Ясный день близился к концу, предвещая наступление бурной ночи. Солнце зашло в полосу темных облаков. Немного спустя эта полоса, все больше и больше уплотняясь, чернея и расширяясь, понемногу расползлась сплошной пеленой по всему небу. Наступил мрак, изредка прорезаемый яркими зигзагами молний, походивших на раскаленные стрелы; поднялся сильный ветер и полил проливной дождь.

Тот, кто в это время шел или ехал по горным дорогам и тропинкам Фореста, должен был пережидать промежутки между молниями, чтобы не сбиться в сторону, не быть сброшенным в пропасть или со всего размаха не удариться о дерево.

Разумеется, в такую погоду ни один разумный человек не решался пуститься в путь без крайней надобности.

Такая нужда постигла, должно быть, четырех всадников, остановившихся на расстоянии одной мили от Хай-Мидоу-Хауза, на кольвордской дороге. Очевидно, эти люди стали под дерево не для того, чтобы укрыться от проливного дождя, потому что потоки воды легко проникали сквозь нависшие над их головами ветви, и сами они были уже промочены насквозь до нитки. Скорее всего, они скрывались тут от чужих глаз, которые случайно могли заметить их в те мгновения, когда яркая молния рассекала и густой мрак, и завесу дождя, освещая все вокруг. Всадники выбрали это место с тем расчетом, чтобы им можно было видеть большую часть дороги, а самим остаться незамеченными. При ослепительных вспышках молний нетрудно было рассмотреть, что все четверо — люди военные: офицер и трое рядовых, из которых один держал сигнальный рожок. Это был дозорный пикет, посланный наблюдать за дорогой, и в случае, если на ней будет замечено какое-либо движение, дать знать кому следует.

На небольшом расстоянии от этого пикета, в глубине леса, на обширной поляне, также не обращая внимания на дождь, бурю и грозу, расположилось войско Массея. Всадники и лошади вели себя тихо, как призраки. Лишь изредка слышалось сказанное шепотом слово, раздавался лязг оружия или металлического лошадиного убора. Фыркнет и рванется лошадь, когда молния сверкнет ей прямо в глаза, но, сдержанная сильной рукой, снова замрет.

В самый разгар непогоды из ворот Монмаутса тоже выступил отряд конницы и направился к мосту через реку Вайю, а затем, переправившись через него, начал подниматься к Каймин-Хиллу, где находился Бекстон. Этот отряд, по-видимому, разведочный, состоял из сорока человек под командой старшего офицера и корнета. Когда молния озаряла флаг, который нес на древке корнет, на нем можно было видеть изображение золотой королевской короны; да и некоторые особенности мундиров свидетельствовали о принадлежности отряда к королевской армии.

Перевалив через Каймин-Хилл, отряд направился к Хай-Мидоу-Хаузу. С какой целью совершалась эта экспедиция — было известно только командиру отряда. А цель эта была следующей. Монмаутский губернатор, получив донесение об оставлении неприятельским войском своей штаб-квартиры, нашел нужным занять этот важный пункт, который мог послужить базой для дальнейших операций роялистов.

В стороне от этого отряда, лесом, быстро скользила между деревьями высокая фигура, которую можно было принять за мужскую, тем более, что она была закутана в плащ с капюшоном, надвинутым на голову. Однако некоторая мягкость, округленность в очертаниях этой фигуры изобличали в ней женскую. Это была Уинифреда.

Добравшись до сторожевого пикета, девушка притаилась. При первой же новой вспышке молнии она убедилась, что перед нею те самые люди, которых она искала: сэр Ричард, сержант Уайльд, трубач Губерт и еще один конный рядовой, тоже знакомый ей. Проскользнув мимо сэра Ричарда, она шепнула ему:

— Сорок человек конных из Монмаутса идут в Хай-Мидоу-Хауз.

И тут же снова скрылась в буре и дожде.

— Роб, — обратился полковник Уольвейн к своему сержанту, — поезжай и передай капитану Харлею, чтобы он как можно скорее отвел свои отряды назад. Дело сейчас начнется.

Буря со свистом и воем ломала деревья; грохотали продолжительные раскаты грома; из низко нависшего черного неба лил дождь еще усиленнее; но на западной части небосклона, откуда явилась гроза, начинало яснеть; можно было ожидать, что вскоре разъяренная стихия утихнет, истощив свои силы.

Республиканские войска под предводительством самого Массея и сэра Ричарда, разделившись на четыре части, бесшумно двинулись обратно к недавно оставленной квартире. Предводители не спешили. Им было важно застать неприятельский отряд уже на месте, уверенным в полной безопасности.

Обрадованные прекрасным убежищем, открывшимся им в Хай-Мидоу-Хаузе, роялисты расположились там по-домашнему, обсушились у разведенных ими костров и принялись угощаться всем тем, что было оставлено республиканским войском, якобы выступившим назад в Глостер.

Но радость монмаутцев была непродолжительной. Не успели они утолить первый голод и осушить первый кубок, как в пиршественный зал Хай-Мидоу-Хауза вошли два полковника в форме республиканских войск. Один из них твердым голосом сказал пировавшим в зале роялистам:

— Сдавайтесь, господа. Мы вас окружили со всех сторон. Всякое сопротивление с вашей стороны бесполезно. Нас по пятидесяти человек на каждого из вас. Если вы дорожите своей жизнью, тотчас же сдавайтесь.

Это был сам Массей.

Ошеломленные роялисты застыли на своих местах, кто с куском во рту, кто с кубком в руке. Случилось то, чего они никак не ожидали: они оказались в ловушке, из которой не было никакого выхода. Одно мгновение им казалось, что они подверглись странной галлюцинации, но появление в дверях и у открытых окон множества вооруженных людей подтвердило, что они имеют дело с грозной действительностью, а не с мимолетным видением. Поняв безвыходность своего положения, все молча сдались, кроме корнета. Он успел выскочить из залы в темный внутренний коридор и оттуда благополучно выбраться во двор. Искусно лавируя между надворными постройками, тень которых не освещалась догоравшими кострами, он прошмыгнул в сад и, отыскав там лазейку, проник через нее на пустырь, а через него — и в лес. Таким образом, из всего отряда спасся только он, к утру вернувшись в Монмаутс. Бегству его способствовало и то обстоятельство, что он бывал в Хай-Мидоу-Хаузе в качестве знакомого владельца этого имения и хорошо знал расположение дома.