Сестры Поуэль поднялись наверх в свои комнаты. Им нужно было переодеться к обеду. Однако, когда явилась вызванная ими горничная, Гуензсиана, ни одна их молодых хозяек не выразила никакого желания переодеваться.
Усевшись перед своим письменным столом, Сабрина достала бумагу, обмакнула гусиное перо в чернила и принялась с лихорадочной торопливостью что-то писать. Когда письмо было готово, она особенным способом сложила его и, обратившись к горничной, сказала:
— Вот что, милая Гуензс, пойди к задней калитке и дождись там разносчицу Уинифреду. Она должна скоро прийти. Как только она придет, приведи ее сюда ко мне. Сделай все это как можно незаметнее, чтобы никто не обратил внимания. Поняла?
Горничная утвердительно кивнула головой и уже хотела уйти, но Сабрина остановила ее и сделала еще одно распоряжение.
— Вот что, Гуензс, сначала ступай на кухню и скажи повару, чтобы обед был спущен только тогда, когда Уинифреда уже уйдет отсюда, если вообще она придет. Во всяком случае, на стол без моих дальнейших распоряжений ничего не подавать.
— Неужели нам и в самом деле придется обедать с ним? — с ужасом спросила Вега, когда горничная, наконец, ушла. — Нельзя ли этого избежать, Саб?
— Никак нельзя, дорогая Вегочка, — спокойно отвечала старшая сестра. — Я уже пригласила принца отобедать вместе с нами и отказаться теперь от этого будет с нашей стороны грубым оскорблением. Надеюсь, ты это понимаешь, Вегочка?
— Ах, я бы скорее села за стол с самим Вельзевулом, чем с этим вульгарным принцем! Ты и представить себе не можешь, Саб, какой он противный!
— Вижу сама. Я уже знала о нем по рассказам Ричарда. Но мы должны выдержать его общество и всячески стараться занять его и офицеров. Думаю, пока еще они не позволят себе никакой вольности по отношению к нам. Только бы поддержать их в хорошем расположении духа несколько часов… собственно говоря, мне нужно всего двенадцать часов, и тогда мы будем избавлены от всякой опасности.
— Почему же именно двенадцать, Саб? — полюбопытствовала Вега.
— Вот прочти это и узнаешь.
Сабрина показала сестре только что написанную ею записку, и, когда Вега пробежала глазами набросанные на бумаге строки, спросила:
— Теперь поняла?
— Поняла. Но с кем ты хочешь послать эту записку?
— С Уинифредой. Для этого я и послала за нею Гуензс.
— Что ж ты не догадалась послать это с Рексом? Уж кстати было бы. К тому же он на лошади гораздо скорее доставил бы ее.
— Его могут остановить, Вегочка. Я имела это в виду. Уинни пешком скорее проскользнет, чем Рекс на лошади, а бежать она может с не меньшей скоростью, чем лошадь. Ей знакомы все тропинки и лазейки во всем Дин-Форесте, и лучше ее никто не умеет исполнять подобные поручения. К несчастью, может случиться, что ее нет дома, что она ушла куда-нибудь далеко. Жаль, что мы не знали сегодня поутру, когда она была у нас, того, что случится вечером.
— Да вот, кажется, она уже и идет! — воскликнула Вега, тонкий слух которой уловил вдруг раздавшиеся на лестнице шаги — одни полегче, другие потяжелее. — Да, да, это, наверное, она вместе с Гуензс.
Действительно, немного спустя отворилась дверь, и на пороге появились две женские фигуры — горничной и за ней разносчицы.
— Иди сюда, милая Уинни, — позвала Сабрина разносчицу в комнату. — Как хорошо, что ты так скоро пришла.
— Я пришла бы и раньше, мисс Сабрина, но никак не могла пробраться сюда: весь Холлимид занят стражей. Увидели и не пропускают в усадьбу. Долго я думала, как бы мне пробраться к вам. Наконец мне пришло в голову сказать, что я здешняя прачка и иду за бельем…
— Отлично придумала! — одобрила Вега. — Ну и пропустили?
— Не хотели пропустить и после этого. Но тут явился на выручку один из офицеров и велел пропустить меня. Вы знаете этого офицера…
— Кто же это такой? — полюбопытствовали обе сестры.
— А это тот самый капитан Тревор, который бывал здесь года два назад.
— А! Странно, что он так хорошо обошелся с тобой, Уинни, — задумчиво проговорила Сабрина. — Мы были уверены, что он сердится на нас и не захочет упустить случая доставить нам неприятность. Ну, тем лучше, если мы ошибались… Но вот что, милая Уинни. Я хочу просить тебя об одной услуге. Только не знаю, возьмешься ли ты…
— А почему вы думаете, что я не возьмусь, мисс Сабрина?
— Потому что поручение, которое я хочу дать тебе, довольно опасное.
— А разве я боялась какой-нибудь опасности? Что вы, мисс Сабрина, Господь с вами! Говорите прямо, в чем дело, и я исполню все, что смогу, в особенности для вас.
— Спасибо, милая Уинни. Вот в чем дело. Нужно бы немедленно доставить вот это.
И Сабрина показала разносчице свернутый в трубочку листок бумаги. Опытная в таких делах разносчица сразу поняла, что это было письмо, и поспешила сказать:
— Хорошо, мисс Сабрина, позвольте мне эту штуку, я доставлю ее, куда и кому будет нужно, и никому не найти ее у меня, если бы меня и остановили на дороге.
Она взяла у Сабрины бумажную трубочку и так искусно вплела ее в густые пряди своих волос и потом так умело скрепила эти пряди, что только тогда можно было бы постороннему человеку отыскать бумажку, если распустить все ее косы. Она даже не спросила, кому доставить письмо в Глостере, зная, что адресатом может быть только сэр Ричард Уольвейн, которому не раз уже доставляла письма, написанные той же рукой.
— Ну, я отправляюсь, мисс Сабрина, — заявила она, поклонившись обеим сестрам.
— Когда ты думаешь попасть в Глостер? — осведомилась Сабрина.
— С Джеком и ослом мы ходим четыре часа, а одна я хожу скорее, потому что тогда не слишком выбираю дорогу и пробираюсь глухими местами. Надеюсь, пробегу не более, чем за три часа, а может быть, и меньше.
— Теперь десять минут седьмого, — сказала Сабрина, взглянув на часы. — Значит, ты будешь там около девяти или немного позднее?
— Да, если меня нигде не остановят и не задержат.
— Ну, авось, Бог милостив… Постой, мне надо сказать тебе еще словечко на ушко. Подойди поближе и нагнись.
Сабрина была не из маленьких, но форестерская разносчица была выше ее почти на голову. Когда она нагнулась, Сабрина шепнула ей несколько слов, вызвавших на строгом лице разносчицы нечто вроде веселой улыбки.
