходилось.

– Всё, чего смотришь, – пожали плечами остальные братцы-кролики и устремили хмурые взоры на Иванушку. – Ну и когда в плен? Прям сейчас?

– Немного попозже, – ответил царевич. – Для начала мы сделаем первый шаг к постижению…

– Дзыня! – в предвкушении потёр лапы Чи Пай.

– Культуры.

С этим громким, спокойным заявлением Иван выбрался из центра внимания и толпы к окраине – только затем, чтобы опять оказаться в центре и того, и другого. Оставленные позади братовья, предчувствуя нечто любопытное, снова взяли его в окружение.

– Да слышали мы уже про этот куль! Что это такое, ты объясни лучше! – нетерпеливо мотнул длинноухой головой медвекрол.

– Культура – это такая ветвь магии, которой может научиться каждый, – ответил Иванушка.

– А что она может делать? – протолкался сквозь братьев Чи Хай.

– Почти всё, – улыбнулся царевич. – К примеру… Переворачивать возы.

– Это как?! Мне б такой научиться! Уж я тогда не стала бы!.. – взгляд осмелевшей Фигуры окатил презрением кроликов, как кипящим борщом.

– Очень просто. Для этого надо знать определённые заклинания.

Фигура наморщила лоб, припоминая:

– Это как в сказке, что ли? "Тюх-тибидюх"…

– "Тюк-перетюк" придумай еще. "Крибле-крабле-крубль" говорить надо! – авторитетно подсказала Лариска, первая из бояр преодолевшая сомнения по поводу новых компаньонов и их статуса.

– Шнипс-шнапс-шнуры надо говорить, – подтянулась на обсуждение Серапея.

– А может, "Кабуча"? – осторожно подошла Наташа, явно проведшая в обществе его премудрия больше, чем хотелось бы Гене.

– Можно их, – улыбнулся Иван. – Но лучше другие. Это простые заклинания. Настолько простые, что их может использовать даже тот, у кого нет магического дара.

Братья, лукоморцы, и даже вотвоясьские дамы окружили Ивана и его звероаудиторию кольцом.

– Вся их сила в том, что они взаимного действия, – продолжил царевич.

– Это как? – не понял кроколев.

– Смотрите и запоминайте. Самое первое и главное заклинание магии культуры – "Пожалуйста".

– Чего?.. – пренебрежительно скривилась Лариска.

– Запишите, Лариса Ивановна, – терпеливо повторил Иван. – "По-жа-луй-ста". Уважаемая Фигура, повторите, пожалуйста, свою просьбу к братьям Чи – не забывая волшебного слова.