Лукоморцы и Чи выехали на дорогу – освобождая путь восьми десяткам братьев. Ка Бэ Дань сник.

– До встречи на третьем испытании, ваше не так чтобы уж и превосходительство, – издевательски поклонился Сам, пришпоривая коня – и семейство Чи бодрой рысью двинулось к городу.

Хо Люй дрожащими руками с натянутыми и зажатыми в кулаки рукавами халата ухватил весёлый трофей, но тот извернулся змеёй, отвесил ему затрещину – и скрылся в траве.

– Ловите его!.. – прогремел голос По Бе Дю, но ни лукоморцы, ни братья не стали дожидаться, чем кончится охота.

После въезда в город лукоморско-оборотневой кавалькаде пришлось столкнуться с боевыми соединениями Ка Бэ Даня еще раз. Правда, теперь они соединились, чтобы защитить жителей – от достатка и преуспеяния.

– Отдайте! Отдайте, злыдни! – крепко сложенная матрона вырывала из рук чуть менее крепко сложенного солдата золотой цветочный горшок с изумрудами по краям. Про невезучее растение, выпавшее в пылу борьбы на дорогу и затоптанное, противоборствующие стороны забыли.

Несмотря на то, что силы были почти равны, и перетягивание горшка шло с переменным успехом, им никто не помогал: уже защищённые соседи стояли, сгрудившись у стены под пиками десятка вояк. Остальные десятка три вытаскивали из домов и складывали в возы всё достойное внимания под бдительным оком командиров, пристроившихся у колодца на перекрёстке. Несколько десятников, слишком важных, чтобы работать грузчиками, но не достаточно важных, чтобы быть допущенными к колодцу, расположились под окнами ближайшего к полю боя дома и делали ставки на победителя.

– Но вы… уважаемые защитники… Вы же Нефритовым Государем нам посланные… для защиты от жутких братьев Чи! И вы должны… – староста улицы сколь упорно, столь безнадёжно пытался урезонить воителей из ограждённой пиками резервации.

– Это вы нам должны! – отмахнулся от него косоглазый десятник. – Сколько дней мы уже вас защищаем, а оплаты так и не видели!

– Но говорят, что управитель О сполна отдал плату воеводе Ка!

– Посмотри на меня внимательно, старик. Я похож на воеводу Ка?

– Н…нет.

– А вот он. Он похож? А эти доблестные воители, надрывающиеся под грузом вашего никчёмного серебра?

– Н-нет.

– Ну так зачем задавать глупые вопросы? Воевода Ка, да вырастет его военно-финансовый гений величиной с гору, плату получил. А мы-то – нет!

– Но… но… Но разве воевода Ка получил мало… и ему не хватило, чтобы…

– Мы в его сундуки не заглядываем, а он – в наши, – подмигнул косоглазый. – Так и договорились.

– Плохо оплачиваемый солдат никого не защитит! – подхватил молодой десятник. – Чтобы оградить себя от большей беды, смирись с меньшей, пока не получил пяткой в ухо – так говорил Кунг-фу Цзы!

– Да, конечно, уважаемый мудрец Зареки прав! Но как быть, если меньшая беда доводит нас до ручки, а большей мы и в глаза не видывали, если разобраться? – жалобно прохныкала растрёпанная женщина.

– И мы думали, что защитники – это защита, а не беда каких бы то ни было размеров, – робко посетовал длинный юноша в синем халате.

– Не желающий кормить свою армию будет кормить чужую! – самодовольно хмыкнул лопоухий десятник.

– А люди говорят, будто вашему брату в Шань Ге бока понамяли! – из-за спин родителей высунулся мальчишка лет десяти. – Спустились с неба самые взаправдашние добрые духи и палками побили ворюг, так что спин потом разогнуть не могли! Так и ходят до сих пор – закорюками!

– Слушайте вороний грай, дурачьё! – злобно окрысился косоглазый. – Не было такого, и быть не могло! Кому вы нужны, никчемухи бестолковые?! Каким еще духам?!

– Разве только мухам! – гыгыкнул лопоухий.

– Даже Нефритовый Государь, да продлятся его годы до ста тысяч благословенных лет, наплевал на вас! – лопоухий демонстративно харкнул под ноги длинному юноше. – Вот так! Взял и наплевал! И злобным братьям Чи на растерзание вас отдал!

Люди понурились. Так оно. Отдал. Верно. И наплевал. И это верно. А может, и про бестолковых никчемух тогда верно тоже?..

– А вот и было такое, было! Взаправду! – отчаянно, упрямо, хоть и не веря уже самому себе, выкрикнул мальчишка и не успел увернуться от двух подзатыльников – десятника и отца.

– Рот своему сопляку зашей, пока… – начал было лопоухий – и раздосадовано притопнул: – Криворукая дурища!

– С тебя пять жемчужин, – самодовольно ухмыльнулся его косоглазый коллега, провожая взглядом солдата, уносившего золотой горшок с изумрудами к телеге для трофеев. Побеждённая женщина сидела в пыли у крыльца, закрыв лицо ладонями.

– И мне тоже пяток не забудь отсчитать, Лю, – ткнул проигравшего локтем в бок молодой. – Проспоренное – долг чести!

– Никто еще не говорил, что Лю Бу Бей потерял честь! – буркнул неудачник, сгрёб юношу в синем халате за грудки и принялся отдирать украшавшую ворот шелковую ленту, шитую жемчугом.

Толстяка, попытавшегося вступиться, он ударил в грудь кулаком, и тот повалился на соседей, роняя их как кегли.

– Вы не имеете права! – в панике причитал длинный под треск раздираемой одежды.

– Кто сильней, тот и прав. Запомни, дохляк! – рявкнул десятник и рванул неподдающийся ворот.

– Но ведь существуют законы, которые все люди доброй воли должны соблюдать, чтобы общество функционировало как здоровый организм, – проговорил сзади незнакомый голос.

– Вот тебе – мой закон! – обернулся десятник, сжимая в мясистом кулаке жемчужины. – Закон сильного!

Взгляд его упал на двух грязных, в поношенной одежде, белокожих широкоглазых мужчин и такую же женщину.

– Разгружайте телеги. Верните награбленное народу, – хмуро мотнул головой второй белокожий.

– А вы еще кто тут такие? – угрожающе оскалился косоглазый.

– Представители закона, – представилась женщина.

– Какого еще закона?!

– Вашего.

И не успели десятники и ртов раскрыть, как из-за угла вывалилась толпа вооружённых громил…

Солдатам пришёл на помощь другой отряд, "защищавший" аборигенов на соседней улице, но неизбежный конец это отсрочило не на много. Через двадцать минут, помятые и связанные, горе-воители лежали штабелями у колодца. Их командиры в знак уважения к рангу были уложены в самом низу, дабы не было риска скатиться на мостовую и ушибить превосходительские части тела.

– Разбирайте своё добро, – затянув потуже последний узел на пленном, Чи Хай обратился к горожанам.

– В с-смысле… вы… это… не з-заберёте? – не верящий в избавление, прозаикался староста.

– Нам чужого не требуется! – гордо выпятил грудь Чи Пай.

– То есть… мы можем… забрать? Всё? – осторожно уточнила растрёпанная женщина.

– Всё своё, – еще более уточнила Серафима.

– И солдаты больше не придут, чтобы грабить нас?

– Скорее всего, придут. Но если у вас рядом отыщется пустой дом побольше, чтобы мы могли тут разместиться, то мы бы присмотрели за вами. И за соседями. И за соседями соседей.

– Отыщется!

– Большущий!

– Целый дворец!

– Только там лет двадцать не живёт никто… Обветшал…

– Ничего, мы всё поправим! – улыбнулся Чи Ни. – Мы и плотничать обучены, и кузнечному делу, и столярному!

Вздох коллективного восхищения прокатился по соседям.

– И ратному, – подмигнул Чи Я.

– Да спасители вы наши!.. – люди всплеснули руками. – Защитники!

– Скажите!..

– Скажите свои имена!..

– Скажите свои имена, чтобы мы могли возносить молитвы благодарности Нефритовому Государю!

– Наверное, вы добрые духи!

– Те самые!

– Да, да! С неба спустившиеся!

– Самые взаправдашние добрые духи!..

Оборотни скромно потупились.

– Вообще-то мы братья Чи прозываемся.

Дальнейшие действия разворачивались стремительно, хоть и разнопланово.

На первом плане главные герои под взорами озадаченных соседей[240] принялись вышвыривать из окон уныло доживавшего свои дни дворца мусор и хлам. Но вместо того, чтобы оставить его так же уныло долёживать на обочине или в канаве, как на их месте поступили бы все нормальные ясиньпеньцы, братья развели костры – над которыми вскоре появились котлы. И всё бы ничего особенного, хотя такой оригинальный способ утилизации уже не восстанавливающихся, но еще горючих материалов некоторые взяли на заметку, – если бы не запахи. Как гончие идут по следу, так и вся округа вскоре сперва сползлась, а потом и сбежалась на ароматы, завитавшие над окрестными улицами. Потом ко всеобщему удивлению один из братьев объявился с обозом невиданных колесниц, в которых приехали северные духи, такие же белокожие, как трое первых пришельцев. А когда самый бородатый из них, словно Инь Ван, князь Подземного царства, с волшебным мешочком изобилия принялся обходить котлы, бросая пригоршни диковинных трав и бормоча волшебные слова – "рута, купырь, любисток, чабер…", на запах выскочили даже не ходячие больные с насморком.