Плоды были собраны сразу по окончании вырубки: кареты, возы и кони решительно двинулись по старой-новой дороге, морально готовые ко всему. Иван ехал в авангарде с мечом наголо поперек луки седла, Серафима – за возами, просверливая взглядом обочины в поисках затаившихся бед, а Агафон взял на себя защиту середины обоза, каковая совершенно случайно оказалась рядом с каретой Коневы-Тыгыдычных. Не в силах решить, что причиняет ему большие страдания – седло или плечо, маг стиснул зубы и принялся с видом компетентным и опасным оглядываться по сторонам[114].

Дорога же, словно из вредности, являла собой воплощение покоя и миролюбия. Трава, проросшая в щелях между булыжниками, нежно щекотала бабки коней и шуршала под колесами. Сирень на обочинах склонялись под тяжестью соцветий. Деревья в розово-белой пене цветов, наперебой расточали ароматы, привлекая бабочек – огромных, черно-желто-красных, с ажурными резными крыльями, как вычурные дамские броши. Яблони, груши, сливы, вишня и еще целый дендрарий неопознанных, но очаровательных растений – у путников только разбегались глаза и рассыпались восторги. То там, то тут проглядывали шляпки грибов – с блюдце и с ложечку для варенья, выпуклые и вогнутые, высокие и приникшие к земле, кучкой и поодиночке…

– Эх, грибовнички бы на ужин… – вздохнула невидимая за газовой занавеской Наташа. – Как дома… Страсть как хочется… Хоть из сыроежек…

– Вы только Демьяну намекните, он вам такую грибовницу завернет – вместе с тарелкой съедите и не заметите, – негромко проговорил Геннадий, но слух его премудрия, навостренный на самое главное, уловил всё до последнего слова. И как только процессия остановилась на вечерний привал у первого подходящего ручья и дверцы карет распахнулись, выпуская засидевшихся пассажиров, его премудрие сполз с коня, превращая, как умея, путь с лобного места в томное соскользновение, и враскорячку направился к возам в поисках Фигуры.

– Корзину? – удивилась она. – Да на кой пень… простите мой вотвоясьский… Но хозяин – барин, хотите – берите. Две было, но которую поменьше эти ироды краснобородые растоптали намедни, так что чем богаты…

– На то и напоролись, – радостно договорил за нее Дай, захлопнул указатель шатт-аль-шейхских диалектов и бодро потрусил собирать хворост.

Оторвав потрясенный взгляд от оказавшегося в его руках тридцатилитрового чудища корзиностроительной промышленности Лукоморья, он увидел в шаге от себя Гену. И выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Скользнув невидящим взором по конкуренту, учёный подошёл к горничной:

– Тетушка Фигура, говорят, у вас тут имеются корзины…

– Брешуть, – решительно мотнула головой она. – Не корзины, а корзина, не имеются, а имелась, и не у меня, а вон у чаровника. Первая и последняя.

– Но… а… может, хотя бы котёл какой-нибудь есть?

– На три ведра, – подтвердила служанка и охладила пыл не состоявшегося собирателя грибов еще больше: – Только Демьян-батюшка за ним придёт сейчас.

– Но… а… может, мешок?

– Сундук есть пустой! – радостно вспомнила Фигура. – На колёсиках! Выдать?

Парадоксов с сомнением нахмурился. С одной стороны, в сундуке грибы не помнутся. С другой, если проходимость сундука окажется недостаточной…

– Ну так что, ваше премудрие. Мешок или сундук мне искать? – нетерпеливо спросила служанка.

– Гена, какой сундук? И зачем нам мешок? Мы же не картошку идём копать, а за грибами! Давайте присоединимся к Агафону! – жизнерадостный и почти не гнусавый голосок Наташи прозвенел за спинами мужчин как колокольчик.

– Лучше к его корзине, – тут же поправил ее Парадоксов, но, не слыша его, боярышня продолжала:

– …Если, конечно, он обещает не дарить мне больше цветов… пока мы из этой страны не уедем.

Ямочки на щеках с пятнами аллергии, проглядывающими несмотря на наложенные полкило белил, просияли для волшебника как солнышко, вышедшее во вторую смену.

– Ни былиночки от меня не дождетесь больше! – поклялся он, и поисковый отряд в составе его, Парадоксова, Наташи, ее маменьки и справочника купца двинулся в поход.

Стремясь привлечь к себе забродившее внимание боярышни, Парадоксов важно обвел рукой цветущие кущи:

– Дай перевел подписи на карте. Сейчас мы находимся в Лесу ста цветов и грибов.

– Десятка-другого будет достаточно, – с видом матёрого грибника отмахнулся чародей[115].

– А по-моему, на наш котёл и полусотни маловато придется, – практично прикинула боярыня.

– Ну наберем полусотню, – легко сдался маг. – Или две. Демьян Дормидонтович сам разберется, сколько куда и чего. На худой конец, на второй раз оставим.

– Или три полусотни… – загорелась азартом Наташа и замерла: в пределах видимости показался первый объект их охоты. Большой лилово-палевый гриб с пузатой ножкой скромно притулился под развесистой сиренью, прикрывши шляпку редкими травинками как лысеющий модник.

– Глядите, какой!..

Гена быстро озвучил мысль, не успевшую сорваться с уст чародея:

– Наташа! Ну вы даётё! Никогда не сомневался, что вы – самая глазастая! Ваша добыча – вам и брать!

Девушка польщенно зарделась.

– Возьмите мой нож, – галантно протянул ей орудие грибоубийства Геннадий.

– Не надо никаких ножей, – грудью встал на пути клинка Агафон. – Берите его голыми руками.

– Наука утверждает, что грибы надо собирать, аккуратно срезая под самый корешок, а не выдергивать вместе с грибницей, – процедил учёный с таким видом, будто готов был пустить нож в ход, не доходя до гриба.

– А никто их и не предлагает выдергивать, не одуванчики, чай, – с ядовитой вежливостью чуть поклонился Агафон. – Потому что практика показывает, что грибы следует аккуратно выкручивать, так как остающаяся после срезания часть ножки гниёт и заражает грибницу.

– Всегда срезал, и буду срезать, – Парадоксов прищурился и подался вперед, сжимая ручку карманного ножика как рукоять меча.

– Выкручивал, и буду выкручивать, – зеркально отразил его позу волшебник, примериваясь корзиной к голове противника.

– Наташа, возьмите нож.

– Наташа, не берите.

– А я говорю…

– А этот гриб съедобный ли, кстати? А то вы тут распетушились, а это какая-нибудь поганка! – торопливо прервала схватку гладиаторов Конева-Тыгыдычная, вклиниваясь между ними и не забыв бросить осуждающий взгляд на дочку. – Что-то среди лукоморских я таких не припомню.

Противники выдохнули и отступили – но недалеко.

– Ну так ведь мы не в Лукоморье, маменька, – не слишком уверенно возразила боярышня. Других грибов вокруг видно не было, да и расставаться с титулом самой глазастой не очень хотелось.

– Вообще-то, все грибы съедобные. Но некоторые из них только один раз, – чуть натужно улыбнулся его премудрие и покосился на боярышню в ожидании одобрения своего остроумия. Наташа слегка улыбнулась, и сердце Агафона заныло: слегка – это больше, чем равнодушие, но меньше смешка. Недолёт.

– Вот сготовим – и поставим опыт, – хмыкнул Гена. Взгляд его не оставлял сомнений, кто подопытным кроликом должен оказаться.

– Погодите! Вспомнила! – боярыня хлопнула себя по лбу, то ли убивая комара, то ли выбивая склероз. – У меня же с собой справочник купца, третий том! А там я как раз видела…

И не дожидаясь расспросов, она раскрыла фолиант, неуклюже придерживая сгибом локтя на весу. Его премудрие, победно зыркнув на Гену, первым успел подставить под книгу руки, и боярыня принялась переворачивать листы, бормоча алфавит. Дойдя до "Г", она сказала "Га!" и не успокоилась, пока не выдохнула "Гр".

– Грабители, градоначальники, гребцы, грелки, гренки… Грибы!

Короткий толстый палец забегал по строчкам статьи, заметно снижая скорость по мере продвижения, едва дополз до конца страницы и застыл на последней точке.

– Ну так что, Настасья Наумовна? – как бы невзначай Геннадий переместился так, чтобы в случае чего отрезать магу пути наступления на гриб Наташи. – Можно его срывать?